Кобзев А.И. – Китайский эрос 18 страница

- Повеселились, и хватит! - сказал мужчина сиплым голосом. - Дайте и мне позабавиться, доставьте удовольствие!

Первый монах, хихикнув, удалился, а его место занял второй. Он стал гладить и щупать певичку, а потом полез с поцелуями. Ли Ваньэр сделала вид, что его приставания ей не по душе.

- Мой приятель, как видно, тебя вконец заморил! - проговорил новый гость. - Не горюй! У меня с собой "весенние пилюли", от которых сразу взыграет кровь!

От снадобья исходил тонкий аромат. Проглотив любовное зелье, певичка почувствовала, что ее тело стало удивительно мягким и податливым, От ласк она испытала настоящее блаженство. Однако даже в пылу любовной бит- вы она не забыла о приказе начальника уезда. Гладя монаха по его бритой голове, она шептала: - Какая круглая, какая гладкая! - А сама мазала голову краской.

- Голубушка моя! - сказал монах. - Я большой мастер в любовных делах, не то что мои приятели - все это грубияны и невежды. Если я тебе пришел- ся по нраву, приходи сюда почаще.

Певичка сделала вид, что предложение монаха пришлось ей по вкусу. Но вот заголосили петухи. Монах поднялся и протянул женщине снадобье, помо- гающее зачатию, а потом, пожелав ей здоровья, исчез. Можно при этом ска- зать: Монах и певичка ночь провели в утехах любовных без сна.

А кто сосчитает, сколько ночей любятся муж и жена?

Здесь мы оставим наших певичек и вернемся к начальнику уезда Ван Да- ню. Получив необходимые сведения от подчиненного, он на следующее утро - только-только ударили пятую стражу - покинул ямынь и в сопровождении сотни стражников и ополченцев, снаряженных пыточным инструментом и ве- ревками, направился в монастырь. К этому времени уже совсем рассвело, однако ворота храма были закрыты. Оставив большую часть людей в засаде с двух сторон обители, Ван Дань приказал всем ждать сигнала, а сам с дюжи- ной слуг приблизился к воротам и велел подчиненным стучать. Узнав о при- езде начальства, настоятель фосянь привел в порядок одежду и поспешил навстречу высокому гостю в сопровождении десяти мальчиков-послушников.

Паланкин уездного начальника остановился возле главного зала, куда, од- нако, Ван Дань не зашел, а направился в комнату настоятеля. Усевшись в кресло, он потребовал списки всех монахов. Фосянь, поклонившись, отдал приказание бить в колокол. Перепуганные иноки, толком не пробудившиеся от сладкого сна, выскочили из своих келий. Узнав, что начальник уезда собирается делать перекличку, они всполошились еще больше. Когда вся братия собралась во дворе, начальник приказал всем снять колпаки. Недоу- мевая, монахи выполнили приказ. Тут-то и выяснилось, что у двух монахов голова выкрашена в красный цвет, а у двух - в черный. Начальник уезда приказал стражникам надеть на четырех монахов колодки и подвести к нему.

- Почему у вас головы в краске? Отвечайте!

Монахи молчали, испуганно переглядываясь. Остальные стояли, ошалев от страха и удивления. Ван Дань повторил свой вопрос несколько раз, и тогда один из них ответил, что, наверное, это шутка кого-то из братии.

- Сейчас я позову этих шутников! - усмехнулся начальник уезда и велел порученцу привести певичек. В это время обе певички еще сладко спали, измученные ночными играми с монахами, и их не могли поднять с постели ни оглушительный стук в дверь, ни громкие крики. Разбудить их удалось лишь с большим трудом.

- Отвечайте! Что вы видели нынешней ночью? - спросил Ван Дань у певи- чек, которые стояли перед ним на коленях, - творите правду!

Женщины принялись подробно рассказывать, как они блудили с монахами, которые дали им возбуждающее средство, как вымазали их головы краской.

