Галина Ли 3 страница

В чем винил себя король, тоже понятно.

Как можно объяснить себе и любимой женщине, что это правильно позволить ценой свободы дочери купить спокойствие своей страны? Что сказать сыну? Что допустил противостояние одной маленькой девочки и целой армии? И как самому не вспоминать каждую минуту, что, возможно, ему не суждено увидеть малышку долгих десять лет!

Его Величество старался не покидать своего кабинета, нагружая себя всевозможными делами. Слуги и придворные, разве что на цыпочках не ходили, и разговаривали громким шепотом, как в доме тяжело больного.

Жизнь не желала налаживаться. И только Энн глубокомысленно заметила, что это лучший поступок Леа за все годы ее жизни.

Через две недели в дворцовые ворота въехал мужчина на уставшем коне. Бросив поводья первому попавшему слуге, он прямиком направился в кабинет правителя. Остановить его не посмели, и даже доложить о нем не успели. Впрочем, невелика оплошность, у всех слуг имелся четкий приказ монарха пропустить его брата Риккведа в любое время суток. Командир «невидимых» застал государя сидящим за столом, заваленном бумагами, с красными от недосыпания глазами. Увидев брата, Аттис встревожено заглянул ему в лицо, в поиске ответа на мучавший вопрос.

– С ней все в порядке, – ответил Его светлость и принялся возиться с застежкой плаща.

– Давай позовем Роанну, а то сам я ей рассказать не смогу, – король горько усмехнулся, – Даже живу теперь в кабинете. Боюсь жене в глаза смотреть.

Рикквед нахмурился, – Глупостями занимаешься. Выбора у тебя не было. В противном случае они просто убили бы Леа, притом у тебя на глазах. А так живая, пусть и далеко. Войну мы, конечно, выиграли бы, но большой кровью. И совести у тебя нет, разве можно бросать женщину в одиночестве в такое время?!

Король хотел возразить, потом махнул рукой, вызвал слугу и приказал передать ее величеству, что ждет ее в кабинете. Следующие десять минут братья провели в молчании. Рикквед курил трубку, а король в нетерпении метался из угла в угол.

– Сядь, Аттис, а то у меня уже в глазах рябит, – поморщился Рикквед.

Его Величество резко повернулся, чтобы сказать что – нибудь злое, но, увидев какой усталый и измотанный вид у брата, виновато спросил, – Ты, сколько дней не спал? Свалился бы где – нибудь по дороге.

– На себя сначала посмотри, – посоветовал командир «невидимых».

Король открыл, было, рот, чтобы возразить, но в это время дверь распахнулась, и народу существенно прибавилось. Инициативный слуга успел разболтать по дороге, кто находится у Его величества, и теперь в кабинете присутствовала вся королевская семья.

Глядя на лица обеспокоенных родственников заложницы, Рикквед счел за благо повторить, – С ней все в порядке!

Королева всхлипнула, не в силах справиться с державшим ее напряжением, Аттис тут же подошел и обнял жену, утешая и гладя по голове, как маленького ребенка. Рикквед попросил Герэта прогнать от замочной скважины любопытных, подождал, пока все рассядутся, после чего начал свой рассказ.

После того, как принцессу увезли, он тенью следовал за возвращавшимся в Варнабу войском. Девочка ехала попеременно то с царицей Санага, то со второй женщиной – Арзилой, оказавшейся верховной жрицей азанагов.

С Ее Высочеством обращались хорошо, не обижали. По приезде в столицу Варнабы Орамбим, девочку отвезли в бывший храм бога Хаару. В нем сейчас находится школа для девочек. Принцесса будет там жить вместе с другими воспитанницами. Там же, кстати, находится и дочь царицы.

Благодаря хорошему знанию города, в общем, и храма, в частности, ему удалось выполнить просьбу его величества, поговорить через окно с Леа и передать ей медальон. Правда, второй раз, это может не получиться, когда он выбирался, его заметили. Принцесса расстроена, но держится хорошо. Просила передать, что всех любит, и велела сказать Его высочеству Эдвину, чтобы он не забыл про коробку в углу.

