Оutput. Сivitas. Semita. Dystopia. Corydon. Lana erunt

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 8Следующая ⇒

Deus

Отроку смолоду в буйную голову

Рвется насущная длань бытия.

Мыслей глубокою, да не по поводу.

С жизнью похожей на жизнь муравья.

"А счастье то где? Боже ответь."

Его просьбе ответило небесное эхо:

"Закопано надежно в холодную твердь".

Парня злоба взяла из-за божьего эго.

Сердце, душу рвало, рвало мерзлую землю.

Пальцы стали похожи на кровавый кисель.

Все Господь наблюдал неприметливой тенью,

Как отрок губит себя, ища заветную цель.

Тонны земли да с десяток тысяч секунд.

Счастье вроде бы близко, «не за горами».

Он копал и копал впереди только грунт.

Парочка метров. Спину покрыло снегами.

Искривленный хребет, истощенные руки.

Тело - голый скелет. Глаза - мыло, туман.

Сквозь заборы зубов вырываются звуки:

"Больно... Счастье... Отдайте ...Обман".

Он един существо. Он всея всех молитв.

В пантеоне бушуют не божие распри.

Отрок кару несет, кару тысячи битв.

В тверди многое есть, но ни капельки счастья.

Он един существо. Он всея всех богов.

Дланью братьям велит закрывать свои пасти.

Второй дланью он рубит с сотню голов.

Третьей творит грозы, бури, ненастья.

Отрок - сын мой, как любой из людей.

Его смерть не решение насущной проблемы.

Помните во веки веков заповедь "Не убей".

Жизнь человека свята, хоть тяжелее яремы.

Много лет в стороне находился Господь.

Отрок яму копал, терял свою человечность.

Камень скрыл сердце и нежную плоть.

Год перешел в век, ну а тот в бесконечность.

Он теперь истеричен, груб и рогат.

Кожа алый кирпич. Очи желтый фонарь.

Яма счастья превратилась в бушующий ад -

Кипяток, масло, вилы и горькая гарь.

Как итог: миллионы страдальцев в огне.

Стыд для Бога - неизвестное чуждое чувство.

Счастья нет, даже в черной глубокой дыре.

Стих стихом. "Разве это искусство?".

Вывода нет.

Бред.

Оutput

Они показали нам пальцем дверь,

Не сказали, куда та ведет.

Толкнули в неизвестность со словами: "Поверь!".

Ведь тот кто ищет, всегда найдет?

Помоги мне не потерять остатки себя,

Сохранить ясность мысли и времени ход,

Растянуть мышцы рта, существовать, не скорбя.

Смотря на сволочь в зеркале. "Я знаю, он врет".

Не надо спрашивать про мое настроение,

Отвечу любому что-то типа "нормально".

Ослепну, буду не замечать сообщения.

Выпью чай из ромашки. Погуляю астрально.

Сivitas

Глаза затмевает солнышка гробиком.

Дворовый блок для меня местный подиум.

Ярило ослепляет , как вспышки от фотиков.

А бытовуха по венам, как опиум.

Вроде-бы.

Контуры да абажур хрущевок тонко

Проникают в тишину дворовых просторов.

Городской романтик. Стекла, монтировка

Гул машин и свет домов, кричащих хором.

Кричит ворона.

Столбы фонарей гнут позвоночник,

Светят мотылькам, брызгают в них ядом.

Гудит трансформатор, искрится счетчик.

До утра звучит урбана канонада

Постзакатного ада.

Semita

Запах грейпфрута. Холодно что-то.

Куда-то бесцельно иду,

Уверенным шагом, сиротливой когортой

В своем одиноком ряду.

И опять залилось девственным смехом

Пространство доселе пустое,

Ведь он отразился бесчисленным эхом,

Превратившись в полусладкое сухое.

Звенящий вопрос в черной коробке:

"Куда и зачем ведет этот путь?".

Удается только лишь винной пробке

Заткнуть мне рот, раздавить мне грудь.

Забыл разговора суть.

Timor

Неловкая сцена прощания.

Крыльцо ее дома.

Пиджак на плечах. Молчание.

Тихий шум от сердца ответа.

Крыльцо опустело.

В окнах ни зги, ни лучика света.

Его согревает чужой ее взгляд.

Сигареты на выброс.

