Перевод с английского на русский. Оригинал: https://www.jacobinmag.com/2016/11/the-real-vladimir-lenin/. Настоящий Владимир Ленин. Джон Маро

Перевод с английского на русский. Оригинал: https: //www. jacobinmag. com/2016/11/the-real-vladimir-lenin/

Настоящий Владимир Ленин

Через девяносто девять лет после Русской Революции, давайте освободим Ленина от искажений всех типов.

Джон Маро

Выборы в США могут быть в центре внимания в этот момент, но есть годовщина, которую должны заметить левые: годовщина Октябрьской Революции. 99 лет назад, Ленин повел Большевистскую Партию к государственной власти в России, участвовав в событиях, которые изменили двадцатый век.

После лет попыток " изменить мир без захвата власти" и отречения от всех аспектов ленинизма, многие левые заново открыли позднего Ленина, также благодаря работе историка Ларса Лиха. Лих провел годы, атакуя воинов Холодной Войны, которые изображали Ленина как чудовищного предшественника Сталину. В этом отношении, можно много порекомендовать в его биографии Ленина 2011 года, и других работах по теме.

Однако, существует причина быть скептическим к некоторым его сведениям.

Есть два Ленина в работе Лиха 2011 года. Первый, это скрытый Ленин. Этот Ленин, пишет Лих,

"... жил интенсивную, но погруженную в себя жизнь партийного интеллектуала: занимался бесконечной полемикой с вымышленными оппонентами, готовил резолюции для партийного конгресса... спорил о правильной интерпретации официальных партийных решений... писал полемические книги и статьи, запускал различные кампании против " организационного оппортунизма", " ликвидаторства", " отзовизма" и похожих ересей, которые казались бесчисленными... "

Этот Ленин доступен только нескольким активистам. Он несущественный, " склочный" Ленин. Лих говорит о нем пренебрежительно.

Также существует общедоступный Ленин. Это основной Ленин, " вдохновляющий" Ленин. Этот Ленин

... " имел внутреннюю политическую жизнь, которая поднимала его выше ежедневных склок и фракционных столкновений. Это была жизнь его героического сценария, через который он интерпретировал события... Одержимые фракционные склоки эмигрантской жизни приобретали значение, потому что Ленин видел себя помогающим появлению огромной энергии народа.

Ленин хотел вдохновить активистов, чтобы они вдохновили пролетариат, чтобы они вдохновили народ восстать против царя, таким образом давая целому миру еще один пример того как провести народную революцию".

К счастью, этот Ленин доступен для всех. Лих возносит его до небес.

Но общедоступный Ленин Лиха, по большей части, миф. На самом деле, Ленин стал политическим лидером такой величины в точности потому что имел способность к логической аргументации и рациональной полемике - что было далеко от эгоцентричных склок, как покровительственно говорит Лих.

Литературная связь Ленина с широкими массами часто была не прямой. Он принципиально писал для активистов - сторонников и оппонентов. Рабочие и интеллектуалы, которые соглашались с взглядами Ленина, потом распространяли полемику лидера большевиков среди широких кругов рабочего класса и далее. Марксистский историк Исаак Дойчер хорошо сказал:

" Те, кто выступают за фракцию или группу обычно задействуют более или менее сложные аргументы и обращаются к высшим или средним слоям своего движения, а не к рядовым членам... Те, кто выигрывает кадры партии для их более активного аргумента, возможно получат внимание также рядовых членов; кадры проводят их аргумент, в упрощенной форме, дальше. "

Этот Ленин, отмечающий главное, был настоящим Лениным - историческим Лениным. Он имел мало общего с театральным Лениным, который, как сказал бы Лих, пел осанны " героическому классовому лидерству" из сезона в сезон, постоянно писал " сердитую полемику" против всех " филистеров" и " скептиков", которые " отказались поднять себя до грандиозных перспектив" героического сценария.

На самом деле, Ленин строго критиковал тех, кто отвергал политические конфликты как чуть более чем беспринципные пререкания, обвиняя их в нежелании или невозможности " различать между " конфликтной" стороной борьбы идей, борьбы трендов, и этим аспектом его, который является вопросом принципов".

Исторический, деловой Ленин не увяз в болоте склок, как предполагает Лих; скорее, методический подход Ленина к политическим аргументам - разительно отличающийся от многих его оппонентов - это то, что позволило Ленину стать такой вдохновляющей и мотивационной фигурой.

