Тихонравов, Ю. В. 8 страница

Многие тенденции развития ситуации в современной России явно идут в разрез с тенденцией в развитии ее правовой системы. От того, какая именно тенденция возьмет верх, зависит судьба основных прав и свобод человека в нашей стране. Любопытно рассмотреть в данном контексте, какую роль в борьбе указанных тенденций могут сыграть юристы-профессионалы.

Прежде всего, следует определить современное положение юридического сословия в системе государственной власти. Очевидно, что за последнее время оно существенно улучшилось: общественный авторитет и престиж юристов значительно вырос, с ними стали гораздо больше считаться при формировании государственной политики на всех уровнях, состав государственного аппарата стал включать в себя все большее число людей с юридическим образованием. Однако данное улучшение, к большому сожалению, не привело к заслуживавшим ожидания реальным положительным изменениям в соблюдении законности в стране, в повышении эффективности правоохранительной и правоприменительной деятельности и т.п. С тех пор, как российское государство провозгласило курс на построение правового государство и стало привлекать для этого все большее число юристов, порядок в стране, парадоксальным образом, стал катастрофически разрушаться. Все это свидетельствует о том, что рост влияния профессиональных юристов пока еще не привел к обещанным самими же юристами результатам.

Данную ситуацию можно объяснить двумя способами: во-первых, тем, что рост роли юристов-профессионалов в формировании государственной правовой политики является лишь статистической иллюзией - юристов просто используют различные политические силы для модного ныне законооб-разного оформления своих действий, которые далеко не всегда реально соответствуют правовым идеалам; во-вторых, тем, что рост влияния юристов еще только начинается, он еще не достиг нужного качественного уровня, и первые опыты систематического влияния профессиональных юристов на государственную политику, естественно, в большинстве своем неудачны, но зато в дальнейшем они послужат повышению эффективности действий юристов на высоких государственных постах.

От выбора одного из этих объяснений зависит то, как оценивать возможную перспективу развития роли юристов-профессионалов в формировании государственной юридической политики. Конечно же, в любом случае время, когда вопросами права могли заниматься люди, не имеющие профессиональной подготовки в данной области и даже совершенно юридически безграмотные, ушло безвозвратно. Тем не менее, можно предположить два взаимоисключающих варианта дальнейшего развития событий: либо юристы станут марионетками могущественных социально-политических сил и будут лишь должным образом оформлять любые их акции, используя свои профессиональные навыки не в интересах общества и права, а в интересах государственной власти; либо они будут бороться за свое исключительное право формировать юридическую политику в интересах общества.

Вместе с тем, если учесть все факторы, способствующие возникновению преступной личности, то можно увидеть, что они могут влиять и на личность самих юристов, которые в свою очередь могут использовать свои профессиональные знания и умения в преступных целях. Это значит, что одних знаний и опыта недостаточно для формирования такого юриста, который требуется обществу. Здесь необходимы также такие нравственные качества, как профессиональная честность, преданность правовым идеалам и т.п. Конечно, если бы личность большинства юристов соответствовала подобному идеалу, многие проблемы современного российского общества могли бы быть разрешены.

В то же время совершенно очевидно, что даже целый штат самых образованных, психологически проницательных, опытных и честных юристов в конечном итоге неспособен справиться с процессами, чьи движущие силы коренятся в самих основах общества и человеческого естества.

И дело здесь не столько в слабости конкретного юридического сословия, сколько в ложности самого правового абсолютизма, главным основанием которой является противоречивость самих правовых идеалов: незаметность и гласность права, общедоступность (демократичность) и профессионализация права, тотальность и минимальность права, порядок и свобода и т.п.

Законотворчество - это особый вид производства, и законодатель также вынужден заботиться о своих "public relation", об организации "потребления законов", своеобразного "сервиса после продажи". Эффективное функционирование каналов правового информирования является вторым важнейшим фактором доступности законодательства, отличающимся с точки зрения информатики рядом особенностей. Суть этих особенностей заключается в том, что правовое информирование составляет совершенно особую разновидность социального информирования.