После этих слов у младшего сына Аттиса глаза стали совершенно круглые, и он выбежал из кабинета. Его Величество извинился за временный перерыв, вызвал воспитателя Эдвина и приказал проверить комнаты своего воспитанника и принцессы на предмет нахождения в них мелкого животного.

Это небольшое происшествие незаметно разрядило обстановку. Королева перестала всхлипывать, у Кэтлин высохли глаза, а Герэт и Энн поспорили об искомом животном. В завершении рассказа Рикквед заявил, что после окончании этой школы будет рад видеть Леа не только дома, но и в рядах своих «невидимых», если конечно, Его Величество разрешит.

На невысказанный вопрос в глазах королевской четы, Рикквед пояснил, что все азанаги без исключения говорят на трех, а то и больше, языках (притом в совершенстве, с соответствующими диалектами), прекрасно владеют всевозможными видами оружия, хорошо образованы и прочее – прочее – прочее.

На наивный вопрос Герэта, где он это успел узнать, Рикквед слегка покраснел и сказал, что была такая возможность. И тут же, не к месту добавил, что малое количество мужчин у этого народа связано с их плохой рождаемостью. Соотношение у новорожденных: на сто девочек – один мальчик. В остальном соседи из них получатся не хуже, чем были, а может и лучше, потому, что рабство у азанагов запрещено.

– Что ж им дома не сиделось, таким хорошим? – мрачно полюбопытствовал Герэт.

Рикквед в задумчивости выпустил кольцо дыма, – Да я сам не очень понял, а возможности уточнить не представилось, но кажется, дома у них просто не осталось. Да, вот еще что, как только принцесса выучит язык азанагов, ей разрешат писать письма домой.

Глава 4

Леа сидела на кровати, сжимая в руках медальон с портретом родных. По ее лицу безостановочно катились слезы.

Напротив стояла нахальная черноволосая девчонка и дразнилась, гримасничая, – Плакса! Принцесочка – плакса!! Нос сопливый, ум куриный! Крыска болотная, бьёль белая!

Остальные девочки стояли поодаль и смеялись. Черноволосая неожиданно ловко выхватила из рук Леа медальон.

– Ой – ой – ой, а что это у нас тут…. Еще целая кучка таких же… плаксивых?

Ох, зря она это сделала. Слезы Леа моментально высохли, и не успела вредная девчонка опомниться, как получила кулаком в глаз. Да так, что не смогла устоять на ногах!

Леа забрала медальон обратно, повесила на шею и приготовилась защищать свое добро. Ее противница уже пришла в себя, и поднималась, с явным намерением подраться. Через мгновение они покатились по полу, сцепившись. И еще неизвестно, на чьей стороне была бы победа, не войди в комнату наставница. Она разняла дерущихся, грозно рявкнула на остальных девочек и потащила виновных вон, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Еще через несколько минут они обе оказались закрыты в маленькой комнате, где из мебели были только две деревянных кровати.

Леа замерла у входа, настороженно наблюдая за врагом. Ее противница, с вздохом плюхнулась на кровать и неожиданно беззлобно сказала, – Что стоишь, садись. Будем знакомиться.

– А ты драться не будешь? – Леа осторожно облизнула разбитую губу.

– Нет, не буду. Нас здесь на неделю заперли, чтобы мы познакомились, как следует, и больше не дрались, – тоном бывалого солдата заявила черноволосая.

– Ты, что здесь уже была? Откуда знаешь? – Ее Высочество по – прежнему топталась на пороге, готовясь дать сдачи если что.

– Была, – вздохнула девочка, – Если мы сейчас снова подеремся, просидим две недели. Так что садись…

Для убедительности она похлопала по дереву. Леа присела на край кровати и выжидающе посмотрела на девочку. Та потрогала наливающийся синяк и поморщилась, – Здорово ты меня приложила. Кто научил?