Лих структурирует свою книгу вокруг заключительного параграфа памфлета Ленина 1902 года " Что делать? ". Там, Ленин издал громкий призыв:

" На класс рабочих и обращают социал-демократы все свое внимание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. " (Ленин, книга Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? ) (Примечание переводчика. В оригинале ошибка. Ленин не писал этого в " Что делать? ". )

Лих извлекает из призыва Ленина к действию " героический сценарий" в трех актах: Первый Акт это история создания " прочных организаций", Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия (РСДРП), между 1894 и 1904 годами; Второй Акт это борьба для свержения царизма между 1904 и 1914 годами; и Третий Акт повествует о побуждении Ленина к всемирной победе коммунистической революции в период 1914-1924 годов.

Но в каждом акте, общедоступный Ленин Лиха мало помогает - или хуже, является помехой - для понимания исторического Ленина. Конкретные сведения об историческом Ленине - его исследования, полемика, стратегии - не могут быть получены, схвачены из абстрактных обобщений театрального деятеля, которого описывает Лих.

Первый акт

По словам Лиха, " начальный акт мировой исторической драмы Ленина" происходит в период 1894-1904 годов. Находясь в сибирской ссылке в поздние 1890-ые, Ленин (по всей видимости) развил " амбициозный план" собрать различные течения, фракции, и группы в российской социал-демократии в единую организацию, основанную на общей программе.

Вскоре после своего освобождения, Ленин переехал в Европу и, с будущими меньшевистскими лидерами Юлием Мартовым и Павлом Аксельродом, основал газету Искра в декабре 1900 года, чтобы опубликовать план. В 1902 году, Ленин написал свой известный памфлет " Что делать? ", описывая детали того, что искристы хотят сделать и как они хотят это сделать.

По словам Лиха, Что делать? стало мгновенным хитом среди российских социалистов, потому что оно прославляло роль практиков - рядовых активистов империи. В своем памфлете, Ленин прославлял практиков как соль земли, лидеров, способных вдохновить народ на свержение царя, бороться за свободу и демократию, штурмовать небо.

В Что делать? " базовая тема лидерства, воплощенная вдохновленным агитатором или пропагандистом, распространяющим слово и повышающим сознательность, было тем, что взволновало многих людей", объясняет Лих. И главное, " видение Ленина партийной организации не было его персональной инновацией, а было систематизацией методов, коллективно выработанных целым поколением социал-демократических практиков".

По словам Лиха, " героический сценарий", описанный в Что делать?, " дал активистам романтический образ лидеров, которые были способны вдохновить безграничную уверенность". Ленин стал " идолом" для них.

Интенсивная двухлетняя компания Искры по собиранию разумной репрезентирующей ассамблеи российских социальных демократов, выбранных практиками, принесла плоды в августе 1903 года, когда Второй Съезд встретился сначала в Брюсселе и потом в Лондоне. На съезде, однако, план Ленина - внезапно и против всех прогнозов - впечатляюще провалился.

План Ленина " встретился с совершенно неожиданным препятствием в момент его исполнения" пишет Лих. Полетели " уродливые взаимные упреки"; вспыхнула " личная вражда"; " организационная борьба за позиции" отнимала внимание многих; трудные и запутанные вопросы разделили делегатов.

К концу 1903 года, некогда доминирующий партийный лидер, присутствовавший на Втором Съезде, стал «полностью изолированным», его лидирующая роль по-видимому кончилась.

Как это могло случиться? А именно, как могли так много практиков отвернуться от своего идола? Как могло исполнение большого плана Ленина - " систематизация методов, коллективно выработанных целым поколением российских практиков" - совпасть с политическим падением великого проектировщика?

По словам Лиха:

" Как обычно, холодный взгляд на реальность покажет зияющий пробел между настоящей конспирацией и его героическим описанием в нарративе Ленина (героического лидерства)... Тем не менее, его мечта, надуманная, как она могла быть, была исторической реальностью, потому что люди верили в нее".

Но такого рода рассуждения рискованны и их трудно подтвердить. С одной стороны, Лих изо всех сил доказывает, что захватывающее видение Ленина верно отражает реалии российской социал-демократии, и что он понимал как никто другой сокровенные потребности, желания, склонности и стремления рядовых активистов.

С другой стороны, как только эти активисты избрали своих представителей для Второго Съезда, многие вели себя таким образом, полностью противоположным образу Ленина, испытывая сомнение о " исторической реальности" " надуманной" мечты, в которую эти практики, видимо, не верили.

Вместо того, чтобы дальше искать объяснение, чтобы примирить несоответствие между теорией и практикой Ленина - между ожиданиями и результатами - Лих просто утверждает о несовместимости этих двух - " зияющий пробел" между мечтой и реальностью. Настоящий " холодный взгляд на реальность", однако, может начать разрешать этот парадокс - в то время как героический сценарий Лиха может только создать его.

Лих показывает, что на рубеже двадацатого века все российские социал-демократы " пытались найти путь, чтобы достичь центральной координации". Хотя они были организованы во многие группы и течения, все стремились к этой цели.

