92 ГОД КОММЕНТИРУЕТ 85-ЫЙ 39 страница

Как пройти по водам – водам житейского моря… Думающий – человек «не от мира сего», а осуществляющий - человек «от мира не сего».

…Мы все уравнены этим одинаково светлым, одинаково проникающим в нас, оставляющим печать на наших лицах солнцем…

В джинсовой куртке ощутил себя похожим на БГ. А тут ещё очередная девушка. Как бы роман: всю дорогу рядом, через сиденье.

На месте сербов, если их станут подло бомбить, я бы начал свирепый террор на их территории - взрывы сотнями в универмагах. А то эта сволочь хочет убивать, рук не испачкав.

Открыл для себя несколько новых газет /«Континент», «Новая ежедневная газета»/: нервы успокаивают, всё очень мило, даже удивительно при таком-то пропагандистском гвалте сверху донизу.

Конечно, пристрастие к «взвешенным оценкам» – довольно смешное. В итоге уравнивают всех /хотя елкинистов никакие весы не выдержат/.

…Люди, до которых ещё не добралось озверение жизни. Оно доберется.

Хищницы - напились спермы, как напиваются крови. А ведь были поголовно кособокими замарашками.

Регламентированность в одном оборачивается своей противоположностью в другом.

Своеобразный способ защиты своего инфантилизма.

Еду на дачу, не замечая ни улиц, ни леса. Во-первых, всё видел слишком много раз, а во-вторых, слишком много стало дел и они постоянно в сознании. Вот почему только в молодости видишь окружающее.

Плохо идут «занятия». Для них мне нужен иной тонус, активный, хотя и поверхностный. Как бы пританцовывая. Ведь тот, что я прекрасно освоил в писании – это экстенсивное растворение в пространстве. А то наслаивается одно на другое в одном состоянии и ты быстро выходишь из строя.

Тоже и в жизни, в общении с людьми. Т. е. то покой, то взрыв. Т. е. решительное управление собой.

…Форсирование, без оглядки. Надо членить многомерные дела – «специализация» и разделение на физическо-мастеровой и умственный труд. Соединяет всё только жизнь в целом, а каждый из её эпизодов по преимуществу одномерен. Важно только гармонично управлять всеми этими «винтиками».

Окуджава и Шеварднадзе: вид мудрецов. На основании постулата о своем ничего незнании. Терпеливость и скромность у необузданных грузин – высшее достижение.

Человек всегда недоброкачественен по отношению к другим.

«Президентская республика»: «да не президентские мы, а свободные». Безумие, когда один человек пытается управлять 150-тью миллионами. Если бы ещё речь шла об устойчивом обществе, когда нужно только присматривать за самостоятельно работающей машиной, а то вновь сбивают людей с насиженного, кой-как очеловеченного шеста.

И потом, президент тогда не царь, когда он навязан партией, которая его выдвинула.

…Да, ты сделал, но ведь тысячи откликнулись, потому что и в них есть то же самое. Ты их голос, а они твоё тело. Мы невидимые братья друг друга…

…Наверное, выйдут только пробы, примерки…

Намечтал примерное название для своих писаний: «Философский дневник неизвестного человека». Все «мемуары» в лучшем случае расскажут пару анекдотов друг про друга. /Вроде и сам уже «знаменит», а всё лестно похвастаться, с какими знаменитостями он дело имел, обедал, за руку здоровался и т. п. Они друг в друге ищут подтверждение собственной знаменитости. /

…Выбираешь слова, как выбирают невесту: учитывая и всех родственников.

Зачем мне чертить жирную линию /всё равно, сделал ты 50 тысяч или 5 картин/.

Мама по-крестьянски ухватисто держит в руке только что сорванный лук. Повадку не изменишь, как зверя не переделаешь.

Настало лето и они часто дома: заполонили дом своими повадками. Я уже успел отвыкнуть. Когда в хорошем состоянии, ничего постороннего не замечаешь, а когда слабина, тогда и самый далекий негативный потенциал кажется атакующей тебя реальностью.

Летом жизнь и беспроблемна, легка – солнышко как негров греет – и физически тяжела – поэтому не думается и не пишется. Но тут есть два «но»: у нас на веранде всегда холодок, а состояние мое таково, что способен писать бесконечно и по любому поводу.

Почитываю книжки «для кругозора» /в основном, по диагонали пару глав из каждой/.