– Брат…

– У тебя есть брат?!!

– Да, двое, Герэт и Эдвин.

– Здорово! А не врешь?

Леа отрицательно помотала головой, – А что это редкость?

– Еще какая! – потом черноволосая спохватилась и представилась, – Гуалата, дочь царицы Санаги.

– Ты тоже принцесса?

– Нее, я царевна! – она снова потрогала синяк.

– А почему ты живешь здесь, а не во дворце? – Леа с любопытством разглядывала свою новую знакомую. Девочка была приблизительно ее роста, но крепче. Смуглая, до черноты, кожа, темно – серые глаза, стриженные прямые волосы. Одета она была в короткую тунику из грубой ткани и смешные штанишки. Таких коротких штанов Леа еще не видела.

Царевна, с недоумением покосилась на Леа, – У нас все девочки, кроме немощных, живут с шести лет в школах.

– А мальчики?

Гуалата вздохнула, – Их у нас мало, и они тоже живут в школах, только при храмах. Нас готовят как воинов, а их как жрецов, и только в крайнем случае, как воинов.

– А как же Арзила?

– Ну, ты сравнила…. У нее же ДАР!!! Все у кого есть дар, становятся жрицами.

И хотя принцесса не поняла, что такое дар, спрашивать она не рискнула, боясь показаться глупой.

– Гуалата, научи меня говорить, по – вашему, – попросила она, – Мне тогда разрешат письма домой писать.

– Ладно…. А ты покажешь мне медальон? Там вся твоя семья?

– Нет, у меня еще дядя есть и две тети, только они далеко живут, и я их не вижу.

Гуалата с уважением посмотрела на Леа, – Как много в вашей семье мужчин. А почему ты не переодела эти тряпки?

Девочка с интересом потянула за край шелкового платья принцессы.

– Это не тряпки!!! – Ее Высочество с обидой выдернула платье и поджала губы.

Ну, как ей объяснить, что это память о прошлой жизни! Что если его снять, то останется только медальон! А она говорит – тряпки.

Принцесса снова посмотрела на платье и только сейчас заметила, что оно в нескольких местах рваное и все грязное, и выглядит…как тряпка. Леа подняла взгляд на собеседницу и тихо прыснула. Через секунду они обе хохотали, валяясь на кроватях.

Воспитательница с удовольствием прислушалась у двери. Похоже, эти две забияки действительно подружатся. Если так, то головной боли у учителей, прибавится, но жрица будет довольна. Неслышным шагом она отошла от двери и пошла, проверять комнаты остальных девочек.

Следующая неделя прошла для принцессы в напряженных тренировках и уроках. Не смотря на наказание, занятий никто не отменял. Отменили только приятное – игры в саду и сладкое. Иногда Леа казалось, что завтра она не встанет, мышцы так болели, что каждый шаг давался с трудом, а голова пухла от новых знаний, которые потоком обрушились на принцессу.

Что ей только теперь не приходилось учить: сразу три новых языка, историю всех известных азанагам народов, математику, и много – много другого. А если учесть, что ради нее правил никто менять не собирался, и обучение части предметов велась на чужом для нее языке, который она понимала с пятого на десятое…

Леа даже во сне снилось, что она учится. Если бы не новая подруга, пересказывавшая все после уроков заново, ей пришлось бы очень туго, к тому же у Гуалаты оказался удивительно бесшабашный и веселый нрав, рядом с ней все невзгоды начинали казаться мелкими и смешными. Заложница начала потихоньку привыкать к новой жизни.

Все неприятности имеют свойство когда – нибудь заканчиваться, именно это, наконец, случилось и в жизни принцессы: в конце недели прилетел грифон. Он приземлился в саду, огласил округу пронзительным криком и собрал вокруг себя целую толпу народа. Наставница, наслышанная о приключениях их новой воспитанницы, сообразила позвать девочку. Леа долго простояла, обняв его за шею и не обращая ни на кого внимания.