Однако, Лих добавляет, что " чтобы построить партию, авторитетную по всей стране, вам нужны гомогенные местные комитеты - но чтобы получить гомогенные комитеты, вам нужен общий авторитет партии" признанный всеми комитетами, группами и течениями.

Это был " порочный круг". Как избежать его? " Вот так", пишет Лих:

" Начните с создания всероссийской политической газеты (Искра)... Вначале эта газета по общему признанию будет продуктом самоназначенной и самовольной группы... Эта газета потом обратится к местным комитетам, чтобы они стали партнерами в создании Искры... таким образом в первый раз, комитеты будут работать вместе над национальным проектом. "

Но это только ловко обходит проблему. Он попадает в другой порочный круг, потому что он в основе своих рассуждений предполагает, что все последуют за самозванными, невыбранными искровцами.

В интерпретации Лиха, все группы и течения, кроме Искры, не имеют своих политических и организационных взглядов. Якобы спасовав перед техническим мастерством Искры, на что полагается Лих, они соглашаются с планом Искры объединения всех организаций, и работают вместе над национальным проектом.

В это трудно поверить. Эти группы имеют свои собственные взгляды. На самом деле, они выступали против Искры, отказываясь скромно уступить одной неизбранной группе и отказываясь разрешать бесспорное распространение взглядов Искры по всей России. И поскольку они имели собственную опору, они заставили Ленина написать " Что делать? "?

План Искры, конечно, предполагал, что существовало бесспорное желание единства среди всех российских социал-демократов, независимо от того в какой они группе. Успех этого проекта основывался на этом первостепенном желании - без него, без минимума доброй воли со строны всех, прокт был бы бессмысленным. Повторяя этот неоспоримый момент, однако, Лих затемняет предмет спора.

По мнению Лиха, есть мало смысла в острой борьбе, которая возникла в то время в вопросе о том, какое политическое и организационное единство лучше всего подходило нуждам российской социал-демократии. Но эта политическая борьба была существенной характеристикой этого периода, вокруг которого основывалось все остальное. Что делать? было полемическим центральным местом в этом.

Поэтому Что делать? не было тем, чем пытался нас убедить Лих: техническое руководство о том как создать подпольную организацию, члены которой натренированы в искусстве избегания полиции и распространении доброй вести социализма среди рабочих. Это не было гимном героических качеств рядовых социал-демократов, хотя Ленин отдает должное их бескорыстию, их преданности общему делу, и их готовности бороться за лучший мир. Вместо этого, Что делать? была сильной критикой Рабочего Дела, другой группы, борющейся за единство среди социальных демократов.

Ленин посвятил много страниц своего памфлета анализу тенденции " экономизма" в российской социал-демократии, что, как он думал, было локальным проявлением гораздо более широкого ревизионистского тренда в международной социал-демократической мысли, чьим главным идеологическим представителем был Эдуард Бернштейн, известный германский социал-демократ, который выступал за реформистский путь в рабочем движении.

Ни один другой частный вопрос не захватывал внимание Ленина так, как этот тренд. Но этого нельзя узнать из чтения Лиха. В это трудно поверить, он никогда не упоминает Рабочее Дело в таком контексте.

Вместо этого, Лих хватается за второстепенные, шпионские аспекты " Что делать? ", по большому счету сводя реализацию проекта Искры к внутренне аполитическому, техническому процессу - " игра в кошки-мышки с фальшивыми паспортами, чемоданами с двойным дном, секретным изданием прессы и бродячими агентами, которая часто заканчивалась в растерянности и отчаянии".

Вопреки неправильным представлениям Лиха, Ленин не был школьным учителем, вдохновляющим впечатлительных рабочих героическими одами, но был социальным демократом, обращающимся к другим социальным демократам - одинаково к рабочим и интеллектуалам - по вопросам насущных общих интересов.

Ленин должен был выступать за позиции Искры, потому что искровцы еще не озвучили общие стремления российских социал-демократов. До тех пор пока они могли сделать так, партизаны Ленина представляли собой одно течение, среди других, в российской социал-демократии.

Только правильно составленный и демократически избранный Съезд российских социал-демократов может уполномочить искристов говорить и вести себя от имени всех социал-демократов в России. Во втором Съезде, собранные делегаты достигли соглашения по некоторым вопросом, но не по другим, и новые вопросы возникли с первого раза, генерируя свежую дискуссию - поэтому острые дебаты и разногласия характеризовали встречу.

Но Лих игнорирует всё это - по всей видимости, это принадлежит скрытому, недоступному, склочному Ленину.

Действие Второе

После Второго Съезда, тенденция экономизма, которую порицал Ленин, стала Меньшевизмом. Меньшевики смотрели на либеральную буржуазию, организованную в партию Кадетов, чтобы возглавить буржуазно-демократическую революцию против царя, с РСДРП следующей за Кадетами на почтительном расстоянии.