Мамлеев: уже уверен, что «публики» нет, но пишет всё же на публику.

…Реализм – это нечто стоячее. Шизофрения остановки мигов, деталей. Настолько всё стоит, что можно ухватить. Была бы охота изучать эти пупырышки на стене. Когда время логики кончается, наступает время открытия смысла для избранных и время эклектики для прочих. Так было в первые века нашей эры.

Вот Бах динамичен.

…Джеймс: «требуется много истории, чтобы получилось немного литературы». Так ведь это определение эпоса!

Журналистика воняет: истерикой, риторикой, предвзятостью, метаниями, «гуманностью», агрессивностью, акцентом на разной ерунде, болтливостью невероятной.

Мужики уходят вместе с физической работой и умом: и то, и другое заменил конвейер. Чем меньше люди делают и думают, тем больше они болтают. Журналисты – это, конечно, авангард, но и только.

Рыба покрылась ужасными белыми червями: тоже ведь жизнь. Просто у всех свои представления о красоте – и у японцев, и у червей.

Пиша, я страдаю, а рисуя только испытываю трудности.

Тетка: бюст на тумбе.

Коммунизм и фашизм – драконы-то всегда двухголовы. Простейшая хитрость: одна голова /коммунизм, который есть идеализм, хотя и материалистический/ увлекает, отвлекает, пугает, а другая /фашизм, который есть пещерный материализм, хоть и идеалистический/ овладевает. Коммунизм – это попытка прорваться в будущее. Вся логика истории говорит, что у этого мира будущего нет. А фашизм – это откат в новое средневековье, откат и срыв в пропасть.

И вроде бы не идти легче, чем идти, а как множатся проблемы, «страхи».

Цветет всё, что может. Вот так и я. Было цветение, а сейчас ещё незрелые плоды. Надо дождаться, а не рвать, чтобы других уверить в том, что ты плодоносишь. Моя вера в плоды, начинающиеся с наивных цветочков превращается в уверенность, когда я вижу опыт деревьев. Плоды не награда, они шире – суд.

Возможность спать вповалку – т. е. где угодно и как угодно вытянувшись. Или во весь пол матрас или туго натянутый гамак во всю комнату.

Если разленишься или, например, раздумаешься, то трудно за дела приниматься, но если разойдешься, то всё пойдет как по маслу.

Американцы: «важна не форма и не содержание – важен результат» – отсюда упор на эффекты того или иного рода.

…Научиться спокойно жить в неустойчивости, незавершенности, непрерывности плавания, вечного перехода, каковой представляет собой наша жизнь. Это самозабвение не только отважное, но и безнадежное. Жить, не пугаясь даже отсутствия сил: ничего, они вернутся. Ведь и большие силы нужны только для большой отдачи, т. е. для больших дел. К тому же, и малое достойно внимания.

Было сразу две мысли. Одну стал записывать и увлекся, расписался – а потом оказалось, что вторую забыл. А были равнозначны. Что называется «кому расти, а кому умаляться».

Мой мозг как электростанция – он всё время дает ток для самых разнообразных дел. Река жизни и внутренний каменноугольный жар духа дают этот ток. И я уже привык к такому состоянию динамического покоя…

Когда охвачен чувствами, то не нужна воля – и так рвешься; воля – это принуждение себя, когда нет сил чувств для наступления и созидания. Или: чувства были и ушли и осталась одна воля: и она тверда тем, что считает себя наследницей почитаемых ею чувств. Чувства – женщина, а воля – мужчина. Воля – это раствор долговечности, вливаемый в божественные красоты чувств. Когда говорят о вере, говорят о воле, соединенной с чувствами: «вера без дел мертва» означает, что воля не творит дел, не будучи оживлена чувствами.

…Рай заботиться о красоте, а ад заботиться о чистоте. Не было бы рая дерев и не было бы рая неба, не было бы и ада, питающего перегноем. Чтоб принять ад, смерть, нужна воля, а чтоб понять рай, жизнь нужны чувства.

«Ветвистая рама, а на ветках протянуты веревки с флажками! » Осуществлять, конечно, не стал – родители не поймут, да нужно и исполнение хорошее, иначе будет просто мусор, и окружение соответствующее, иначе будет диссонанс.