Грифона определили под навес, выделили ему паек и теперь свое свободное время Леа со своей новой подругой проводили с Ветром.

Девочки возились с его перьями, перебирая их, таскали зверю сбереженные после обеда лакомства, гладили его крылья и тяжелые мощные кошачьи лапы. Жаль только, что кататься на нем категорически запретили.

Нужно ли говорить, что дружба с таким удивительным существом значительно прибавила принцессе уважения в глазах других воспитанниц. Когда неделя наказания закончилась, Ее Высочество определили в комнату, где жила Гуалата и еще три девочки. Сначала было очень непривычно делить комнату с таким количеством детей, но постепенно принцесса привыкла и к этому. К слову, это было намного веселее, чем жить одной.

Дни сменяли друг друга, и Леа постепенно втянулась в напряженный ритм школы. Тоска по дому отодвинулась куда – то глубоко в сердце, девочка приняла разлуку как должное и перестала беззвучно плакать по ночам. Ее тело стало гибким и сильным, полученные на тренировках синяки зажили, с помощью подруги, она научилась бегло говорить на азанагском языке, и теперь уроки давались ей намного легче. Свое первое письмо домой она отправила уже в конце первого месяца.

Однажды утром наставница отвела девочку в свой кабинет. Там, у окна, спиной к входящим стояла женщина. Леа сразу узнала верховную жрицу. Только жрицы азанагов носили такие длинные, перехваченные под грудью поясом, красиво задрапированные платья. И только у верховной жрицы был изумительной резьбы посох, заканчивающийся шелково мерцающей рукоятью из огромного сапфира.

– Ийаду Арзила, – наставница склонила голову в почтительном поклоне, – Я привела девочку!

Арзила повернулась, с любопытством разглядывая Леа.

За прошедшее время принцесса изменилась: она коротко обрезала волосы, повзрослела, вытянулась и…перестала ее бояться.

– Леа, я хочу кое – что предложить тебе…. Ты можешь отказаться, силой никто принуждать не будет. Дома тебя считают заложницей, но для нас всех ты просто воспитанница.

– Разве воспитанниц принуждают жить здесь? – дерзко вздернула подбородок Ее Высочество.

– У них просто нет выбора, как и у тебя, – жрица мягко опустилась в кресло и улыбнулась, – С тобой плохо обращаются?

– Нет, – смутилась девочка.

– То, что я хочу предложить тебе, проходит каждый ребенок нашего народа перед поступлением в школу. Ты – принцесса Энданы, ты не обязана соглашаться, но я все равно прошу тебя пройти обряд обращения к Великой богине Омари. Он даст тебе знание своей собственной природы, это может пригодиться.

– Это, тот обряд, про который мне говорила Гуалата? – глаза ребенка зажглись любопытством.

В один из вечеров подруга живописала это обращение. А так как царевна отличалась богатым воображением и была мастерица приукрасить, повествование получилось восхитительно волшебным и страшноватым. Леа вся обзавидовалась.

– Но он же… Вы же его проводили в храме на островах? И где вы возьмете статуи?

Жрица рассмеялась, – Я смотрю, царевна уже успела все рассказать! Тем лучше. Так ты согласна?

Девочка задумалась и спросила, – Вы же не сделаете меня жрицей?

– Нет, Леа. У тебя есть свой народ и свой путь, а с нами ты только пересеклась на время. Так что же?

– Я согласна! – серьезно кивнула принцесса, – А когда?

– Тебя отвезут в храм завтра рано утром.

Зима в Варнабе, как и на юге Энданы, была мягкой. Деревья не теряли своей листвы, а урожай знаменитых варнабских сочных хойя созревал только к последнему дню года.

Страна, оккупированная полгода тому назад, уже приноровилась к переселенцам, подладилась к новым законам, обратно потянулись беженцы на границах. Жизнь крестьян, ремесленников и купцов хуже не стала. Бунтовать пытались только аристократия и торговцы живым товаром, но на смутьянов, у азанагов всегда находился острый меч. Расправлялась с врагами новая правящая каста, не задумываясь.