Важным способом получения правовой информации является непосредственное ознакомление граждан с законодательством. Однако в силу ряда причин это не всегда имеет место: из-за невозможности получить официальный текст закона, недостаточного уровня развития правосознания гражданина, не позволяющего ему самостоятельно усвоить требования законодательства, и т.п., поэтому трудности по-

знавательного процесса в сфере законодательства припили некоторых западных ученых к выводу о принципиальной невозможности самостоятельного познания права для современного человека. Например, известный французский социолог права Ж.Карбонье считает неизбежным необходимость существования между нормой и ее применением опосредующего звена - подготовленного юриста, призванного осуществлять разъяснение требований закона. "Современные законы сложны и многообразны,- утверждает он,-'простому человеку они чужды, поэтому ему нужен гид и консультант, который провел бы его по лабиринтам бюрократического права". Однако этому определению Ж.Карбонье предшествует его представление о том, что для того, чтобы практическое применение права было эффективным, оно должно быть воспринято массами, а следовательно, быть доступным и понятным для них.

По мнению польского социолога А.Подгурецкого, в известной мере повторяющего западные концепции, из-за сложной словесной формы, запутанного юридического языка правовые предписания адресованы прежде всего к "контролерам" права, т.е. квалифицированным юристам, которые обладают соответствующим умением детально понимать их.

Логическим продолжением таких представлений может быть точка зрения об особой роли юристов в современном обществе как монопольных посредников в процессе общения граждан с законодательством и соответственно отсутствия необходимости специальных акций, направленных на полномасштабное правовое просвещение всех остальных граждан.

Однако, по всей видимости, не следует абсолютизировать ни один из возможных подходов. Конечно, необходимо согласиться с представлением о том, что если бы закон стал так же доступен для неспециалистов, как и для юристов, отпала бы необходимость в правоведении, в юридическом образовании. Однако, исходя из того, на кого рассчитано право (адресность), а также сложности регулируемых общественных отношений и некоторых других факторов, общение вполне может осуществляться без посредников. К тому же, учитывая ситуацию в нашем государстве, где юристов пока еще явно недостаточно, другое предположить трудно. Там же, где без усложнения механизма правового регулирования не обойтись, юрист начинает играть значительную роль как посредник.

Надо иметь в виду, что юристам всегда отводилась особая роль в обществе. Понятно, что причины особой роли юристов в современных условиях другие. Они имеют самый разнообразный характер. Таким образом, обеспечение доступности правовой информации может идти по двум направлениям: самостоятельное общение человека и закона либо получение правовой информации с помощью квалифицированного юриста, в роли которого может выступать адвокат юридической консультации, юрисконсульт предприятия, учреждения и организации, должностное лицо правоприменительного либо правоохранительного учреждения.

Учитывая роль юристов в государственно-правовой сфере общественной жизни, государство, видимо, должно создавать для них особые условия. Так, например, работники суда, осуществляющие реализацию правовых норм как профессиональную деятельность, должны обеспечиваться правовой информацией на более высоком уровне.

Особое значение на современном этапе приобретает обеспечение доступности законодательства для хозяйственных руководителей, составляющих значительную часть всех должностных лиц. Остро стоит этот вопрос в таких отраслях экономики, как строительство и транспорт, где юридическая служба пока малочисленна. К категории лиц, для которых в большей степени, чем для других, должна обеспечиваться доступность законодательства, относятся народные депутаты различных уровней, использующие законодательство в силу возложенных на них функций.

Важность обеспечения доступности законодательства дифференцирована в зависимости от роли, выполняемой индивидом в общественной жизни. Если должностное лицо применяет нормы права, издает индивидуальный акт правоприменения, то оно не может при недоступности для него того или иного юридического предписания отказаться от решения вопроса или руководствоваться в своих действиях правосознанием, общими принципами права и т.д., как это часто возможно для граждан. Недоступность законодательства для должностных лиц необоснованно повышает роль административного усмотрения, что влечет за собой выход за рамки законности. Гражданин, соблюдающий и исполняющий нормы права, может отказаться от намеченного действия, если по тем или иным причинам норма законодательства ему недоступна и его пассивность не нарушает букву закона. При этом в своих действиях он может руководствоваться примером окружающих, общими нравственными и правовыми принципами данной социальной системы.

Кроме этого, следует отметить, что правовые ошибки должностных лиц, обусловленные недостатками в обеспечении доступности законодательства, связаны с более серьезными социальными последствиями, выражающимися в снижении авторитета закона, нарушении интересов граждан и государства.

Деятельность государства в правовой сфере должна включать в себя информирование людей о результатах правотворчества наряду с официальным опубликованием текстов нормативных актов, предназначенного в первую очередь для должностных лиц. Это предполагает создание различных неофициальных сборников и справочников по законодательству, информационно-поисковых систем по законодательству с использованием правового обучения граждан, организацию библиотечного обслуживания и т.д.