В противоположность, Ленин придерживался ортодоксального взгляда искристов, что только " героический рабочий класс" под руководством РСДРП - не либерально-буржуазная оппозиция, парализованная страхом революции - может поставить себя во главе " всех демократических элементов" российского общества, чтобы свергнуть царизм.

Это составило " сущность большевизма" в десятилетие между 1904 и 1914 годами, в соответствии с Лихом, и он был прав. Однако, по мнению Лиха, " единственный способ", которым пролетариат мог " играть свою предназначенную ведущую роль" был " через институцию конспиративного подполья".

Это слишком категорично.

Революция 1905 года заставила царя легализовать многие прежде незаконные институции и активности рабочего класса, прежде всего профсоюзы. Подпольная конспирация в партии больше не была единственным способом, которым рабочий класс мог организовать свою борьбу за свободу и демкоратию. Чрезмерно абстрактная и неподвижная концепция сущности большевизма Лиха не охватывает новые проблемы, стоящие перед РСДРП в пост-революционный период.

Критический вопрос отношений между легальной, открытой активностью российских социал-демократов, и их незаконной, подпольной активностью сейчас появился в первый раз, вопрос, который не стоял перед западными социал-демократическими партиями, и на который не дала ответа Программа Эрфурта (1891 год) - путеводная звезда всех социал-демократических партий - потому что Эрфуртианизм предполагал законность политической активности рабочего класса.

Четвертый съезд РСДРП, проходивший в Стокгольме в 1906-ом, вынужден был рассмотреть эту уникальную проблему и решить, что делать.

Интригующее в этом то, что в таком стечении обстоятельств большинство делегатов Четвертого съезда встало на сторону меньшевиков, а не большевиков. Лих не дает объяснение этому развитию событий, а вместо этого ограничивается бесцеремонным, принижающим замечанием о том, что такие " шатания" в мнении социал-демократов не имеют большого значения.

После долгих споров делегаты отклоняют большевистскую резолюцию, которая подчеркивала необходимость продолжать сохранять подпольный аппарат РСДРП до тех пор, пока царизм все еще у власти.

Вместо этого большинство одобряет меньшевистскую резолюцию, которая снижала важность этого аппарата в новую эру после 1905 года, эру думского конституционализма. Меньшевики надеялись, что российское социал-демократическое движение полностью европизируется, станет легальным как ее западноевропейские союзники.

Лиховский объединяющий героический сценарий не может объяснить разрозненные реакции российских социал-демократов на появление Думы, которая в качестве парламентской формы, представляла легальный институт через который революционеры могли распространять свои идеи.

Меньшевики объявили парламентское собрание как первый шаг на пути к европейскому конституциональному государству, одновременно готовящее фундамент для полного принятия политики и организационных методов Социал-демократической партии Германии, о которых Карл Каутский много написал в " Классовой борьбе", своем конспекте Эрфуртской программы от 1892 года.

И в самом деле, много меньшевиков, настоящих эрфуртианцев российской социал-демократии, выступали за участие в выборах в Думу как только царь объявил о своем намерении учредить ее в своем Октябрьском Манифесте 1905 года.

Все большевики, напротив, последовали за Лениным и призывали к бойкоту думских выборов, надеясь предотвратить ее созыв царём. Такие действия были частью более глобальной внепарламентской стратегии направленной на слом авторитаризма и установления демократической республики с проведением подлинной европеизации.

Электоральный бойкот провалился, царь не был свергнут, и Дума стала реальностью в 1906 году. В этот момент, Ленин изменил свое мнение и призывал к участию, совпадая с меньшевиками в этом вопросе - хотя не разделяя оценку меньшевиков политической важности такого участия.

Но большевики в конце концов разделились в этом вопросе. Некоторые покинули большевиков, придерживаясь тактики бойкота, распрощавшись с Лениным.

Снова, Лих имеет мало выводов о вмешательстве Ленина в эти широкомасштабные и замысловатые дискуссии о революционной стратегии и тактике в российских условиях. Как участие Ленина во Втором Съезде, эти вмешательства также принадлежат скрытому Ленину Лиха, а не театральному Ленину, которого он ценит.

Лих не приводит никакого серьезного анализа позиции Ленина в этих политических столкновениях, вместо этого пересказывая современную шутку - " полицейские, сопровождающие большевика и меньшевика в тюрьму, " могли " пойти выпить", оставляя обоих преступни_ков без присмотра, потому что " меньшевик и большевик непременно проведут все время споря друг с другом" вместо того, чтобы попытаться сбежать.

Как двое полицейских, Лих не заинтересован в том, о чем спорят двое социал-демократов, и не пытается рассказать об этом.