Проезжая по пустому сонному городу на маленькой лошадке девочка с интересом крутилась во все стороны. Под лошадиными копытами влажно чмокала грязь, с неба моросила мелкая противная водяная пыль, оседая на теплом плаще и лице мелким бисером, но принцессе все равно поездка доставляла огромное удовольствие.

Она не была за пределами школы с конца лета. Ученицам не разрешали выходить в город до конца второго года обучения, считалось, что только с того времени девочки могут себя защитить.

Принцесса впитывала новые впечатления так же жадно, как впитывает воду морская губка. Одноэтажные, с плоскими крышами белые мазанки окраин, вскоре сменились на облицованные дорогим камнем особняки, украшенные яркой глазированной плиткой. Копыта лошадей звонко зацокали по мозаичной мостовой.

На встречу двум всадницам попадались только спешащие на базар с тележками торговцы. Один проходящих торговцев неожиданно скользнул бесшумным шагом к девочке, и что – то сунул ей в руку. Через мгновение он был уже в стороне, наставница даже не заметила этого маленького происшествия. Леа украдкой разжала ладошку, и чуть не повернула свою лошадь обратно.

Это были несколько лесных орехов из северных лесов Энданы! Ее дядя, это он прошел сейчас ей на встречу! Значит, он по – прежнему бывает в городе и приглядывает за ней!

Конечно, ей писали и мама, и отец, и Герэт, и Эдвин, и даже Кэтлин с Энн, но одно дело получить письмо, и совсем другое – увидеть хоть кого – нибудь из родных! Леа вывернула голову назад под немыслимым углом. Одинокая фигура, стоящая у стены махнула ей рукой. Ее Высочество спрятала орехи в карман плаща, и дальнейший путь продолжила счастливо улыбаясь.

Молодая жрица встретила принцессу у дверей небольшого, только что отстроенного храма. Он находился в глубине сада красивой усадьбы, летней резиденции бывшего правителя Варнабы.

– Здравствуйте, ийаду. – слегка присела в приветствии девочка.

– Доброе утро, ваше высочество, – доброжелательно улыбнулась девушка, – Верховная жрица ждет Вас. Я провожу к ней.

Следуя за своей проводницей, Леа прошла через большой пустой зал и очутилась в святилище храма. Прямо напротив входа, у стены стояла двухметровая статуя богини Омари. Розовый мрамор мягко светился в лучах гномьих огней и незнакомых девочке красивых светильников. Лицо и взгляд богини были обращены к входящим. Она улыбалась, и, глядя на нее, девочке показалось, что эта улыбка предназначена именно ей, Леантине. Неизвестный мастер вдохнул жизнь в кусок мрамора, казалось еще мгновение, и Омари заговорит. Справа и слева у стен, в нишах стояло несколько статуй в человеческий рост. Это были дети богини. Первой слева стояла, сжав настоящий меч в руках грозная воинственная Оне, богиня воинов. Следующую нишу занимала статуя юной девушки, на руках которой застыл незнакомый Леа зверек, похожий на горную куницу, только в три раза больше. Это богиня Берника – покровительница природы. Справа от великой богини, занимала место ее дочь, Седа, покровительница науки и богиня колдунов. И в последней нише – статуя единственного сына богини – Геда. К этому лукавому юноше обращались за покровительством во всех остальных случаях. Судя по рассказам Гуалаты, этот бог был несколько ветреным, но добрым. Во всяком случае, молитвы юной царевны были адресованы в основном ему и носили несколько панибратский характер.

В центре святилища находилось богато инкрустированное полудрагоценными камнями ложе из красивого темного дерева. Его окружали четыре серебряных треножника, с пустыми храмовыми блюдами наверху.