Тяга ко всему материальному нарастает – и это при том, что в «мастерствах» ничего не смыслю. Мне жаль, что я не столяр, не каменщик, не плотник, не садовод, не рыбак, не пчеловод – и так без конца. С ума сойти! «Посмотрим, к чему всё это выведет» – подумала белка в колесе!

Вся история полна спекуляций, яблоко, начисто изъеденное червями, и потому трудно отказаться от санаторного покоя последнего лета жизни. Жизнь в комнатах – это свеча под сосудом: кончится воздух и она погаснет. /Он уже кончился и они /я/ - подпитываются искусственно: через ТВ и т. п. Лишите людей работы или лишите их этой подпитки – и они умрут. /

Я «отходчив», потому, что так много зла твориться /и по отношению ко мне/, что только крупное запоминаешь персонально, а у мелкого запоминаешь лишь частоту его.

«Манъёсю» – да, такие стихи действительно любой обязан уметь писать. В основе всегда что-то крупное /например, разлука/, а тонкое подразумевается /к примеру, эротический мотив/. Когда разлука - самое время сочинять и сочинять про неё, а не про тонкости, которые есть - и будут в тексте - но которые всё же очевидно вторичны. Отсюда, кстати, эта американская тяга к событийности и сюжетности: они не способны питаться планктоном мелкой душевной жизни…

Недавно видел майку, на которой в качества узора были разлетающиеся на ветру капли. / А «чайная церемония» - устроить церемонию из обыкновенного чаепития!

…Государство – это регламент; это означает, что господствует и регламент мысли, и регламент поведения. Мне жалко копейки, но да пусть рухнут эти миллиардные Вавилонские башни /впрочем, миллиарды–то как раз останутся, высвободятся, словно клад из под камня/.

…Камень – это фундамент, когда на нем построен дом, а если он так и останется, то это только элемент пейзажа.

…Они как в отдельных каютах, ведь начались дела, которые не объединяют, а разъединяют.

ТВ: «Вот Оман – вчера был средневековьем, а сейчас уже модерн». А не наоборот: ещё вчера это звалось модерн, а сегодня уже зовется средневековьем…

Где спешка /«современный мир спешит»/ там, будьте уверены, одни повторения.

Пианист Петров /елкинист/ заявил: «канделябром по голове надо уничтожать эту мразь! » Эх, прийти бы к нему на концерт, встать и крикнуть: «ну иди сюда со своим канделябром, сволочь! » /«Не могу я слушать музыку – не знаю, как ты можешь играть». /

Мама, чтобы её комнатные цветы не перегрелись, велела низ окон закрыть бумагой. Словно частично ослеп. Вот, например, ждешь Вовку и обычно в окно поглядываешь, не идет ли. А сейчас звонок как бы ни с того, ни с сего.

Придя с дачи, говорю вслух: «устал и ничего не способен думать… А человек не уставший, т. е. до дела думает праздно. Вся история в рамках этой дилеммы…»

Да, «будьте в мире», но это как с плаванием: нужен и берег, чтоб передохнуть. Как отпуск в Крыму. Как курсы повышения квалификации. Так евреи не выжили бы в рассеянии без сознания, что Святая Земля существует, так мусульманство распалось бы без Мекки.

Минуты считают до 60, часы до 24, дни до 30, недели до 7, месяца до 12, годы и десятилетия кому как повезет, готовы и до 100 считать… И кто назначил эти цифры. Самый главный счет в человеческой жизни, остальное всё магазинная мелочь.

…Картина в раме-коридоре! Картина как оправдание тупика. Иду не по коридору, а по раме…

Пока нет собственного опыта бесполезно читать книги-советы: всё вылетает из головы. Только набив шишек ты возжаждешь чужого опыта… Юность обречена на шишки, как старость на смерть.

Глаза болят, устойчиво болят при чтении уже несколько месяцев – какой ужас! Я ещё только начал, а они уже забастовали. Меняющие жизнь «переломы», «повороты»…

Декоративное, да породистое, да экзотическое – это не мой вкус /уже по моей бедности/. Лучше какого-нибудь местного рака для начала и лучше приобрести что-то по случаю, а не специально – только тогда это будет подарком: намеренных радостей не бывает, за деньги приобретенных – тоже. Вообще надо всегда иметь дело с местным – заморское только по праздникам. Нет, местное на улице, во дворе, всюду, а дома можно и заморское. Сейчас же ещё и местное незнакомо. Но почему бы не подружить местное население с иностранным, раз у нас «общеевропейский дом» и прочее?!