Кроме того, индивид может получать правовую информацию посредством неформальных межличностных связей. Через этот канал человек получает неорганизованную информацию в виде вербального неформального общения или же восприятия информации через непосредственный социальный опыт индивида. Функционирование этого канала правовой информации (при условии ее достоверности) следует признать фактором доступности законодательства.

Информированность о законе служит первым, начальным звеном в его реализации. В настоящее время, в областных газетах тексты нормативных актов публикуются нередко со значительным опозданием - в два-три месяца. Соответственно и местные органы запаздывают с принятием решений на этот же срок. К тому же в них отсутствуют квалифицированные специалисты, способные осуществлять в полном объеме учет нормативных актов. Остро стоит вопрос обеспечения местного самоуправления нормативными актами федеральных органов, в том числе Правительства, министерств и ведомств. Такие акты приходится покупать за большие деньги и, как оказывается, нередко с большими отступлениями от официального текста.

Вообще в последнее время ухудшилось обеспечение населения достоверной правовой информацией. Между тем у его большей части имеется устойчивый интерес к новому законодательству Российской Федерации.

К сожалению, интерес к законодательству чаще всего остается неудовлетворенным. Граждане не имеют полных знаний о своих правах и обязанностях, порядке их реализации и защиты, не знают вопросов, по которым принимались новые законы.

Невысокий уровень правовых знаний населения объясняется сокращением круга доступных источников информации о законах, снижением активности средств массовой информации в проведении правовой пропаганды.

Жизнь закона весьма продолжительна и противоречива. Представляя собой своего рода свод общих правил поведения, закон регулирует типичные общественные отношения и поведение людей. Конкретные общественные отношения, возникающие постоянно, требуют умелого применения к ним норм, прежде всего путем толкования. И по мере отдаления момента реализации норм от момента издания закона потребность в этом усиливается, а требования к умению, навыкам толкования возрастают. Недооценка их и стремление во всем полагаться на обыденное правопонимание и правосознание резко снижают эффект действия законодательных актов и их норм. Возникающие противоречия в понимании содержания норм, актов, в уяснении их смысла, разночтения в трактовке нормативных положений неизбежно порождают юридические ошибки и ведут к деформации закона.

Что такое толкование права, закона? В юридической литературе толкование характеризуется как уяснение смысла, объяснение содержания нормы путем выявления истинной воли законодателя, выраженной языковыми средствами в форме правовой нормы. И можно сказать, что технология и способы толкования достаточно полно раскрыты в специальных работах, к которым мы и отсылаем читателя .

См., например: Теория государства и права.-Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.-С.476-478; Черданцев А.Ф. Толкование советского права.- М.- 1979.

Толкование норм права различается по юридической силе -официальное, которое дают уполномоченные органы государства, и неофициальное, включая и доктринальное (научное). В зависимости от цели толкования различают толкование-уяснение субъектами своих прав, обязанностей и т.д., толкование-разъяснение, даваемое органами, в сфере действия которых применяется закон (суд, арбитраж, муниципальные и центральные органы управления). По широте толкования можно выделить нормативное и казуальное. Есть толкование права по аналогии.

Наука рекомендует различные приемы (способы) токования норм права - грамматическое (филологическое), логическое, систематическое, историческое. Использовать их лучше всего в полном наборе, не делая предпочтений какого-либо одного из них, хотя такое вполне оправданно в конкретных условиях.

Толкование права как явление и инструмент познания юридической жизни долгие годы признавалось столь же очевидным, сколь и бесспорным. И казалось, в эпических ситуациях, к которым мы привыкли, этого вполне достаточно. В периоды же масштабных преобразований появляются и дополнительные потребности в толковании. Исследователи стали выделять телеологическое (целевое) толкование закона, когда цели правовой реформы и нового законодательства становятся критериями понимания ценностей законов, норм. Цели законодателя, т.е. цели общества, общегосударственные, служат отправной точкой отсчета в понимании смысла закона о порождаемых им ведомственных и локальных актах. А это позволяет не допускать превалирования целей органа над целями государства и пресекать юридические деформации закона.

Ошибки же в толковании закона на практике весьма многочисленны. Какие ошибки наиболее характерны?