В заключение, и самое критическое, сама Революция 1905 года также существенно переписала второй Акт сценария Лиха - опровергая мнение Ленина, что РСДРП в одиночку может направлять рабочее движение, чтобы свергнуть царизм.

Было верно обратное, как оказалось.

Рабочее движение создало Совет в Санкт-Петербурге, через который РСДРП направляло свою деятельность.

Совет, внепартийный орган, представлял рабочий класс как целое, независимо от политических взглядов. Он был демократически избран. Так как все рабочие признавали его власть, ни одна партия не могла вести рабочий класс к победе, если не имела поддержки совета. Партия не могла делать всё.

Ни один социальный демократ в то время не признавал в советах предвестника нового государства, государства рабочих. Ленин первый это сделал в черновиках " Государства и Революции", написанных накануне революции 1917 года.

Лих непреклонно отказывается признавать новаторскую важность этого основного текста, вместе с новыми условиями, которые он пытался понять.

Акт Третий

Бездна между настоящим Лениным и театральным Лениным еще больше в третьем акте, чья центральная сцена это революция 1917 года.

Как описано в его знаменитых Апрельских Тезисах, Ленин призывал к пролетарско-социалистической - не буржуазно-демократической - революции, приводящей к глубоким изменениям в перспективе.

Придерживаясь своей постоянной концепции большевистской " логики", Лих делает все, что в его власти, чтобы отрицать любое фундаментальное изменение в стратегии Ленина.

До 1917 года, все кроме Льва Троцкого, социал-демократы по всему миру придерживались мнения, что предстоящий переворот в России может только принять форму буржуазно-демократической революции, потому что материальные предпосылки для социалистической революции отсутствовали.

Пролетариат составлял меньшинство в России, в то время как крестьянство, разбросанное по миллионам ферм размером с одну семью, составляло подавляющее большинство - и не было заинтересовано в коллективной, плановой организации производства.

Только развитие капитализма может превратить крестьян в рабочих, одновременно создавая материальный, практический базис для социалистической революции и для социализма. Но рост капитализма происходил медленно и с трудом. Предстоящяя революционная реконфигурация классовых отношений и отношений собственности ускорит его экспансию.

Экономически, буржуазно-демкоратическая революция сметет пережитки российского феодального строя - прежде всего, царистское государство - и, раздав земли крестьянам, позволит производству (особенно в сельском хозяйстве) переключиться из медленного, " прусского темпа" в быстрый " американский" темп.

Если эта буржуазная революция сможет полностью реализовать свой демкоратический потенциал, создастся идеальная форма капиталистического государства - республика. Рабочее движение тогда сможет воспользоваться преимуществами свободы прессы, собраний, и слова - характерные черты республиканской формы капиталистического государства - чтобы свободно развиваться, сравнявшись с западно-европейскими движениями.

Когда эти ключевые буржуазно-демократические задачи будут решены, российская социал-демократия тогда ускорится и будет бороться за социализм, точно также как социалисты в Германии, Франции, и других развитых капиталистических странах.

Это был один способ смотреть на вещи.

Но Троцкий очертил другой взгляд в 1906 году, утверждая, что предстоящая демократическая революция в России может победить только как пролетарско-социалистическое движение.

Рабочий класс должен прийти к власти, и с поддержкой крестьянства, выполнить буржуазно-демократические задачи - крестьянская экспроприация земли у дворянства - одновременно с социалистическими задачами - рабочей экспроприации капиталистов.

В докладе Троцкого, нет не-революционного переходного периода, даже короткого, между буржуазно-демократической и пролетарско-социалистической фазами революции.

Победа социалистической революции в России, как думал Троцкий, вдохновит рабочих за границей сделать то же самое. И успех революции в России будет зависеть от успешных пролетарских революций в недалеком будущем в развитых капиталистических западных странах.

Вначале, никто кроме Троцкого не придерживался такой точки зрения - которую он назвал теорией перманентной революции. Но он был реабилитирован в 1917 году с ленинскими Апрельскими Тезисами, которые были вскоре приняты за официальную точку зрения большевиков.

Поразительно, Лих даже не упоминает перманентную революцию и не упоминает авторство Троцкого теории. Лих не одобряет термин " буржуазно-демократическая революция". Вместо этого, он неоднократно использует заменимое выражение - " демократическая революция до конца".

Этот термин не разделяет, какая демократическая революция должна быть поведена " до конца": социалистическая или буржуазная? И вот почему Лих использует этот термин.

Лих смешивает вместе концепты буржуазной и социалистической революции, полагаясь на неточную формулировку, которая затемняет разницу между ними двумя. Но российские социал-демократы хорошо понимали разницу задолго до 1917 года.

