ФИЛИС КРИСТИНА КАСТ. 27 страница

– Да, она совсем рядом. Иди на северо-запад. Увидишь олений след, пойдешь по нему и окажешься на поляне. Там есть пруд. Твой конь около него, максимум в часе неторопливой ходьбы. – Она усмехнулась и добавила: – Но ты найдешь не только коня.

Воин удивленно взглянул на нее и спросил:

– Не скажешь, кто там еще?

– Так и быть, подскажу. Нечто пушистое и чрезвычайно назойливое.

– Фанд? – сейчас же догадался он.

– Именно так.

Кухулин расхохотался, Бригид преувеличенно тяжело вздохнула.

– Пойду заберу моих зверей и буду ждать тебя здесь. – Все еще смеясь, воин набросил на плечо уздечку.

– С меня обед, – сказала жена.

– С меня вино и компания, – ответил муж.

Он слышал смех Бригид, пока шагал на северо-запад, поднимаясь по пологому склону холма. Очутившись наверху, Ку обернулся и увидел, что его кентаврийка проверила лук и стала привязывать к плечу колчан со стрелами.

– Я люблю тебя, Бригид, – крикнул он и покачал головой, удивляясь своей романтической глупости.

Она была слишком близко к водопаду и не услышала его. Даже с этого расстояния воин мог видеть, что на лицо его жены вернулось сосредоточенное выражение. Сейчас ее внимание мог привлечь только запах или след оленя.

– Такова моя прекрасная охотница, – пробормотал он себе под нос.

«Сильная, чувственная, умная. Когда она рядом, я верю, что для нас нет ничего невозможного. Вечером мы поедим, восстановим силы, потерянные за прошедшие дни, а завтра пойдем на равнину. Я удостоверюсь в том, что она добралась до табуна Дианны и приняла свой законный пост верховной шаманки. Потом мы разберемся с недоразумениями и ненавистью, посеянной во время правления ее матери. Человек и кентавр могут счастливо жить вместе. Мои родители, да и мы с Бригид, – тому доказательство. Да и новые фоморианцы никому не угрожали в Партолоне. Кентаврам не было надобности вести с ними войну. Это были не демоны, сто лет назад вырезавшие воинов Партолоны, как людей, так и кентавров. Вдвоем с Бригид мы сумеем заставить членов табуна Дианны пересмотреть свои взгляды».

Кухулин бросил внимательный взгляд на равнину. Даже коричневый цвет засухи не лишил эту землю ее красоты. Она была открытой и свободной. Он несколько раз бывал здесь с отцом и был поражен необъятностью родины Бригид. Возможно, из-за того, что в его жилах текла кровь отца-кентавра, мысль о том, чтобы провести всю оставшуюся жизнь в этих местах, не пугала, а даже радовала его. Воин не сомневался в том, что найдет там свое счастье и дом, если рядом будет Бригид.

Весело насвистывая и думая о том, как здорово будет сейчас увидеть волчицу, он поправил уздечку, висящую на плече, и направился на северо-запад.

Бригид встала на краю родной равнины, глубоко и радостно втянула в себя ее воздух. Это стоило того.

«Да, добычу можно найти гораздо ближе, но Кухулина не будет несколько часов. У меня достаточно времени, чтобы выследить оленя, убить, освежевать и принести в пещеру до возвращения Ку».

По крайней мере, так она объясняла себе, почему, не обращая внимания на усталость, спустилась по пологому склону, чтобы поохотиться на оленя на равнине. Пусть Бригид устала, но ей так нравилось ступать копытами по плодородной земле родины! Она выбрала иную жизнь, покинула дом, веря, что никогда сюда не вернется, и твердо намеревалась так и поступить. Но теперь кентаврийка видела, что это решение далось ей нелегко. В ней всегда жило подспудное желание вернуться, что-то все время подталкивало ее обратно. Теперь она понимала, что это была скрытая сущность верховной шаманки.

«Больше никогда, – пообещала себе Бригид. – Отныне я буду использовать дары, данные мне Эпоной, стану той, кем рождена быть».

Кентаврийка быстро решила, что не станет снова входить в медитативный транс, чтобы найти оленье стадо. Это была ее родина. Если она не сможет поймать здесь оленя, то не имеет права называться охотницей. Бригид внимательно осмотрелась вокруг. Вдалеке виднелись знакомые зеленые пятнышки, уходящие к горизонту. Это были густые леса. По равнине всегда протекали ручейки и речки, окруженные рощицами и густыми зарослями. Даже во время засухи вода подземных источников питала территорию, где росли деревья. Именно там олени обычно собирались на водопой. На них можно поохотиться.