Во-первых, встречается неверное понимание общей концепции закона, не соответствующее ее смыслу. В законах подчас даются разные трактовки таких понятий, как местное самоуправление, общественные объединения, собственность, хотя в общеконцептуальном плане вряд ли это оправданно.

Во-вторых, допускаются недооценка и нечеткое определение норм-дефиниций. К ним всегда относились скептически, признавая скорее данью абстрактным конструкциям. Теперь такое понимание ничем не оправданно, и с ним надо расставаться. Особенно хотелось бы подчеркнуть значение этих норм как нормативных понятий, дающих официальное истолкование основных положений закона и своего рода "ключ" к их правильному пониманию и системному применению.

В-третьих, встречается неточное толкование правового института, содержащегося в одном или нескольких однородных законах.

В-четвертых, довольно распространенными являются ошибочные толкования законодательных норм77. Ввиду возможной неадекватности содержательной и языковой сторон нормы приходится прибегать либо к ограниченному ее толкованию, либо к расширительному, либо к буквальному. Это позволяет точнее выявить субъектов, носителей прав и обязанностей, круг отношений, регулируемых нормой, основания ответственности за соответствующие правонарушения, объем и характер правоотношений между субъектами. Норма строже соотносится с другими нормами данного закона, со схожими нормами других законодательных актов.

В-пятых, странным образом нередко интерпретируется вопрос о времени и пределах действия закона. Укоренился стереотип: срок жизни закона связывается с периодом функционирования органа, состава депутатов, с политическим курсом и т.п. Как иначе можно объяснить устойчивое мнение депутатов и журналистов о невозможности отозвать депутата ввиду отсутствия соответствующего закона? Между тем такой закон был, есть и только после принятия нового он утратит силу. Однако его уже обессилили и даже умертвили.

В последнее время пресса часто дает толкование отдельных законоположений. Правда, в них нередко преобладает тенденциозность, содержатся и ошибки. Но все же с ними надо считаться как с выражением общественного мнения.

В зарубежном праве толкование терминов дается очень часто. Так, в Примерном уголовном кодексе США ст. 1,02 "Цели, принципы, толкования" имеет следующий вид:

"1. Общие цели положений, регулирующих определение посягательств, состоят в том, чтобы:

а) запретить и предупредить поведение, неоправданно и неизвинительно причиняющее существенный вред интересам личности или общества или угрожающее причинением такого вреда;

б) подвергнуть публичному контролю лиц, поведение которых указывает на их склонность к совершению преступлений;

в) предотвратить объявление преступным безупречного поведения;

г) должным образом предупредить о характере поведения, объявленного посягательством;

д) дифференцировать на разумном основании серьезные и малозначительные посягательства.

2, Обшие цели положений, регулирующих вынесение приговоров правонарушителям и воздействие на них, состоят в том, чтобы:

а) предупреждать совершение посягательств;

б) содействовать исправлению и социальному восстановлению личности правонарушителей;

в) предотвращать назначение правонарушителям чрезмерных, несоразмерных или произвольных наказаний;

г) должным образом предупреждать о характере наказаний, которые могут быть назначены по осуждении за посягательство;

д) дифференцировать правонарушителей с точки зрения справедливой индивидуализации воздействия на них;

е) определить, координировать и согласовать правомочия, обязанности и функции судов и должностных лиц и органов администрации, ответственных за воздействие на правонарушителей;

ж) содействовать применению общепринятых научных методов и знаний при назначении наказаний и воздействий на правонарушителей;

з) сосредоточить ответственность за функционирование исправительной системы в ведомстве исправительных учреждений штата (или в каком-либо ином едином ведомстве или органе)". Всякая вынужденная мера направлена на то, что бы ликвидировать условия, вынудившие ее. Право есть, несомненно, мера вынужденная, поэтому она направлена на то, чтобы ликвидировать условия, порождающие необходимость права. А если не будет таких условий, не будет и права. Следовательно, предельный идеал права есть его полное отсутствие.

Идеальное сообщество - это сообщество без права, в котором люди прекрасно сосуществуют, поступая исключительно в соответствии с собственными внутренними побуждениями. Именно так рисуются общины праведников в различных религиях. Однако каждая религия соглашается лишь на такое идеальное сообщество, которое строится именно на ее основе, причем только на ней. Даже если бы это было возможно, то такое образование не могло бы быть достаточно стойким. Следовательно, чтобы прийти к идеальному сообществу, мы должны уже сегодня отказаться от следования тем требованиям, которые не совпадают с нашими собственными внутренними побуждениями, в том числе и требованиям права. Но эта позиция есть правовой нигилизм и самым прямым образом ведет к беззаконию, произволу силы и социальному хаосу. Таким образом, хотя право не может удовлетворить нас как средство совершенствования общественных отношений, мы не можем обойтись без него.