Рассказывая о событиях ночи, одна из певичек вынула из рукава пакетик с любовным зельем. Монахи, поняв, что их проделки раскрылись, застыли от ужаса, а те четверо грохнулись на колени и стали молить о пощаде.

- Плешивые ослы! - отругал их начальник уезда. - И вы еще смеете мо- лить о прощении! Вы дурили голову простакам, позорили добрых женщин, прикрываясь именем божества! Какая гнусность!

Настоятель, поняв, что дело принимает дурной оборот, приказал всем стать на колени.

- Ваше превосходительство! Монахи нашей обители истово чтут священные заповеди и блюдут все запреты. Лишь эти четыре развратника упрямо не принимали советов и уговоров. Мы уже давно хотели от лица всей братии написать вам жалобу, но вы сейчас сами разоблачили негодяев. Это настоя- щие преступники, достойные смерти. Однако другие к этому безобразию не причастны. Явите свою милость, ваша светлость!

- А не странно ли, что эти четыре распутника побывали именно в одном месте - там, где были певички, хотя, как мне известно, вчера здесь было много богомолок? Наверняка и в других кельях есть тайные лазы.

- Нет, нет! В других кельях нет скрытых ходов! Они только в этих двух!

- Это не трудно проверить! Мы соберем всех женщин и подробно их расспросим! Если они ничего не заметили ночью, значит, другие монахи не виноваты.

И начальник уезда послал стражников за богомолками. Женщины в один голос заявили, что они ничего не видели и не слышали, никакие монахи - де к ним не приходили. Однако начальник хорошо понимал, что женщины боя- лись худой молвы и позора. Начальник приказал обыскать их. У каждой об- наружили пакетик со снадобьем.

- Если вы не блудили с монахами, то откуда все эти пилюли? - усмех- нулся Ван Дань.

Женщины залились краской стыда.

- Ну, а любовные снадобья вы, конечно, уже испробовали?

Женщины молчали, словно воды в рот набрали. Начальник уезда прекратил допрос и отпустил их по домам. Родственники и близкие чадопросительниц, возмущенные тем, что привелось им услышать, повели их домой, но мы об этом рассказывать не будем, а вернемся к начальнику уезда. Ван Дань во всем сейчас хорошо разобрался, хотя монахи и твердили, что снадобья они дали еще тогда, когда женщины пришли в монастырь, однако певички доказа- ли, что получили их уже после соития.

- Факты налицо! Будете попрежнему отпираться? - вскричал начальник уезда и приказал стражникам связать всех монахов, кроме лампадника да двух малолеток - послушников.

Видя, что дело приняло плохой оборот, настоятель Фосянь решил было идти напропалую - прибегнуть к силе, но в самый последний момент испу- гался. Как-никак стражников было много, к тому же свита уездного на- чальника имела оружие. Тем временем Ван Дань, приказав подчиненным отп- равить певичек в их заведение, занял место в паланкине и направился в ямынь. Впереди шли связанные монахи. Процессия вызвала большой интерес у окрестных жителей, которые сбежались посмотреть на удивительное зрелище.

Вернувшись в управу, Ван Дань тотчас открыл присутствие и приступил к допросу, для чего велел принести пыточные орудия. Монахи, привыкшие к изнеженной жизни, испугались предстоящих мучений и сразу во всем созна- лись, едва на них надели колодки. После того как были записаны их пока- зания, Ван Дань отправил их в тюрьму и составил бумагу начальству с под- робным отчетом о том, что произошло. Но об этом мы рассказывать не бу- дем.

А теперь вернемся к настоятелю Фосяню. Оказавшись в тюрьме, он вместе с другими монахами стал обсуждать план спасения.

- Мы совершили оплошность и сейчас раскаиваемся в своей ошибке, - сказал он как-то старшему тюремщику Лин Чжи. - Когда мы отсюда выйдем - никому неизвестно. А у нас с собой ничего нет. Ведь схватили нас, как есть, мы даже вещей своих не успели захватить. Между тем в монастыре ос- талось немало денег. Если бы вы позволили кому-то из нас, хотя бы трем-четырем, сходить за деньгами, мы бы в долгу не остались, заплатили за все, как положено, и вы бы получили сто лянов серебра.