У ног великой богини поместили изящную золотую курильницу. Все было почти так, как в рассказах подруги. Не хватало гирлянд из цветов, и стены были облицованы не черным, а белым мрамором. Но это и понятно, невозможно увезти весь храм целиком морем, взяли только самое ценное. После того, как Леа услышала из уст царевны грустную историю бегства народа азанагов с их родины, она не могла судить их сурово за развязанную войну.

Удовлетворив свое любопытство, принцесса уже хотела, было отправиться на поиски верховной жрицы, как заметила ее скромно стоящей в стороне.

Леа покраснела, это надо же так увлечься и не заметить ее приход! И невежливо, и недостойно будущего воина, ведь на ее месте мог быть и человек с недобрыми помыслами. Вот позорище, учили ее, учили, и на тебе, такой конфуз! Хороша ученица, слов нет. Хвала богам, что наставницы здесь нет, а то не избежала бы вечерней нотации.

Арзила мягким кошачьим шагом подошла к девочке.

– Ты готова, Леа? – взгляд черных глаз жрицы был спокоен и непроницаем.

Девочка кивнула, – Да, уважаемая ийаду.

– Ты знаешь, что ты должна сделать?

– Да. Наставница рассказала, – подтвердила девочка и снова кивнула головой.

Где – то в глубине храма родилась и долетела до святилища тихая музыка, одинокий чистый голос пел о Великой богине Омари, спасшей своих детей – народ азанагов от неминуемой гибели. Леа, следуя за Арзилой и вторя ей, обошла святилище и поклонилась всем статуям. Потом заполнила черным вулканическим песком из ритуального сосуда блюда серебряных треножников. Высокий голос певицы и монотонный речитатив молитв жрицы заворожил девочку. Леа села на ложе и протянула вперед руку, верховная жрица одним движением обсидианового ножа, нанесла небольшую рану и осторожно сцедила несколько капель крови в кубок с вином. Потом она дала пригубить вино девочке, сама сделала глоток и окропила песок на треножниках и курильню оставшимся, опустилась на колени перед статуей великой богини и замерла, продолжая читать молитвы.

Питье девочке понравилось, оно было густое, теплое, пряное, с привкусом земляники. Леа легла на спину, от музыки, вина и горького аромата трав, дымящихся в курильне, у принцессы кружилась голова. Ей показалось, что статуи смотрят на нее.

Но они же каменные! Нет действительно, смотрят. Вон, Гед и вовсе подмигнул.

Леа моргнула, а потом увидела, как спрыгнул с рук улыбающейся Берники зверек и залез на треножник. Девочка попыталась повернуть голову, чтобы увидеть жрицу, но голова оказалась неожиданно тяжелой. Зверек оставил на блюде что – то блестящее, и предварительно пройдясь влажным холодным носом по руке девочки, вернулся к хозяйке. Тем временем остальные статуям тоже не стоялось спокойно. Оне вытащила из – за пояса маленький нож, метко кинула его во второе блюдо, кивнула ей и замерла. Седа и вовсе сошла со своего места, подошла к лежащей девочке и заглянула ей в глаза.

Это было так странно, смотреть в глаза богине. Они были совсем не белые мраморные, а живые, настоящие глаза янтарного цвета с вертикальным зрачком.

Это было так страшно, просто невозможно страшно, но девочка не отвела взгляда, и богиня, усмехнувшись, тоже что – то кинула в треножник. А вот Гед действительно оказался самым легкомысленным, он спрыгнул со своего помоста, приветственно махнул рукой сестрам, чмокнул в лоб девочку, что уж там он оставил в блюде, принцесса не поняла.

Ее мысли окончательно спутались, комната завертелась и Леа закрыла глаза, чтобы отдохнуть от этой круговерти. Перед закрытыми глазами мелькали лица богов, и откуда – то издалека доносился голос Гуалаты, рассказывающей, что если есть ДАР, то бог за него отвечающий снизойдет. Бред, решила принцесса, это просто бред, у нее тут очередь из богов была, а она самая обычная…принцесса, да еще и другого народа. Точно бред, окончательно решила девочка и провалилась в сон.