На вопрос о том, каким должно быть право будущего, есть немало ответов, но они обычно исходят не из установок юридического позитивизма. Последний все чаще связывается с известными симптомами институционального кризиса государства и права - суперцентрализацией и бюрократизмом в государственном управлении, сверхрегуляцией, деспотизмом законов, отрывом политико-правовых форм от социального содержания, превращением народа в объект государственного управления и правового регулирования. Будущее, как полагают некоторые ученые на Западе, приведет к радикальной структурной перестройке общества в условиях постиндустриальной, информационной стадии его развития. Впереди, считают они, закат классических форм государства, распадение громадных централизованных государственных единств, замена иерархического пирамидального построения общества, которое препятствует свободному циркулированию потоков информации, сетевой структурой бесчисленных самостоятельных ячеек, разнообразно связанных между собой без какого-либо диктата и субординации. В сфере права распадение централизованных единств, крупных целостных структур должно положить конец "господству закона", оно уступит место саморегулированию, нормативной импровизации членов независимых социальных ячеек.

По мере углубления цивилизации, перехода ее на новые, более высокие ступени, накопления ее ценностей происходит развитие права как глобального явления, обретение им качества и характеристик, соответствующих его природе ("понятию"). Наиболее важное значение в этом процессе

имеют, по всем данным, такие вехи развития человечества, как взлет общечеловеческой культуры в условиях античности, прорыв в глубины человеческого духа в эпоху Возрождения, нарастающее в современности движение к демократии, к Свободе, к Гуманизму, к правовому гражданскому обществу, к правам человека, к обеспечению высокого достоинства личности.

В ходе такого развития все более отчетливо обнаруживаются некоторые общие закономерности права как явления цивилизации и культуры. Это:

во-первых, переход от регулирования, характеризующегося в основном запретительно-дозволительными чертами, к преимущественно дозволительному регулированию для граждан, их объединений, где центром всего регулирования становятся юридические дозволения, субъективные права;

во-вторых, все более твердое обретение автономной личностью устойчивого правового статуса;

в-третьих, все большее связывание государства, всех лиц, имеющих власть, жесткими запретами, ограничениями;

в-четвертых, становление и совершенствование развитой системы правовых средств (в том числе процессуальных), основанных на идеалах свободы и гуманизма таких, использование которых оказывается возможным любыми субъектами, прежде всего гражданином, автономной личностью.

Вместе с тем, "золотой век законности", утверждает О.Тоффлер, позади, он пришелся на период возникновения сложного урбанизированного общества. Сегодня же законодательство - это груда мелочей, в которой затеряно самое главное. Оно хронически не совпадает с ритмами жизни, не

Теория права и государства... - С.83-84.

Алексеев С.С. Указ. соч. - С.60. 80Тамже.-С.60.

способно выражать своеобразие и тонкость возникающих в социальной практике ситуаций, действует грубо, огульно, невпопад. "Джунгли законов" становятся все гуще и непроходимее. Систему, содрогающуюся под давлением противоречивых технических и психологических сил, пытаются удерживать от распада нагромождением все новых законов, но долго так продолжаться не может. Так характеризует О.Тоффлер кризис права в западном обществе, полагая, что закон, хорошо послуживший человечеству в прошлом, сегодня превратился в помеху, стал ненужным и даже вредным. Он просто-напросто несовместим с растущей "эфемеризацией" жизни, фрагментацией социальных структур и должен уйти из истории вместе с государством, институтами централизованного управления, представительной демократией, парламентами и выборами.