И растения, и животные зимой впадают в спячку /живут духовной жизнью! / - так что и для меня это нормально: зимой работает дух, отдыхает тело, а летом работает тело, отдыхает дух.

Сейчас на Западе господствует потребительство, потому что есть только наемники-труженики и собственники-нетруженики. Первые потребляют, потому что нет собственности, в которую можно было бы вложить заработанные средства, а вторые – потому что легко тратить не заработанное, да им и нечего делать.

…А правильная система не должна оказаться эффективной в том же смысле, как нынешняя: заполнила мир излишествами и разложила своих создателей.

Я тоже смеюсь, чтобы не плакать – и нехорошо смеешься, оскверненно, жестоко. Но и бисер слез перед этой свиньей метать не хочется.

Все ядовитые грибы красивее, чем съедобные. Сделайте весь интерьер подлинным и тогда, в сравнении с ним, ложные красоты померкнут. Т. е. ищите не красоты, а подлинности – и обнаружите красоту.

Каратэ и проч. – мол, для самообороны и справедливости: а пониманию того, что справедливо, а что нет ты тоже обучался? И когда ты ведешь себя вызывающе, самоуверенно, то тут, конечно, всегда найдется повод для «самообороны».

Красота – как консервирующий элемент: украсил – закрепил. Красивость – та же прочность. Поэтому эстетизм – это стремление к консервации.

Красота – это кайф обладания, а радость – это кайф растрачивания. Радуется душа, которая и должна растрачиваться…; а красивыми /и некрасивыми/ способны быть тело и дух. И опять-таки радость должна быть следствием, а не целью, она тоже консервирует качественные параметры души: радующийся слепнет и теряет способность к самоанализу и изменению.

…Тяга к зрелищам – это тоже «парафраз» Божественного, тяги к раю.

Да, перспектива занятий живописью только по той причине, что ещё много стен незанятых и красок неизрасходованных меня никак не вдохновляет. …Набросал карикатурки на фото со стенда и получилось нечто интересное и новое для меня. Лучше понял метод Зверева /надо рисовать именно чем попало и именно за 5 минут, ну полчаса/.

Папа: «не получается /у елкинистов/, потому что нужно ускориться». – «А я вообще другого хочу».

«…не обижайся на «сволочь» – каждый человек по 100 раз на дню оказывается сволочью».

В искусстве и в людях искусства моделируется то, что следом воплощается в народной жизни.

…Литература Толстого и Достоевского – это литература мощной самоотдачи. Присмотритесь: у каждого из прочих много позы; слабосильны, берегут себя, праздно умничают, как бабочки довольствуются цветочной пыльцой, пребывают в тотально химеричном мире и т. д.

Россия – родина богатырей, хотя и у них то корни слабоваты, то сердцевина повреждена, то места им мало и они скособочены или неразвиты.

«Евреи – избранный народ» – и так легко впасть в безумие мании величия.

Коммунизм – это, конечно, еврейское безумие.

А в своей душевности все люди одинаковы – и арабы, и евреи, и все прочие /у душевности разные национальные одежды, но одинаковый характер – мы все есть частицы одного Человека! /.

Наблюдал теннис: «Всё время бьют на силу, а сильные удары шальные, да и изнуряет такое перетягивание каната». …У всех иногда прорезывается вкус – и тогда и случаются их громкие успехи - но турниров, мячей, к тебе летящих, так много… Нужна ровность вкуса поверх обстоятельств жизни и без участия нервов, которые легко изнашиваются.

«Человеческая жизнь – вечно «с грехом пополам». Человек слишком слаб, чтобы справиться со всем сразу, и потому что-то удается, а что-то нет, от чего вся система перекашивается. Хорошо, что они соревнуются с соперниками, пораженными тем же проклятьем, а то были бы одни побежденные».

«Мягкая мебель» – есть в ней что-то отвратное. Не лучше ли достигать мягкости переносными подушками и матрасами.

Проваливаешься как в трясину.

Мы все как поле невозделанное, плохо возделанное, стихийное, неурожайное и т. д. Такова и природа и пред нами.

Сидел допоздна перед ТВ и потом не мог заснуть, впадение в бессознательное состояние казалось некоей трепанацией черепа.