Ленин выделил две различные " задачи", стоящие перед международным движением рабочих, в " Нескольких Тезисах", написанных в октябре 1915 года.

" Задача пролетариата России - довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в Европе. Эта вторая задача теперь чрезвычайно приблизилась к первой, но она остается все же особой и второй задачей, ибо речь идет о разных классах, сотрудничающих с пролетариатом России: для первой задачи сотрудник - мелкобуржуазное крестьянство России, для второй - пролетариат других стран. " (Оригинал)

Ленинские Апрельские Тезисы позднее объединили две задачи в высшем синтезе - что кажется не может понять Лих. Вместо этого, Лих искажает Апрельские Тезисы и Несколько Тезисов, (произвольно переименованные Лихом в Октябрьские Тезисы) чтобы они могли совпасть с его своеобразной интерпретацией, отвергающей преемственность в мышлении Ленина в этот период.

Все считали ленинские Тезисы " выражением большого сдвига в мировоззрении Ленина", пишет Лих. Но этот " традиционный" и универсальный взгляд ошибочен, потому что " идентифицировать, что именно нового в этих тезисах довольно трудно".

Лих нагло утверждает, что Апрельские Тезисы 1917 года могут быть также названы " Октябрьские Тезисы 1915 года" - по словам Лиха, есть существенное единство между двумя документами.

Лих утверждает, что четыре элемента появляются в двух документах - " воинствующая оппозиция к власти революционных шовинистов, намеренных продолжать войну", " вся власть советам", " завоевание симпатии крестьян, призывая к конфискации земли у помещиков", и " дипломатия, направленная на изменение империалистической войны на гражданскую".

Но Лих не видит, что в более широком политическом контексте Апрельские Тезисы приобретают исторически специфическое значение и большее политическое значение.

В 1915 году, не существовало правительства " революционных шовинистов" в России, собирающихся вести войну. Вместо этого, там была ведущая войну автократия, которую, как считал Ленин, нужно было свергнуть. Но в 1917 году, Временное Правительство было несомненно " шовинистическим" - но его политика совершалась не " революционерами", а решительными противниками революции, кадетами. Ленин считал, что это правительство должно быть свергнуто, а они не должны воинственно противостоять ему.

То, чему следовало " воинственно противостоять" - но, что важно, не свергать - было политикой Советов, где " революционные шовинисты" (меньшевики и эсеры) были в большинстве и стремились продолжить войну.

" Вся власть Советам" не появляется в тексте Ленина 1915 года (очевидная ошибка со стороны Лиха), и Ленин не придает большого значения советам, посвящая этому одну строчку этому. Но в 1917 году, Ленин написал целую книгу об этой всемирно-исторической политической форме, " Государство и Революция", опубликованной в 1918 году.

Лих громит эту книгу без церемоний. У нее " поразительно нет характерных черт" 1917 года в России, она " обрисовывает абстрактный уровень социалистической революции в общем и состоит в основном из сердитой полемики о значении различных отрывков из Маркса и Энгельса". (выделение добавлено)

Другими словами, это снова был скрытый Ленин, одержимый склочник. Лих настаивает, что мы должны пренебрегать им.

В 1915 году, Ленин адвокатировал крестьянам, чтобы они немедленно конфисковали земли помещиков, как часть более общего требования национализации всей земли - крестьянской и дворянской - буржуазно-демократическим государством. Но к апрелю 1917 года, он требовал того же для рабочего государства.

К октябрю 1917 года, он неохотно приходит к идее крестьян, конфисковывающих земли у помещиков и распределяющих ее между собой - тогда большевики отказались от своей платформы национализации и вместо нее взяли программу эсеров: вся земля крестьянам.

В 1915 году, не могло быть дипломатии чтобы превратить империалистическую войну в гражданскую, так как только государства могут участвовать в дипломатии. Ленин не мог влиять на политику государства, так как не был у власти.

Он мог только влиять на политику партии, чтобы превратить империалистическую войну в гражданскую. И это могло случиться только через революцию, а не дипломатию.

Это событие случилось в октябре 1917 года, когда большевики поместили всю власть в руки советов - потому что большевики выиграли, к этому времени, большинство голосов по сравнению с меньшевиками в советах рабочих, на основе ключевого пункта программы большевиков: вся власть советам! Только тогда советы могли играть роль в продвижении анти-империалистического мира. По мнению Ленина, повторное возникновение советской формы во всех городских центрах России в 1917 году окончательно разрушило буржуазные ограничения демократической революции.

Но Лих снова не согласен. То, что было " ключевым во взгляде Ленина на Русскую революцию" было вместо этого " классовым конфликтом среди крестьян".