У Лин Чжи разгорелись глаза, и он сразу клюнул на удочку.

- Я здесь не один, нас много. Одна сотня лянов на всех недостаточна.

Если разделить, на каждого придется самая малость. Пустой звук, да и только. Нет! Вы даете двести лянов на всех и еще сотню мне одному. Если согласны, пойду с вами нынче же.

- Не стану спорить, - согласился настоятель. - Но только договоритесь с остальными!

Лин Чжи, рассказав тюремным стражам о сделке, отправился с четырьмя монахами в монастырь. Пошли по кельям. Действительно, денег там было не счесть - и золотых, и серебряных.

Как договорились, Фосянь сразу же отдал Лин Чжи триста лянов, тот на- делил деньгами тюремщиков, чем они остались весьма довольны.

- Ну, а теперь, - сказал настоятель тюремным стражам, - надобно при- нести в тюрьму постели, уж очень без них неудобно спать.

Тюремщики согласились и на это. Все те же четыре монаха снова отпра- вились в монастырь. Собирая постельные принадлежности, они незаметно су- нули в них топоры, ножи и другое оружие. Затем велели лампаднику найти несколько носильщиков, и процессия двинулась в тюрьму. Монахи купили ви- на и мяса, устроили пиршество, на которое пригласили всех тюремщиков, начиная от младших чинов и до самых старших. План настоятеля состоял в том, чтобы вечером, когда тюремщики опьянеют, попытаться устроить побег.

Поистине: Ловкий предприняли ход, и вот - дорога к освобожденью: Найден выход из адских врат - путь избавленья.

А в это время начальник уезда Ван Дань, довольный тем, что ему нако- нец удалось распутать грязный клубок, при свете лампы сочинял реляцию вышестоящим властям. Вдруг его охватило тревожное предчувствие: "Эти злодеи сейчас собрались в одном месте. Случись что-нибудь - и с ними не сладишь!". Ван Дань тут же написал приказ, повелевающий стражникам быть начеку и находиться возле управы в полном вооружении. Гонцы побежали вы- полнять поручение.

Наступила первая стража. По условному знаку монахи, вооруженные ножа- ми и топорами, оглашая воздух воинственными криками, набросились на пьяных тюремщиков и, разделавшись с ними, в тот же миг устремились к во- ротам. Тюремные врата рухнули, и все заключенные, которых успели выпус- тить монахи, с гиканьем и ревом вырвались наружу. По всему городу разда- лись громкие крики.

- Месть! Месть! Отомстим за обиды!

- Смерть уездному!

- Не трогать простой люд!

- Кто не сопротивляется, того пощадим, кто встанет поперек - убьем!

Как раз в это время подоспели вооруженные солдаты и разгорелся насто- ящий бой. Начальник уезда, встревоженный шумом на улице, направился в присутственную залу, возле которой собралась толпа горожан, вооруженных копьями и ножами. Узнав о побеге заключенных, они пришли на подмогу.

Между тем бой продолжался, но монахи, несмотря на отвагу и прыть, с ка- кой они дрались, понемногу стали сдавать. Вооруженные лишь ножами да то- порами, они не могли противостоять солдатам с пиками и терпели большой урон. Поняв, что игра проиграна, настоятель приказал прекратить сраже- ние, спрятать оружие и отходить к тюрьме.

- Среди нас был десяток подстрекателей, - объяснил он солдатам, - но они уже мертвы. А мы совсем не хотели бунтовать. Доложите об этом в уп- раве!

Узнав, что бунт прекращен, правитель Ван приказал служащим из сыскно- го приказа вместе с солдатами и стражниками ямыня обыскать тюрьму. Через некоторое время правителю доложили, что найдено оружие. Ван Дань рассви- репел.