Кентаврийка пустилась в скользящий галоп и улыбнулась, радуясь тому, как ее обвевал ветер и проносились мимо травы. К тому времени, когда Бригид добежала до леса, она уже была почти готова признать, что решение охотиться на равнине было поспешным, даже ошибочным. По ее телу струился пот, она едва могла сконцентрироваться. Ее путь несколько раз пересекали следы кентавров, хотя Бригид никого не встретила. Невдалеке, на востоке, она заметила темные точки бизонов, но следов оленей так и не нашла, что было совершенно необъяснимо.

«Если рядом нет селений кентавров, значит, в лесу должно быть много оленей. А на границе с Партолоной, насколько я знаю, не задерживается ни один табун. Видимо, дичи на равнине стало совсем мало. Если я вскоре не найду никаких признаков оленей, то мне придется использовать связь с духами, чтобы определить местонахождение добычи». Одна мысль об этом заставила ее застонать от усталости.

Травянистая степь постепенно уступала место дубам, из которых в основном состояли леса, и Бригид позволила себе перейти на легкую рысцу. Ей хотелось побыстрее найти оленя и вернуться в лагерь. Она с удовольствием думала о том, что там ее ждет Кухулин. Он приготовит обед.

Позже кентаврийка не могла понять, было ли это результатом ее усталости или хитрости противников, но она ничего не услышала и не увидела, пока вокруг ее шеи не захлестнулась веревка. Она мгновенно подняла руки, чтобы сдернуть с себя петлю, но тут же другая веревка поймала Бригид за заднюю ногу. Она тяжело рухнула на землю и ударилась об нее так, что у нее дыхание перехватило. Охотница стукнулась головой о камень, и ее поглотила тьма.

Сознание возвращалось к ней болезненными толчками. Руки кентаврийки были крепко связаны за спиной. Она чувствовала себя избитой и раненой. Ее голову наполняла горячая колющая боль, которую усиливали громкие удары колотящегося сердца.

– Стой сама! – велел ей грубый голос. – Тащить тебя было нелегко. Будь я проклят, если мы собираемся поддерживать тебя на ногах.

«Тащили? Меня?..»

Бригид внезапно и яростно рванулась, пытаясь разорвать путы, стягивающие руки. Почти ничего не видя от боли, она попыталась ударить врага мощными задними ногами, и ее горло что-то стиснуло. Чем сильнее она билась, тем туже натягивалась веревка, не дававшая ей дышать.

– Стой смирно или задушишь себя до смерти! – прогремел тот же голос.

Дрожащая Бригид заставила себя перестать сопротивляться, и веревка на шее тут же ослабла. Охотница судорожно втянула в себя воздух и закашлялась.

– Перестанешь биться – все будет в порядке. Попытаешься двинуться – задохнешься.

Кентаврийка заморгала, чтобы прояснился взгляд. Ей показалось, что время замедлило свой ход. Пытаясь осмыслить увиденное, она чувствовала себя так, словно плыла глубоко под водой. Бригид сразу поняла, что оказалась посреди кентаврийского шатра. Он был большим, пятиугольным, сделанным из красиво окрашенных и расписанных бизоньих кож. Именно такие жилища ее мать заставляла устанавливать для себя и оснащать со всевозможной роскошью везде, куда прибывала. Вход располагался прямо напротив Бригид. Полог оказался наполовину откинут, и она увидела, что уже стемнело.

«Сколько времени я была без сознания?»

Охотница изо всех сил пыталась собраться с мыслями. Она не могла понять, что с ней случилось.

Шатер оказался знакомым ей, но внутри он не был богато оснащен удобными ложами и низкими столами, которые предпочитали кентавры. Единственным его украшением служили несколько железных подсвечников, скудно освещавших шатер. Больше здесь ничего не было, за исключением четырех кентавров-мужчин, окружавших ее.

Охотница снова попыталась освободить руки, но без всякого успеха. Она чувствовала путы на шее и теле. Не веря своим глазам, Бригид увидела, что стоит между двумя центральными столбами, поддерживающими шатер. Она была привязана к ним. Ее передние ноги оказались связанными, вокруг шеи закручивались две веревки. Каждая из них была соединена с петлей вокруг ее задних ног. Бригид чувствовала, как они мучительно впивались в кожу над копытами. Путы, привязывающие пленницу к столбам, делали ее захватчиков уверенными в том, что она не двинется с места. Веревки, идущие от шеи к ногам, не давали ей возможности лягаться. Ее удерживали очень эффективно.