Слезы щиплют и немного горчат.

Он все помнит и горбит спину.

Смотрит в пол,

Провожает очередную машину.

Жалеет. Еще как жалеет.

О шутке в словах.

Воспоминания камнем на шее.

Звонок напомнил мелодией.

Голос беспокойный.

Гудки звучат худшей фобией.

Не отвечает. Наверное наказание.

Тоже игнорировал

И не находил, что сказать ей.

Чувство после несчастной встречи

Колет горло.

Где мой ангел-хранитель-советчик?

Что теперь делать дальше?

Надо бы в речи меньше фальши.

Кашель.

Dystopia

Если люди превращают все глупую антиутопию,

То почему бы Богу их просто не свергнуть?

Конец один и в итоге мы

Спалим ресурсы, сожрем Землю.

Превратим луга и степи в пустыни,

Горы в мельчайшую пыль и песок,

Воду в чугун, сталь, алюминий.

Солнце задушим, вместе с ним и Восток.

«Звери ведь ниже нас априори,

Живут на правах подножного корма».

Шкуры зверей думают о шкуродере,

А мясо на полке их высшая форма.

Первый храм построен на Марсе.

Храм природы остался в забвении,

Он погиб, как человек в государстве.

Каждый из нас виноват в своей смерти

И своем же спасении.

Petri

С рождения парнишка впитывал

Мысли с душного твиттера,

Любил скверики Питера. Видимо

Мало старался. Характер критика

Все глубже зарывал таланты юного лидера.

Видимо, мало трудился.

Видимо, таким уж родился.

Видимо, не докрутился.

Видимо таких невидимо.

А над головой протекают поребриков реки.

Не был в Петергофе, зато спал на Литейке.

Стоял у Петропавловки, как на линейке.

Ветер в лицо, стужа. И дождь поливает из лейки.

Город чуждого духа

Стравливал души слабых.

Романтиков белой прозы,

Уютненьких старых пабов.

Поклонников субкультуры

Пьяных историй бардов.

Дурных компаний клубов,

Бряцающих стеклотарой.

Копейки стали целью - необходимостью.

Творчество стало бременем, не одержимостью.

Не удивил людей уникальности "мнимостью".

Выход один. На паперти просить милостыню.

Чернила с бумагой,

В пустую потрачены средства .

Поэзия его сущность

С самого раннего детства.

Внутренне сгорает от

Желания быть известным.

Но отсутствие действий

Досталось ему по наследству.

Влажность, холод и сырость каменных мостовых,

Сухость и криворукость поставленных запятых

Толкали к одинокому "крокодилу" на четверых,

Новым видам и образам построек типовых.

Панельки и хрущевки

Из окон желтого дома.

Голос в голове - симптом

Тревожного синдрома.

В груди его нет сердца ,

В дурной башке солома.

А цель, что была прежде,

Сейчас уж неискома.

Доктор: " Парень, послушай. Тебе не жить

Тяжелая форма рака. Последней стадии.

Не стоит себя заморачивать и изводить.

Конец всегда один у вашей творческой братии".

Последние полгода

Прожил в Колпинском хосписе.

Полкапли веры

Лишь осталось в молодом гностике.

"Я мог бы стать писателем.

Мастером ахростиха".

Забвения минуты.

Родным осталось поставить

Парочку росписей.

***

А что взамен? Осталась память семьи.

Черно-белая карточка на базальте.

Железная оградка. Две низких скамьи.

Черновики и воспоминания о Канте.

Corydon

Сволочь по профессии.

Клоун по призванию.

Несу аколесицу.

Калечу по незнанию.

Соберу по капелькам

Расстеряное прошлое.

И пройду по грабелькам

За все что мне положено.

Сказанное не вернешь

Тем более не продашь

"На кой ляд ты поешь?"

Это мой эпатаж.

Lana erunt

Мы ходили к одному психиатору.

Запивали таблетки водою колодезной.

Надсмехались над судьбой гладиаторов,

Рвали комья своей шерсти породистой.

А желания тонкой истоминой

Поглощают нашей душеньки ниточки

Все остатки дружелюбных антонимов

Доведут нас до белечьей кисточки.

Тут антены выводят каракули.

Царапают полотна белого нимбуса.

Все что нам нагадали оракулы:

"Растворитесь от кровного химуса".

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