- Мало того что эти плешивые злодеи занимались непотребными делами и развратом, но они еще учинили бунт! Если бы не меры предосторожности, которые я заранее принял, плохо бы пришлось не только мне, но и всем жи- телям города. Все бы мы испытали на себе их звериную злобу. Поэтому их следует незамедлительно казнить! Только этим можно предотвратить новые беды! - Он отдал распоряжение солдатам раздать жителям города найденное оружие.

- У этих злодеев план на сей раз сорвался. Однако же, если не принять мер, потом с ними будет трудно совладать. А посему я повелеваю: за мя- теж, который они учинили, всех обезглавить, кроме нескольких человек, нужных для следствия.

Солдаты и горожане с зажженными факелами, подобно пчелам, растрево- женным в улье, устремились к тюрьме.

- Это не мы замышляли бунт! Не мы! - закричал настоятель Фосянь при виде разъяренной толпы. Но не успел он договорить, как голова его упала с плеч. Через некоторое время было покончено и с остальными монахами.

Головы их раскатились по земле, как тыквы. Вот уж действительно: И за добро, и за зло возмездие нам суждено.

Обязательно - поздно иль рано - оно совершиться должно!

На следующий день правитель уезда приступил к допросу преступников.

Прежде всего он хотел знать, откуда в тюрьме оказалось столько оружия.

Все, как один, сказали о старшем тюремщике, который, получив взятку, позволил монахам принести из монастыря постели. В них-то и было спрятано оружие. Тщательно допросив нескольких человек, Ван Дань послал людей в тюрьму, но оказалось, что Лин Чжи и другие тюремщики уже мертвы. Той же ночью правитель сочинил бумагу, в которой описал все происшедшее и объявил о своем решении сжечь храм.

В докладе говорилось: "Нами расследовано, что монах Фосянь и другие, погрузившись в море похоти и влекомые злодейскими замыслами, с помощью хитроумного плана ловко морочили богомолок, вымаливавших себе чад, по ночам появлялись перед ними из подземелий и склоняли ко греху. Держа в грубых объятиях хрупких дев, они называли себя бодхисатвами, спустивши- мися с небес, или архатами, являющимися во сне, и никто не решался прог- нать монахов прочь. Несчастные трепетные лепестки молодых цветов пыта- лись стряхнуть с себя обезумевших от страсти мотыльков, но, увы, слабый аромат мягкой яшмы уносился прочь порывами буйного ветра. Белую ленту уже нельзя отстирать! Трудно передать, какой стыд довелось пережить тем- ными ночами! Посему мы повелели певичке Ли Ваньэр красной краской выма- зать монахам макушки, а Чжан Мэйцзе приказали черной тушью покрасить их темя. Нам известно из жизни, что, когда растекается алая влага, любой очертя голову бросится к этой красной водице. Когда же является цвет, подобный черному углю, монах в страсти безмерной припадает к этому чер- ному источнику. Известно также, что попавший в обитель блаженства с удо- вольствием вкушает сладость плода боломи /13/, в мире же смертных его уста немеют в молчании, как твердеет кусок бобового сыра... Ножи и мечи монахи затаили в кожаных сумах и вместо святого недеяния предались раз- бойному злодейству. Возле стены из терновника в ход пустили они оружие и обратили печаль и милосердие в жестокую смуту. В темной ночи они, блюс- тители буддийского закона, открыли врата узилища, а когда раздался удар колокола, одержимые яростью Цзиньгана, разорвали путы. Рыба, попав в ко- тел и стараясь вырваться наружу, делается своенравной; тигр, очутившийся в капкане, дабы освободиться, стремится сожрать человека. За осквернение прелестных дев, растление добропорядочных жен они достойны смерти; за убийство тюремных стражей и увечья, нанесенные людям, грядет жестокое наказание. Разврат в храме и бунт в тюрьме - таково их великое преступ- ление. А посему казнь через отсечение головы есть заслуженная ими кара!