Даже гибкая ветка не полностью вернется назад, если её долго гнуть в одну сторону.

…В шахматах тоже, как и в жизни каждый ход – это не волевое субъективное усилие, а подчинение обстоятельствам. Можно сказать, что на 90% ты только зритель разыгрывающейся коллизии, только слуга и исполнитель требований.

…Делаешь тот ход, который обладает наибольшей суммой положительных моментов.

Живопись: вот, например, диван. Можно выделить цвет /допустим красный, как у Фалька/ этого дивана, можно – его формы, можно – экспрессию, можно стилизовать его в сторону грубости, изысканности, призрачности и т. д. Можно наложить это одно на другое. Можно выбрать не диван, а, допустим, цветок – это даст несколько иной ряд возможностей. Вот и всё «художество».

И в принципе любая интерпретация равнозначна – и серая, вялая тоже. Т. е. искусство – это коллекция эффектных отношений души к действительности.

…Они ещё работают, «исполняют свои трудовые обязанности», разлагаясь только в «свободное время». С одной стороны, доски полезнее для дела, чем исходное живое дерево – отсюда успехи в строительствах - а с другой, они уже лишены подпитки, лишены жизни и будут ветшать. Смерть неизбежна, потому что неизбежны дела.

Общество выбирает только тех, кто соответствует ему, говорит то, что оно хочет сказать.

Эффектное эффективно. Эффектность – это нечто первобытно элементарное.

Жадный, я постоянно зарываюсь в своих планах, но, малодушный, вечно снижаю планку – и в итоге получается некая «нормальность» и «разумность».

Все занятия идут без воодушевлений и потений, продвигаюсь прозаично, «помаленьку». Трудовое забвение взрослости. Что ж, я согласен, мне уже хочется покоя и мне ещё хочется результатов.

Когда у человека много внешней жизни, тогда осмысление захлебывается и деградирует: человек лишь реагирует на ближнее, реагирует инстинктом /по мере молодости/ и навыком /по мере взрослости/. А я буду великий ТВ-обыватель…

Журнал «Иностранная литература» – и здесь одна порнография. Такое ощущение, что скоро и в школах будут проходить другую историю литературы, а ту «классику» все забудут.

«Раздробленность ведет к междоусобицам» – это лозунг всякого тоталитаризма. Как стали вассалами, рабами, так уж тут, конечно, какие могут быть шевеления. Мелкие государства по мелкому и воюют, а крупные реже, но по крупному – вот и вся разница. Ведь и отдельный человек – как мелкое княжество. Мир отчуждения оборачивается войной на истребление. К междоусобицам ведет зло, а не формальные признаки. И мир стал настолько зол, что если его зло сконцентрировать, то земля погибнет.

Умереть, если твой облик остался на бумаге, если остался твой голос на магнитофонной ленте - и всё это во всем многообразии - если остались твои дневники и воспоминания о тебе других людей – я думаю намного легче… Это лучше, чем дела, которые мог бы сделать и кто-то другой, которые покрываются другими делами, которые принципиально безымянны.

«Господин ведущий! Посмотрев передачу «Что, Где, Когда» от 12 июня, мне пришло в голову сразу 3 вопроса, на которые, в виду их легкости, я предлагаю знатокам ответить сразу, в блице: 1. Какую подсказку в виде жеста увидели знатоки, отвечая на вопрос миллионера?

Ответ: покачивание ладонями /или даже двумя пальцами/ вверх-вниз относительно друг друга.

Обоснование: за минуту обсуждения у знатоков не было ничего похожего. Первый же вариант, «любую теорию можно доказать» – на котором, кстати, и нужно было прекратить игру, потому что этот ответ вполне определенен и не требует уточнения «какую именно» – это была первая попытка истолкования той же подсказки. Так что решение, конечно, было «чисто интуитивным», «чудесным».

2. Какую подсказку в виде жеста увидел знаток с лысиной, отвечая на вопрос о Бернарде Шоу?

Ответ: любой карточный жест, например, то, как тасуются карты.

Обоснование: всю минуту обсуждения разрабатывалась версия о «сыгрании паузы» и никакого намека на карты, в том числе и от господина с лысиной, несмотря на его уверение, что он знаком с этой шуткой с детства, не было. Впрочем, в этом случае, чтобы по жесту догадаться, что речь идет о картах, господину с лысиной, вероятно, действительно с детства с ними знакомому, двух попыток не потребовалось.