Что же придет на смену этим институтам, и как будет осуществляться правовое регулирование в новом информационном обществе? Огромное число непрерывно возникающих и исчезающих самостоятельных групп будут вынуждены принимать повседневные решения, сообразуясь не с общими нормативными стандартами, зафиксированными в законах и иных актах представительных органов или центральной исполнительной власти, а с внутренними императивами ситуаций, в которые вовлечены группы и входящие в них индивиды. Любое решение принимается только для данного случая (ad hoc), оно неповторимо в той же мере, в какой неповторима и уникальна сама ситуация. Подобную систему принятия решений О Тоффлер именует адхократией, полагая, что она и будет определять стиль юридической жизни информационного общества. Свободное соглашение и договор станут основой меж групповых отношений, исчезнет слой профессиональных юристов, появятся самодеятельные формы судопроизводства, третейства, посредничества в спорах, формы зыбкие, сохраняющие широкое поле для маневра действующих в своих интересах групп. В итоге вырисовывается идеал обособленного, разделенного мира, рассыпавшегося на отдельные части, где люди, не ломая голову над разрешением универсальных вопросов, занимаю геи своими собственными делами82.

С футурологами трудно спорить по существу их прогнозов, ибо они не настаивают на неотвратимости своих предсказаний. Но обратим внимание на то, что О.Тоффлер констатирует новый тип положительного знания о праве, исходя из технологического, вернее, информационного императива и потому акцентирует формально-процедурные (кем и как создается право), а не содержательные моменты. Такой подход в принципе ничем не отличается от юридико-позитивистского, он оставляет без ответа главные вопросы - о содержании и качестве будущего права. По-видимому, такие ответы мы не можем получить от науки, ориентированной на положительное знание.

Остается один выход - обратиться к духовному опыту человечества и попытаться найти синтез позитивных и непозитивных правовых знаний. Плоское, одномерное, упрощенное "техническое" право, пригодное для решения узкопрагматических задач, должно уступить место живому человеческому праву для свободного и справедливого общения людей. Уже первые критики юридического позитивизма отлично понимали необходимость поисков правового идеала, без которого технически высокоразвитое право теряет душу, становится автоматическим монстром. Спасти современное право от пустоты и бездушия могут философия, этика, религиозные верования людей, глубокое осмысление положения человека в мире, космосе. "Только через направленное возвращение к понятию права и к честной метафизике права, то есть к учению о праве, основанному на обновленной критике практического разума, можно надеяться вновь прогнать из науки нечистый дух, который одолевает юриспруденцию наших дней, с тем чтобы сделать учение о праве научно здоровым и направлять его на плодотворный путь в высших целях практической жизни"83, - писал Леонард Нельсон.

Выдающийся мыслитель XX века Альберт Швейцер считал, что рациональное мышление в конце концов приходит к иррациональному и останавливается перед ним. По-

Теория права и государства..,- С.85.

Nelson L. Die Rechtswissenschaft ohne Recht. 2 Aufl. 1949.- S.207.

пытка обойтись без иррационального приводит к возникновению лишенных какой-либо ценности мировоззрения и жиз-невоззрения. Юристы, писал он, не представляют себе живого и непосредственного понятия права, они довольствуются чисто техническим правом. "Наступило безотрадное время опровержения, выхолащивания и деморализации правосознания. Мы живем в период отсутствия права. Парламенты легкомысленно фабрикуют противоречащие праву законы. Государства обходятся со своими подданными, нисколько не заботясь о сохранении у людей хоть какого-то ощущения права"84. Базой для возрождения права, по мнению А.Швейцера, должны быть данные о сущности человека, основные естественные права, отношение к человеческой жизни, которое он обозначает очень емким словом "благоговение". "Юристы, - подводит итог своим рассуждениям А.Швейцер, - допустили упадок права и правосознания. Но они здесь ни при чем. Просто в мышлении их времени отсутствовало представление о том, на чем должно базироваться живое понятие права. Право стало жертвой отсутствия мировоззрения, и лишь на почве нового мировоззрения оно сможет снова возродиться. Оно должно вытекать из некоего основного представления о нашем отношении ко всему живому как таковому - из никогда не иссякающего и никогда не загрязняющегося источника. Таким источником является благоговение перед жизнью"85. Фундаментом права является гуманность.

Итак, для будущего возрождения права нужны "честная метафизика", иррациональное и даже мистическое знание, живое мировоззрение, проникнутое началами космизма. Но все это не вместо положительного знания о праве, а вместе с ним. Однако современные мыслители придерживаются различных взглядов относительно полезности такого синтеза. П.А.Сорокин считал естественным выходом из современного кризиса права и правосознания замену позитивистских конструкций системами морали и права, воплощающими именно метафизические ценности. В наши дни наступил невероятный упадок "чувственных" правовых норм, то есть норм, ориентированных в рафинированной или грубой форме на

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