Повелеваем: монаху Фосяню - главарю преступного отродья кости раздро- бить! Храм Драгоценного Лотоса, прибежище злодейства и логово разврата, предать огню! Благодаря этому освободятся пленники Дицзана /14/ и непо- рочная чистота Будды явит себя".

Постановление правителя уезда, зачитанное во всех уголках города, бы- ло встречено с ликованием. Что же до женщин, которые ходили в храм исп- рашивать чад, то с ними получилось по-разному. Мужья не признали рожден- ных ими детей за своих наследников, многие выгнали жен из дома, а младе- нцев предали смерти путем утопления. Некоторые женщины, не стерпев позо- ра, приняли добровольную смерть. Нравы этих мест все же заметно улучши- лись. В других округах и областях в назидание людям были опубликованы указы, в коих женщинам запрещалось ходить в храмы для воскурения благо- воний. К таким строгим запретам власти прибегают и поныне, причиной чего является рассказанная история. Впоследствии правитель уезда Ван Дань стал очень известным человеком и по высочайшему распоряжению получил должность столичного прокурора.

А в заключение послушайте стихи: Коль вам от природы детей не дано, значит, вас постигла беда.

Однако нельзя из-за этого в храме блудить, не зная стыда.

Раскрытый секрет дурмана любовного запомнится вам навсегда.

Так знайте, что воды Вэйшуй и Цзиншуй /15/ не смешиваются никогда.

ПРИМЕЧАНИЯ

"Сожжение храма Драгоценного Лотоса" - повесть, имеющая полное назва- ние "Правитель Ван сжигает храм Драгоценного Лотоса". - Фэн Мэнлун.

Син-ши хэн-янь. Повесть N 39.

1. Деревянный сосуд с дщицами применялся в гадательной практике. В этот цилиндрический сосуд помещали тонкие дощечки, на которые наносились иероглифы или цифры. Сосуд полагалось трясти, пока из него не выпадет дощечка. Номер и знак на ней соответствовали определенному заклинанию в гадательной книге. Подобный способ гадания широко распространен и сейчас среди некоторых групп населения Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии.

2. "Лотосовая сутра" - "Фахуа цзин", или "Мяофа ляньхуа цзин", - одна из священных книг буддистов, содержащая буддийские заповеди и обеты.

3. У китайских буддистов Западное Небо обычно связывалось с понятием инобытия. В народных верованиях Запад ассоциировался с потусторонним ми- ром.

4. Горные Врата (или Врата Пустоты) - образное название буддийского храма.

5. Государыня Люй-жена Лю Бана, основателя династии Хань.

6. Ушедший из мира (букв. "ушедший из семьи") - одно из названий буд- дийского монаха.

7. Корни и ветви - обозначение основного и второстепенного в природе и обществе, одно из важных понятий социально-экономического учения в старом Китае.

8. Алохань (санскр. архат) - сподвижник Будды, достигший высокой сту- пени святости, но еще не ставший бодхисатвой. Обычно речь идет о восем- надцати алоханях - ближайших учениках Будды.

9. Хуанлянь - растение, корневище которого используется в народной медицине.

10. В провинции Фуцзянь, о которой здесь идет речь, проживали не только собственно китайцы (ханьцы), но и многие некитайские племена.

11. С понятием "Чистая Земля" связано буддийское представление о крае радости и блаженства. Так же называется одна из распространенных буд- дийских сект, существовавших в средневековье.

12. Цянь - десятая доля ляна (т.е. около 4 г). В разные эпохи величи- на этой меры веса была различной.

13. Боломи - плод тропического индийского дерева, желтоватый, по фор- ме напоминающий тыкву или дыню, кисловатый на вкус и ароматный, он нем- ного походит на ананас. У буддистов плод боломи часто связывали со счастливыми явлениями.

14. Согласно буддийским летописям, бодхисатва Дицзан дал обет освобо- дить души грешников из ада. Нередко Дицзана называли Наставником (Гла- вою) Темного мира (Юмин Цзяочжу).