Леа проснулась от прикосновения чего – то теплого и мягкого. Она открыла глаза и увидела над собой серьезное лицо верховной жрицы.

– Просыпайтесь Ваше высочество, пора.

Девочка села, потянулась, прогоняя остатки сна, и спросила, – Все закончилось? Я могу идти?

– Еще нет. Ты должна сама взять дары богов.

Леа закрутила головой в поиске неведомых подарков, – А мне что – то дарили? А кто?

Потом вспомнила свои видения и удивилась, – Разве это был не сон?

– А ты проверь, – посоветовала жрица, с интересом наблюдая за принцессой.

Девочка встала и неуверенно запустила руку в одно из блюд, шаря по песку. Ее радостный возглас заставил жрицу улыбнуться. Леа держала в руке цепочку с изящной подвеской в виде золотого дракона.

– Это мне? – громким шепотом спросила девочка. Лицо принцессы выражало одновременно недоверие и восхищение, она думала, что это ошибка, за что ей такая милость, ведь ее хранят совсем другие боги. Дракончик между тем раскачивался на цепочке, отбрасывая во все стороны золотые блики.

Жрица внимательно рассмотрела подвеску, – Это дар богини Берники, верно?

– Да, – подтвердила принцесса, – А что он означает?

– Ты можешь понимать живых существ, а они тебя. Но это ты и без меня знала, верно?

Девочка неохотно призналась, – Знала, только мне никто не верил, все думали, что я сказки сочиняю. Даже Эдвин, – совсем уже обижено прибавила принцесса.

Потом Леа обошла и проверила остальные блюда, во всех нашлись небольшие вещицы. Богиня Оне оставила простой, но удивительно сбалансированный нож, покровительница колдунов – ручное серебряное зеркальце, а плутоватый Гед – удивительно тонкого плетения маленькую круглую сережку с растительным орнаментом.

По мере того, как девочка обходила треножники, удивление верховной жрицы азанагов росло. Давно, ох как давно боги не были так щедры. Если дар Берники и Оне был, в общем – то, ожидаем, то внимание остальных являлось сюрпризом. Не зря, ох не зря, она настояла на том, чтобы взять девочку на воспитание. По всему видно, что судьба связала в хитрый узел жизнь этой малышки и благополучие народа азанагов.

Леа, между тем, снова присела рядом с Арзилой, похлопала густыми ресницами, разглядывая приобретения, и разложила на подоле ученической туники все это великолепие в ряд.

– Ийаду Арзила, что мне с ними делать?

– Носить, девочка моя. Попробуй, одень, – жрица помогла застегнуть цепочку.

Подвеска красиво легла у основания шеи. Повинуясь извечному женскому инстинкту, Ее Высочество схватила зеркальце и полюбовалась на украшение. Неожиданно дракон и цепочка засветились красноватым светом и… исчезли.

Девочка разочаровано потрогала то место, где только, что была подвеска.

Чудеса, её пальцы по – прежнему ощущали гладкое золото.

– Почему его не видно?

Жрица подмигнула, – Это тайна твоя и богини, кому надо, тот увидит, а остальным совсем необязательно знать о ней.

– Все вещи станут невидимыми? – малышка продолжала поглаживать подвеску.

Ей было немного обидно, что не получиться похвастаться перед подругами.

– Не знаю, принцесса, это всегда по – разному. Давай помогу с сережкой.

Леа послушно повернулась ухом к жрице и спохватилась, – Ийаду, у меня уши не проколоты!

– Ничего, думаю для подарка богов это не помеха, – успокоила девочку Арзила и не ошиблась.

Дужка сережки вошла в мочку уха как в масло, не оставив после себя ни капли крови.

– Вот видишь. Больно?

– Нет, щекотно и горячо.

Девочка немного посидела в ожидании, что и это украшение исчезнет, но, похоже, у бога Геда были другие планы, и его подарок остался всем на обозрение, придав ее владелице немного хулиганистый вид.

– А серьга тоже что – то значит?