Это грубое нарушение исторической перспективы. Так называемый классовый конфликт среди крестьян стал важным элементом в ленинской стратегической мысли только когда разразилась гражданская война в июне 1918 года - не в его общей концепции Русской Революции в апреле 1917 года.

Социализм в одной стране?

Ленин никогда не оставлял основные перспективы и существенные аргументы, лежащие в основе перманентной революции. Они оставались центральными в его мировоззрении до конца.

Взгляды его противников стали фундаментом для левого коммунизма: " Детская болезнь «левизны» в коммунизме" (1920 год) самая важная работа о коммунистической политике, которую Ленин опубликовал в период после 1917 года. Но Лих не обращает внимания на эту работу.

Лих также не сообщил о ценности, которые имели вмешательства Ленина в первых четырех Съездах Третьего Интернационала, в 1919, 1920, 1921 и 1922 годах. Предположительно, большие международные дебаты о революционной стратегии это просто еще один пример бессмысленной грызни и выявления ереси, что их можно безопасно проигнорировать - существенный Ленин Лиха может быть понят без них.

Весной и осенью 1922 года Ленин перенес изнурительные инсульты. Он никогда полностью не восстановился.

Ухудшающееся здоровье в большую часть 1923 года остановило его от участия вместе с другими лидерами большевиков в революционном развитии в Германии в том же году, чтобы подготовить потенциальный германский Октябрь - в соответствии с идеей каждого большевика, что окончательное спасение может прийти только из-за границы, через международную социалистическую революцию.

Мучительная, долгая болезнь Ленина отрезала его от международных дел во время последних 18 месяцев его жизни. Лих воспользовался преимуществом парализующей болезни Ленина, чтобы спроектировать вместо Ленина новый сценарий, который вышел за рамки Каутского.

На основании последних статей Ленина - продиктованных его секретарям в 1923 году, после того как он больше не был у руля партии или государства, лишенный ясной речи и разборчивого письма - Лих утверждает, что:

" Ленину нужно было что-то вроде чуда, так что он снова обратился к духу " Что делать? ", книге, в которой он хвастался, что обычный, подпольный активист, даже в изоляции может достичь чудес, если он воплощал дух вдохновенного и вдохновляющего лидерства".

Ленин якобы сделал " регулировку", как говорит Лих, " пожизненному сценарию", который Лих приписывает Ленину, когда большевики приняли в 1921 году Новую Экономическую Программу (НЭП) в ответ на восстания крестьян и протесты рабочего класса против военного коммунизма.

Все марксисты Второго Интернационала, включая Троцкого, принимали как должное, что материальные предпосылки для построения социализма в России отсутствовали. После Октябрьской Революции они всё еще отсутствовали. Крестьянство все еще было в большинстве, рабочие в меньшинстве - последние поддерживали социализм, первые нет. Как начать строить социализм в России, когда ее отношения собственности, особенно в сельском хозяйстве, стояли прямо на пути?

Лих подчеркивает, что Ленин никогда не думал, что может быть использована сила, чтобы превратить крестьян в рабочих. " Нет ничего более глупого, чем идея насилия в области отношений собственности у средних крестьян", решительно утверждал Ленин в 1920 году.

Это было " фундаментальной противоположностью к Сталину" пишет Лих. На самом деле так было - и это заслуга Лиха, что он выносит на свет эту базовую истину. Ленин не был Сталиным и не мог им стать. Но что, кроме насилия, могло быть тогда сделано?

Лих приводит список целых серий материальных мер, которые, как думал Ленин, должны склонить крестьян к социалистическому строительству, центральным было, полагаясь на " преобразовательную силу социалистической индустрии", чтобы удовлетворить материальные нужды крестьян и таким образом проложить путь " социалистическому преображению села", переход, кратко выраженный в знаменитом лозунге Ленина: " Коммунизм это советская власть плюс электрификация всей страны". (В противоположность, можно сказать, что сталинизм это " электрификация всей страны минус советская власть". )

Однако, Лих упускает из виду, что Ленин открыто предупреждал о поучительных речах о выгодах социализма - утверждая, что " пока наша сельская местность лишена материальной базы для коммунизма, это будет вредно, я должен сказать, на самом деле фатально пропагандировать коммунистические идеи в сельской местности".

Несмотря на это предупреждение об опасности, последняя глава Лиха, " Учебник аля Каутский", в точности о создании нового, поучительного сценария, который может, по всей видимости, заменить " материальный базис" или действовать независимо от него, или даже возможно создать его - потому что он построен на якобы всемогущем, производящем чудеса духе " Что делать? ".

Лих теперь приносит " культурные задачи" на передний край интересов Ленина, вместо того, чтобы видеть культурное развитие основанным на продолжительном процессе экономического развития, как это делал Ленин. Для социализма нужно было преобразовать крестьянские хозяйства в современное, коллективное производство, основанное на передовых технологиях.