15. Реки Вэйшуй и Цзиншуй, текущие в провинциях Ганьсу и Шэньси, име- ют разный цвет воды. В реке Цзин вода чистая, в реке Вэймутная.

Перевод и примечания Д. Н. Воскресенского.

ФЭН МЭНЛУН ДВЕ МОНАХИНИ И БЛУДОДЕЙ

Женщина любая - знаем сами, В сущности, всего лишь тюк с костями.

Но посредством нежности и пыла Нас она всегда с ума сводила.

И герои попадались в эти Так хитро расставленные сети.

Годы незаметно проходили, Люди становились горстью пыли.

Эти стихи сложены в стародавние времена монахом по прозвищу "Малое дитя". Он хотел предостеречь людей от опасностей, которые идут следом за распутством и любовной страстью. Впрочем, если уже зашла об этом речь, оговоримся, что распутство и любовь - не одно и то же. Возьмите, к при- меру, древнее стихотворение, которое гласит: От одной ее улыбки Городские рухнут стены, А от двух погибнет царство, Трон обрушится нетленный.

Поглядите же скорее: Как улыбка та прелестна!

Нелегко красу такую Дважды встретить в Поднебесной.

Здесь изображается истинная любовь. А если кто просто-напросто охо- тится за женщинами, заботясь лишь о числе любовниц, а не о любовном чувстве, то выходит в точности по пословице: "Мешок с известью везде следы оставляет". Разве это любовь? Распутство, и ничего больше!

Любовная страсть бывает различна. Например, Чжан Чан подрисовывал же- не брови, а Сыма Сянжу даже во время болезни жаждал любви своей супруги /2/. Некоторые ученые насмехаются и над тем, и над другим, но они забы- вают, что ласка - основа супружеской жизни. А стало быть, супружескую связь, подобную тем, какие мы только что назвали, можно именовать лю- бовью истинной. Бывает и любовь, которую следует называть "сторонней".

Это любовь к изящным наложницам и соблазнительным служанкам. О тех, кто в ее власти, говорят, что они припадают к зеленому нефриту и пунцовому румянцу, что их окружает частокол золотых шпилек /3/. Такой человек спо- собен воздвигнуть парчовый навес длиною в пятьдесят ли /4/. Он проводит дни в песнях и танцах, среди ив и вишен. Жизнь его течет под бирюзовой луной и лиловыми облаками и наполнена безмятежным весельем. Этот скакун, как гласит пословица, покрыт не одним седлом. Однако ж разве не бывает на одном стебельке несколько листьев!

Еще один вид любви - это когда расточают улыбки в домах веселья и ищут наслаждений среди "цветов". Здесь сходятся и расходятся подобно об- лакам на ветру, а чувства вспыхивают и гаснут так же быстро, как сохнет под солнцем роса. Лицо расцвело в улыбке - и уже не жалеют для нее доро- гого платка. На придорожных станциях во время долгого пути мы стараемся рассеять уныние и тоску любовными объятиями меж цветов, озаренных сияни- ем луны. Да, веселые дома не знают нужды в беспутных гостях, но правед- ный человек постыдится упомянуть о девичьих комнатах. Такую любовь сле- дует называть не иначе как беспутной.

Сеть любовной страсти опасна для любого возраста, и кто запутался в ней, уподобляется дикому зверю. Он готов залезть на стенку, проползти в самую узкую щелку, он отдает свою душу демону. Ради мимолетного наслаж- дения он становится злодеем и преступником. В нашем мире он идет на казнь, а в загробном царстве его ждет жестокая кара. Такую любовь следу- ет называть злодейской.