Жрица в ответ беспечно махнула рукой, – Его подарки всегда загадка даже для меня, они почти не повторяются, а предназначение у них каждый раз разное. Сама потом узнаешь, для чего она или от чего. А вот зеркальце дай мне на минутку.

Жрица взяла в руки подношение Седы, и окинула взглядом сидящую принцессу, – Куда бы его пристроить….чтобы не на виду. Встань на минуту, Леа. Повернись – ка, и тунику придержи немного, не вертись, потом налюбуешься. Вот здесь, пожалуй, подойдет!

Жрица прижала диск зеркала к бедру девочки и оно, зашипев, истаяло, оставив на теле четкую коричнево – красную руну. Леа вскрикнула от боли.

– Потерпи, малышка. Сейчас пройдет.

– Я теперь колдунья, как Вы, ийаду? А что я теперь умею? – Леа разглядывала метку, – А она навсегда?

Девочка потерла руну, кожа осталась по – прежнему гладкой.

– Ты не колдунья, и, как и раньше ничего не умеешь, но ты под защитой богини. Это очень хорошо, Леа, очень хорошо! – Жрица с удовлетворением рассматривала руну. Можно сказать, это был самый замечательный дар из всех, но уточнять его значение она не стала.

Девочка хотела, было спросить, от чего все – таки ее защищают, но вспомнила про последний подарок. Она с опаской покосилась на нож, – А его тоже надо в меня…тыкать?

Жрица закашлялась от смеха, – Боги с тобой, милая! Это просто знак внимания! Носи его так.

– А если я его потеряю, Оне не обидится?

– Его нельзя ни потерять, ни забыть, ни украсть и даже подарить нельзя. Он всегда вернется. Забрать его может только та, что подарила, за…. скажем так, за недостойное поведение.

Девочка неожиданно покраснела, заерзала и с тревогой посмотрела на Арзилу, – Это если я испугаюсь?

Жрица отрицательно покачала головой, улыбаясь про себя наивным страхам ребенка, – Все люди боятся. А что такое недостойное поведение тебе наставница расскажет и, кстати, уже пора возвращаться в школу.

Девочка послушно встала, поклонилась во все стороны богам и, наконец, решилась задать вопрос, который мучил ее, – Ийаду, почему это все мне? Я не из вашего народа.

Она замялась, не зная как лучше объяснить одолевающую ее тревогу.

– Ты хочешь сказать, что у тебя другая вера? Бог един, девочка моя. Просто приходит к разным народам в разных лицах, так что не переживай.

Верховная жрица громко хлопнула в ладоши и в святилище вошла уже знакомая Леа молодая жрица.

– Подбери ей ножны и проводи к наставнице.

– До свиданья, ийаду Арзила. Спасибо Вам! – Попрощалась принцесса и счастливая побежала впереди своей провожатой, спеша поделиться с Гуалатой новостями.

Возвращение в школу прошло без приключений. Наставница, на всякий случай, спешилась и вела под уздцы обеих лошадей, не отходя от Леа ни на шаг. А девочка, полная впечатлений, не замечала вокруг ничего, погруженная в собственные мысли. За что собственно и схлопотала выговор от наставницы по возвращению. Она не смогла ответить ни на один ее вопрос и в течение пяти минут была вынуждена слушать, что настоящему воину не подобает быть такой растяпой и считать ворон, вместо того чтобы наблюдать, запоминать и осмысливать. Не дождавшись смены выражения лица своей подопечной с блаженного на виноватое, наставница с досадой махнула рукой и отпустила девочку к подруге, пообещав вернуться к этой теме завтра. Её высочество сразу улизнула в столовую, хотя ни на минуту не сомневалась, что завтра наставница от нее точно не отстанет, пока не добьется настоящего раскаянья и осознания вины, да еще и пристыдит при всех. Но это будет завтра, а сейчас ее ждут ужин и Гуалата, которая вон в стороне аж пританцовывает на месте от любопытства.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