Бригид подняла глаза на кентавра, стоящего к ней ближе всех. Его насмешка, выражающая превосходство, перешла в открытое глумление.

– Ну что, очнулась, красотка? – Он гнусно захохотал. – Хорошо. Нет смысла уродовать твою хорошенькую шейку больше, чем она уже испорчена.

Трое других кентавров тоже засмеялись. Вдалеке раздался гром. Молния осветила внутренность шатра, что позволило Бригид разглядеть их. Это была шайка Брегона. Она думала о них с того самого дня, как они убили молодую девушку.

«Эти негодяи всюду следовали за моим братом, во всем подражали ему. Жалкое стадо баранов!» – подумала она.

– Горман! – Бригид неосознанно произнесла это имя самым гневным тоном своей матери. – Немедленно отпусти меня, трус!

Молния снова вспыхнула. Пленница краем глаза заметила, что еще один кентавр, Хаган, вздрогнул от знакомого звука ее голоса. Остальные двое, братья Боуин и Маннис, вытаращили глаза, когда она заговорила. Но внимание Бригид было сосредоточено на Гормане, лучшем друге Брегона, участвовавшем во всех его выходках.

– Твой голос похож на ее. Ты даже внешне напоминаешь мать, но не являешься ею. – Горман презрительно сплюнул. – Ты никогда не была и не станешь такой сильной, как Майрерад.

– Что ты называешь силой, Горман? – бросила она в ответ, не обращая внимания на усталость тела и разума. – Способность манипулировать другими, использовать их? Или, по-твоему, сила невозможна без веревки? Нет, погоди. Я, кажется, вспомнила, что ты обожаешь наводить страх на маленьких девочек. Жаль, что тебе пришлось подкрасться ко мне и связать. Неужели поблизости не нашлось повозки, чтобы сбросить ее на меня?

– Силу определяет победитель! – Он шагнул вперед и рявкнул так, что брызги слюны попали ей в лицо.

– Где мой брат? – спросила она, не реагируя на его неистовство.

– Он кое чем занят. Вся Партолона должна знать о том, что на ее землю напустили фоморианцев.

– Ты с ума сошел? – спросила она. – Их больше не существует.

– Правда? А как тогда назвать крылатых тварей, которых ты и сын Мидхира привели в Партолону?

– Я зову их так же, как отец и мать. Новые фоморианцы! Тебе известно, что Эльфейм сняла с них проклятие. Теперь они не демоны. – Говоря это, Бригид проверила веревку на запястьях, пытаясь высвободить руки. – Это смешно. Я требую свидания с братом.

– Потерпи, красотка. Брегон очень занят, поэтому не смог поприветствовать тебя должным образом. – Горман засмеялся, и трое кентавров, наблюдающих за ними, тоже нервно захихикали. – Твой братец попросил, чтобы мы... заняли тебя до тех пор, пока он не присоединится к нам.

Бригид почувствовала, что ее лицо застыло.

– Брегону вряд ли известно, что вы со мной сделали, – заявила она.

– Он приказал, чтобы мы держали тебя подальше от табуна, – пожал плечами Горман. – Способ оставлен на наше усмотрение. Это была моя идея. – Он указал на столбы и веревки, чуть не задушившие пленницу.

– Уже слишком поздно. Я испила из чаши Эпоны и стала верховной шаманкой табуна Дианны.

– Да, мы знаем. Брегон сказал нам. К счастью, ни одному из нас не пришло в голову рассказать об этом нашим женам. Какая досада, что женщины табуна не узнают об этом, пока все не изменится.

– Ты безумец! – воскликнула она и осторожно повернула голову так, чтобы при вспышке молнии посмотреть в глаза темно-гнедому кентавру, который полностью оставался в тени. – Приведи моего брата, Хаган. Что бы ни произошло между нами, ему вряд ли понравится, как вы обращаетесь с его сестрой. – Затем Бригид прищурилась и вложила в голос всю силу, остававшуюся в ее истощенном духе: – Даже если Брегон не пожелает этому воспрепятствовать, ему, как и мне, известно, что Эпона будет разгневана таким обхождением с ее верховной шаманкой!

Хаган вздрогнул и открыл было рот, чтобы заговорить, но Горман опередил его:

– Что же сделала эта драгоценная Эпона, когда твоя собственная мать пропорола себе живот и умерла в муках? – Лицо Гормана раскраснелось от страстных эмоций. – Ничего! Богиня позволила Майрерад страдать и умереть. Видишь, Эпоне все равно, что происходит с верховными шаманками кентавров.