Многие ученые (например, Моше Левин и Теодор Шанин) делали замечания о том, правильно ли Ленин и большевики поняли политическую экономику маленького крестьянского хозяйства, замечая, что эта докапиталистическая форма экономики ставила серьезные, возможно непреодолимые барьеры ненасильственному экономическому продвижению, строительству коллективного социализма. Лих, однако, выбирает не исследовать этот вопрос.

Вместо этого, и в соответствии с понятием Лиха об активисте-чудотворце, главный путь вперед в России - к демократическому социализму, свободному от бюрократии и привилегий - был через " массовое образование народа", (крестьян и рабочих).

Эта задача была " передана партии, действующей свыше". " Улучшение материального положения школьного учителя", делая " настоящий сдвиг в бюджетных приоритетах, в сторону большей важности образования" был первым, маленьким шагом к этой далекой цели.

Партия могла вести народ к обещанной земле - задача, легко выполняемая " если партия могла использовать государство, чтобы уничтожить всех противников и монополизировать средства коммуникации", чтобы распространять социалистическую проповедь. Видимо, это будет мягкая " образовательная диктатура" над людьми и для людей - но не управляемая народом.

Этот сценарий был " за пределам Каутского" по словам Лиха. И это определенно было так. На самом деле, в главном аспекте, сценарий, который Лих приписывает Ленину, это возврат к сценарию домарксистских, утопических социалистов.

Утопический социализм это то, во что верили российские революционеры до появления рабочего движения в России в последнюю декаду 19 века. Они также думали, что революционеры могут обучить " народ" (имея в виду крестьянство), чтобы достичь социалистического преобразования их образа жизни, несмотря на материальные условия.

Это было то, во что верил старший брат Ленина, Александр. Он взобрался на эшафот за свой героизм в 1887 году, когда царь издал указ о казни через повешение за участие в заговоре с целью убийства.

Ленин боролся со многими вещами за свою жизнь. Одной из них был утопический социализм - и его вера в чудеса. Но все таки Лих уверен, что Ленин в последние месяцы его парализованной жизни в конечном счете призывал к " духу классового лидерства, чтобы совершить еще одну порцию чудес".

Лих не называет прямо Ленина утопическим социалистом. Но он позволяет читателю прийти к выводу что он был им.

В конце, выясняется, что Ленин был провинциальным, нагруженным иллюзиями человеком своего времени, не относящийся к нашему времени и нашему миру; нереалистичный мечтатель, который верил в чудеса.

По словам Лиха, этот нереалистичный мечтатель сделал " опасный шаг" дальше Каутского и марксизма Второго Интернационала в 1917 году, когда - выбросив realpolitik на ветер - Ленин безрассудно " пошел дальше стратегии демократической революции Старого Большевизма в альянсе с целым крестьянством" в пользу социалистической революции.

Что это, если не признание, что теория перманентной революции принятая в Апрельских Тезисах Лениным, порвала с концепцией Старого Большевизма буржузно-демократической революции, порвала с Каутским? Но это наименьшее из этого.

Лиховское обличение Ленина за нарушение марксистской ортодоксии Второго Интернационала это просто другое повторение векового аргумента, выдвинутого меньшевиками и Каутским - Россия не была готова к социализму и поэтому не была готова к социалистической революции.

Для Лиха, каутскианство было ограничением марксизма. (или Для Лиха, каутскианство было Non plus ultra Марксизма. ) Пересекать его границы значило накликать большую беду.

Биография Лиха это слабое введение в мысль Ленина - но отличное введение в то, что Лих думает о Ленине.

Заново открывая Ленина

Левые читатели Лиха, в целом, благоприятно предрасположены к Ленину - они должны быть. Следовательно, внешне благосклонное мнение Лиха о Ленине с готовностью принимается левыми сегодня.

В отличие от них, не существовало такой благосклонной предрасположенности среди читателей Ленина в дни Ленина - по крайней мере большую часть его жизни.

Причиной, по которой Ленин развертывал сложные и запутанные политические аргументы, подкрепленные последовательным социальным анализом, чтобы защитить свою точку зрения. Эти аргументы составляют основную массу Собраний Сочинений Ленина. Ленин должен был склонить читателя на свою сторону, и сохранять их от перехода на сторону оппонентов.

В каждом случае, Ленин должен был объяснять сущность и значение этих разногласий.

За редким исключением, несмотря на его похвальную работу по преодолению карикатур на Ленина времен Холодной Войны, Лих смотрит прямо через эти объяснения.

" Хвалите меня меньше и понимайте меня больше". Это самая подходящая эпитафия для надгробного камня Ленина (если его когда-нибудь похоронят) - и подходящая эпиграмма для работы Лиха о Ленине.