И опять очень странным было ваше поведение, господин ведущий: версия – насчет «паузы» – высказана, её вполне можно счесть остроумной, вы же предлагаете знатоку найти другую остроту.

3. Покажите те жесты во всех прочих вопросах, которые если и не были показаны, то вполне могли бы иметь место, ведь помощникам, которые стоят сзади за руками уследить очень трудно.

Ответ очевиден; например, в последнем вопросе с зубочисткой – это жест, которым чистят зубы.

/«Империя прессы» – это действительно империя; и подчиняется тем же законам, что и гос. империи: долго, 3-4 века растет, а затем долго, 3-4 века разваливается. /

Евреи воюют с палестинцами, не хотят и другим дать право на самостоятельную жизнь. Насколько блаженнее завоевывать сердца ближних, а не их территорию. И ведь достаточно одного человека, чтобы прорвать это дурманное болото: так по одному Горби у многих народов существенно изменились представления о всех русских.

А так вечно пытаются прикрыть своими хорошими минами – от Бога данными – свою вечно плохую игру – от дьявола прихваченной.

Семейным: «я мог бы быть журналистом – мне ничего не стоило бы по статье в день катать - но я просто боюсь этого режима».

…Раньше КГБ было скучновато: только «держать и не пущать», одно статичное напряжение, от которого деревенеешь и одно выдумывание мифических врагов, за неимением реальных, от которого дуреешь. Не то сейчас: это как лес, в котором разводят дичь, чтоб можно было интересно поохотиться, реализовать накопившиеся «задумки».

Казалось, что что-то никогда не надоест /например, купаться/, но досчитайте до 7-ми – и уже надоело. Казалось, что я никогда не научусь писать – но вот досчитал до 7 /лет/ и научился – также будет и с другими занятиями. Казалось, что я никогда не женюсь, но тоже считайте до 7-ми…

Умение приходит на смену чувствам и энтузиазму. Реальность взрослости приходит на смену мечте и разгону юности. А затем на смену придет воспоминание и инерция старости.

…Просвещение – это юность, когда люди и просвещаются обычно, 19 век – это ранняя взрослость, а 20 век – это стадия взрослости зрелой, уже разочарованной, пресыщенной, даже надломленной.

Мамина знакомая, спрашивая маму, говорила со мной и мне, как всегда, что-то чудилось, а затем, хотя и договорились, что мама будет в воскресенье, зачем-то пришла в субботу и говорила с вышедшим Вовкой. И ему сказала, как он потом передал мне: «Наверное, балдеете здесь без родителей». Игривость, рассчитанная на передачу мне?! Не будь Вовки, вышел бы я и тогда, может быть, оставалось только сказать: «может, зайдете, выпьете чаю? ». Каждый сорняк греха способен вырасти, стать огромным деревом и испортить всё моё поле. А может это не сорняк, а цветок…

Я как раз ел суп и губы были масляные.

Мама говорила про неё, что она очень хороший человек. Я тоже очень хороший и тем не менее двух очень хороших может соединять всего лишь похоть.

«Съесть бы что-то вкусненькое» – по сути, человек ищет чем бы соблазниться. Как же нам противостать соблазнам, если в нас это чуть ли не до автоматизма доведено.

Что же, вкус продуктам напрасно дан? Нет, больным и утомленным и можно, и нужно, чтоб вернуть их к радости жизни.

…Пропить своё почтение перед тайной другого человека.

Вундеркиндство – это как плохое воспитание: когда у человека всё есть, он вырастает балованным. Богатство само по себе хорошо, вот только справиться с ним очень трудно. Райская жизнь – это когда все обретут эту божественную способность.

Наверное, вундеркинды рождаются не реже, чем рождаются дети в богатых семьях.

Дети – это как карты на руках.

Лак – это подражание воде, её блеску. Получается какая-то тотальная влажность, словно вся квартира только что вылезла из воды.

Песок – это земля, отмытая водой от смерти.

Натуральное – оно же и дешевое.

Линейно сбитые доски /пусть и нелакированные/ - это только простейший конструктивизм или же чистая страница.

«Быть Ван Гогом современности - т. е. опирающимся на период современной живописи. Т. е. исполнить в духе то, что задумал он, но в материи. /И в материи исполнить – в интерьере. /