Истинная любовь - не то что "сторонняя", и тем более несравнима со злодейской или беспутной. Но и она способна заманить в ловушку и забрыз- гать грязью чистое имя. Человек, охваченный любовью, напоминает кумира, с которого соскребли позолоту, а иной раз доходит до такого ослепления, до такого злодейства, что не остановится и перед кощунством. Наш мир полнится молвой о его страшных и позорных поступках, а в подземном царстве растет список его преступлений. Вот почему мы хотим предупредить всех и каждого: проявляйте величайшую осторожность! Поистине верно гла- сят стихи: Не бери пример с монахов, Чистым будь пред ликом Будды: Доб- родетельную душу Не пятнай позором блуда.

Рассказывают, что в нынешнюю династию, в годы Сюань-дэ жил в Синьганьском уезде, что входит в область Линьцзян провинции Цзянси, один цзяньшэн по имени Хэ Инсян, или Хэ Дацин. Он был хорош собою, но нравом отличался крайне легкомысленным и беспутным. В целом свете для него не существовало ничего иного, кроме музыки и женщин. Он был завсегдатаем повсюду, где люди развлекались и веселились, и чувствовал себя, как до- ма, "на цветочных улицах и в ивовых переулках". Очень скоро четверть, а не то и треть его богатого состояния была пущена на ветер и утекла между пальцев. Его жена, госпожа Лу, видя такое мотовство, пыталась образумить мужа и не раз горько его укоряла. Но Хэ Дацин считал ее глупой и назой- ливой и постоянно с нею бранился. В конце концов все эти раздоры опроти- вели госпоже Ли, и она дала клятву не вмешиваться в жизнь мужа. Запер- шись с трехлетним сыном Сизром в своей комнате, она читала священные сутры и постилась, а о муже почти не вспоминала, предоставив ему делать все, что бы он ни надумал.

Как-то раз, во время праздника Цинмин, Хэ Дацин оделся понаряднее и отправился за город, чтобы, как говорится, притоптать зеленую травку и развлечься. Сунский поэт Чжан Юн написал однажды: Прекраснейшие юноши весной Идут за город шумною гурьбой.

Втроем, вдвоем расходятся они, В беспечности они проводят дни.

Среди цветов под городской стеной Прекрасною любуются весной.

Хэ Дацин выбрал место, где было много женщин, и принялся разгуливать взад-вперед, небрежно покачиваясь на ходу. Своим изысканным и небрежным видом он рассчитывал привлечь внимание какой-нибудь красотки, а потом познакомиться с нею поближе. Но никто не обращал на него ни малейшего внимания, и мало-помалу радостное возбуждение его угасло. Понуро поплел- ся он в ближнюю харчевню выпить вина. Он поднялся на второй этаж и выб- рал место у окна, выходившего на улицу. Слуга принес вина и закусок, Да- цин облокотился на подоконник и стал потягивать питье, бросая взгляды на прохожих. После двух или трех чарок он захмелел. Спустившись вниз, он расплатился и пошел куда глаза глядят.

Дело было в середине дня. Винные пары улетучивались, а от долгой ходьбы пересохло во рту. Хэ Дацину захотелось чаю, но ни харчевни, ни чайной лавки поблизости не было. Вдруг сквозь листву деревьев Хэ увидел развевающиеся флажки и услыхал размеренные удары цина /5/. Он понял, что перед ним буддийский храм, обрадовался и поспешил вперед. Раздвигая вет- ви, он прошел сквозь лесок, и перед его взором предстали просторные строения, обнесенные белой стеной. Стена прерывалась обращенными к югу воротами, перед которыми росло с десяток плакучих ив. Над воротами - доска с золотою надписью: "Обитель Отрешения от мирской суеты".

- Давно я слышу, что в этом монастыре прелестные монахини, но до сих пор не было случая взглянуть на них собственными глазами. Вот уж никак не думал, что случай представится именно сегодня, - промолвил Дацин, об- ращаясь к самому себе.

Он отряхнул платье, поправил на голове шляпу и вошел в ворота. К вос- току тянулась дорожка, вымощенная камешками величиною с голубиное яйцо.