Бригид медленно перевела взгляд на него и сказала:

– Ты поносишь Великую Богиню, отвернулся от нее. Клянусь, ты за это заплатишь.

Снова прогремел гром, вспыхнула извилистая молния, словно Эпона услышала клятву своей шаманки и согласилась с ней.

Беспечный Горман продолжал глумиться:

– Увидим, кто за что поплатится, Бригид. Ведь это ты помогла демонам вернуться в Партолону. Думаю, люди, к которым ты ушла из собственного табуна, не протянут тебе руку с таким энтузиазмом, когда поймут, что ты сделала.

– Новые фоморианцы не демоны, глупец! Они добрые существа, которые лелеют жизнь, а не смерть. Все в Партолоне знают именно это.

– По-моему, ты забыла про одну совершенно особенную фоморианку. – Последнее слово он выговорил особо тщательно и хитро взглянул на пленницу.

Бригид презрительно сузила глаза и заявила:

– Фаллон заключена в тюрьму замка Стражи. Когда у нее родится ребенок, ее казнят. Она заплатит за свое безумие, хотя то, что сделала эта крылатая женщина, было результатом глубочайшей любви к своему народу. Она исключение. Остальные новые фоморианцы не такие.

– Ты хочешь сказать, что они не помогут спасти ее, не присоединятся к ней, не станут наносить маленькие, но смертельные удары по Партолоне?

– Конечно нет.

– А если да? Вдруг крылатому существу, прибывшему с юго-запада – с того самого места, где находится замок Маккаллан, – удастся ворваться в крепость Стражи и освободить безумную фоморианку, оставляя за собой кровь и смерть? Как поступят тогда воины?

– Такое глупо даже предполагать. Этого не может произойти. Новые фоморианцы хотят лишь мирно жить в Партолоне. Они не пойдут на такой риск.

Хохот Гормана заполнил шатер, почти заглушая раздавшиеся раскаты грома. Боуин и Маннис улыбнулись. Их белоснежные зубы вспыхнули в ярком свете молнии.

– Она этого не умеет. Брегон так и сказал, – усмехнулся Маннис своим туманным словам.

Бригид смерила его взглядом и спросила:

– У тебя есть язык? Я думала, что ты и твой брат умеете только смотреть в рот Брегону. Даже если его нет, вы все вряд ли говорите то, что сами думаете. – Она обвела презрительным взглядом всех, включая Боуина.

– Ты всегда считала себя лучше нас, – злобно прошипел тот.

– Не лучше – человечнее, – парировала Бригид.

– Хочешь узнать, что означает «этого»? – вмешался Горман.

Пленница повернулась к нему:

– Мне не интересно все, что ты скажешь.

– Правда? А мне кажется, что интересно. «Это» означает изменение формы тела. Брегон сказал, что люди Партолоны знают об этом так же мало, как и его сестрица, новоиспеченная верховная шаманка. Мол, он использует их невежество к своей выгоде.

– Что ты?.. – Она содрогнулась от ужаса, когда поняла, о чем он говорит.

«Значит, тем фоморианцем, который поможет Фаллон бежать, будет Брегон».

– Богиня! Нет!

– Богиня! Да! – передразнил ее Горман. – Но не думай, что этот план разработал твой брат.

– Майрерад!? – Бригид выдохнула имя матери и вспомнила отвратительный крик ворона о мести.

– Разумеется. Даже умирая, она была великолепна, сумела отомстить за собственную смерть. Она велела Брегону ночью войти в одиночку в замок Стражи и найти там пленницу. Потом он должен убить каждого, кто видел его в настоящем обличье, превратиться в фоморианца и позволить Фаллон бежать. Тех воинов, которые заметят его в новом облике, он должен оставить в живых.

– Потому что они увидят не его, а фоморианца, – проговорила охотница и в ужасе помотала головой, вспоминая доброту, которую воины проявили к детям.

«Но все это потеряет значение, если защитники замка поверят, что Партолона подверглась нападению тех самых крылатых демонов, от которых они призваны защищать ее».

– Да, – захихикал Горман. – Воины пойдут по следу фоморианца, который приведет их к замку Маккаллан. Как ты думаешь, что сделают члены клана, когда люди в черном окружат их крепость?

– Они не бросят детей, будут сражаться, защищать их, – прошептала она больше себе, чем Горману. – Они будут сражаться, защищая их.

– Мы на это и рассчитываем, – прорычал кентавр.

– Почему? Эти люди ничего тебе не сделали. Почему ты хочешь разрушить замок Маккаллан?

– По той же причине, по которой это должна была сделать ты. Они убили твою мать.