По обеим ее сторонам выстроились ивы и вязы, они сообщали этому дворику таинственную прелесть. Еще несколько шагов, и Хэ Дацин приблизился к следующим воротам. За ними было здание, состоявшее из трех небольших за- лов. В среднем зале высилось изваяние божества Вэйто /6/. Перед зданием росли высокие, чуть ли не до самого неба сосны и кипарисы, меж их ветвя- ми щебетали птицы. Позади изваяния была дверь, а за дверью уходила в сторону дорожка. Дацин пошел по дорожке и оказался перед высоким строе- нием. Створки дверей, украшенных диковинной резьбой, были плотно затво- рены. Дацин тихонько постучал. Двери со скрипом приоткрылись, и на поро- ге появилась девочка-послушница с косичками, опрятно одетая, в черном халате, подпоясанная шелковым шнуром. Послушница поздоровалась с Даци- ном, и тот, ответив на приветствие, переступил порог. Он находился в разгороженной на три зала молельне, не слишком большой, но достаточно высокой. Посредине сверкали позолотою величественные изображения трех будд. Хэ Дацин склонился перед богами, а потом сказал: - Передай настоятельнице, что пришел гость.

- Присядьте, господин, я сейчас доложу, - ответила послушница и выш- ла.

Скоро в зале появилась молодая, не старше лет двадцати, монахиня с белым, точно светлая яшма, лицом, очень красивая и изящная. Она поклони- лась гостю, и Хэ Дацин поспешил ответить поклоном на поклон. Он прис- тально взглянул на девушку, и душа его затрепетала. Тут же принялся он томно моргать глазами и бросать нежные взоры, чтобы приобрести располо- жение прекрасной монахини. Голова его ушла в плечи, он словно бы весь обмяк и сделался похож на сгусток вынутого из котла рисового отстоя.

Они сели. Дацин подумал: "Весь день я сегодня проходил понапрасну и ничего подходящего не встретил. Кто бы мог подумать, что здесь скрывает- ся такая красотка. Но чтобы с нею поладить, надо запастись терпением. Не беда! Рано или поздно, но она попадется ко мне на крючок!" Волокита уже перебирал план за планом, даже не догадываясь, что в точности те же мысли занимали и монахиню. В монастырях существовало об- щее правило: если в обители появлялся мужчина, его встречала только ста- рая монахинянастоятельница, а молодые монахини, точно невесты на вы- данье, всегда сидели взаперти, в дальних комнатах, и редко показывались на людях - разве что приедут их близкие знакомые или родичи. Если насто- ятельница захворает или уедет, монахини вообще посетителей не принимают.

Если же вдруг прибудет кто-нибудь особенно влиятельный и настаивает на свидании с молодой монахиней, она выходит лишь после долгих и неотступ- ных просьб. Почему же теперь красавица монахиня так смело и так скоро вышла к Хэ Дацину? А все дело в том, что Будду она чтила лишь на словах, душою же была привержена к радостям и удовольствиям. Как говорится, она любила ветер и луну /7/ и ненавидела холодное одиночество. Монашеская жизнь была ей отвратительна. Когда Хэ Дацин вошел в молельню, она увиде- ла его в дверную скважину. Статный молодец сразу же ей приглянулся, по- тому она и не заставила себя ждать. Взоры гостя притягивали ее, словно магнит иголку.

- Как ваша уважаемая фамилия, господин, как ваше драгоценное прозви- ще? Откуда вы родом, что привело вас в нашу скромную обитель? - спросила монахиня с зазывною улыбкой.

- Меня зовут Хэ Дацин, живу я в городе. Я вышел погулять и забрел сю- да случайно. Но я давно слышу о непорочной добродетели дочерей Будды и хочу засвидетельствовать им свое уважение.

- Мы темные и неразумные, мы всегда в уединении, вдали от людей. Ваш приход для нас - незаслуженная радость. Пожалуйста, пройдемте со мной в трапезную и выпьем чаю, а то здесь все время снуют люди.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