– Это безумие. Члены моего клана никак не могли причинить вред моей матери.

– Она погибла в яме, вырытой людьми.

Горман быстро направился в темный угол огромного шатра и поднял с пола скомканную ткань. Подойдя к Бригид, он ткнул окровавленный лоскут ей в лицо.

– Это носили те люди. Узнаешь?

Ткань была окрашена в цвета ее клана. Бригид затошнило, когда она вспомнила слова Эльфейм о том, что несколько его членов отреклись от своей клятвы и покинули замок. После этого они уже не могли присоединиться ни к какому другому клану.

«Должно быть, изгои дошли до моей родной равнины, собираясь начать все заново. Может, эти люди даже хотели основать собственный клан, но вместо этого развязали войну».

– Несколько обитателей замка клана нарушили клятву. Наверное, это те самые люди. Где они? Я узнаю их, если увижу.

– Ты их не узнаешь, даже если воспользуешься своим великолепным зрением охотницы, – ядовито проговорил Боуин.

– Вы их убили! – воскликнула она.

– Да. Это было началом мести твоей матери.

– Надо остановиться, пока наша земля не потонула в крови, – сказала Бригид.

– Пусть потонет! – заорал Горман. – Пока ты болтала со своей равнодушной Богиней, Брегон воплощал идею вашей матери. Он в любой день может вернуться на равнину с новостями о своем кровавом успехе. Маятник уже раскачался. Его невозможно остановить.

Бригид холодно взглянула на него и заявила:

– Никогда не говори мне о том, что невозможно, презренный лизоблюд. Что ты знаешь о невозможном? Всю свою жизнь ты только и делал, что следовал за вздорным жеребцом и бабником, который знает о ненависти куда больше, чем о любви. Мне жаль тебя, Горман.

– Тебе меня жаль! – завизжал он и плюнул ей в лицо. – Сейчас мы увидим, кого здесь стоит пожалеть.

Яростно грянул гром. Вспыхнула молния, озарив шатер призрачным неверным светом. Тяжело дыша, Горман подступил к пленнице, намотал ее волосы на кулак и дернул голову назад. Она застонала от боли.

– Брегон принес из иного мира не только весть о том, что тебе удалось испить из чаши. – Одним резким движением он сорвал с нее жилетку, обнажив грудь. – Еще он рассказал нам нечто такое, что нас просто шокировало. Ты стала женой человека. Неужели это правда?

Другой рукой он приподнял ее грудь, чтобы было удобнее дотянуться до нее ртом. Когда Горман высунул язык, чтобы облизать ее сосок, она так яростно рванулась прочь, что у нее все почернело перед глазами. Веревка сдавила горло пленницы. Ей стало нечем дышать.

Четыре руки нажали на нее сзади. Это Боуин и Маннис заставили Бригид встать прямо, чтобы ослабить веревку и дать охотнице возможность отдышаться. В серых сумерках ей казалось, что глаза этих трех кентавров горели неестественным светом. Их лица раскраснелись, они тяжело дышали. Там, где ее касались горячие руки, она физически ощущала их Желание, просачивающееся в нее.

– Отвечай ему, – грубым хриплым голосом велел Боуин. – Ты стала женой человека?

– Да, – бросила она сквозь зубы, не позволяя себе поддаваться панике. – Кухулин из клана Маккаллан – мой супруг. Когда я возглавлю табун Дианны, он будет рядом со мной.

– Этого никогда не случится! – взревел Горман.

– Наверное, у нее слишком давно не было любовника-кентавра. Она забыла, что такое истинная страсть, – тяжело выдохнул Боуин.

Его рука ухватила Бригид за другую грудь. Он сжимал и теребил сосок пленницы, а потом так сильно укусил ее за плечо, что его зубы окрасились кровью.

Рядом с ухом охотницы раздался глухой голос Гормана, который поводил языком по ее шее:

– Думаю, ты прав, Боуин.

Она почувствовала, что Маннис зашел сзади. Его руки и зубы больно мяли ее тело, потом он стал покусывать бедра Бригид. Она в отчаянии искала глазами Хагана, но тот исчез в бушующей ночи.

– Если вы это сделаете, клянусь Эпоной, что я не успокоюсь, пока не убью каждого из вас, – прошипела Бригид.

Она боролась с мраком, заволакивающим зрение, концентрировалась на тепле, которое начало распространяться от бирюзового камня, висевшего на ее обнаженной груди.

– Как же ты выполнишь эту клятву? – зашептал Горман, жаркое и частое дыхание которого опаляло ей кожу, пока он сжимал и облизывал холмик ее груди. – Неужели твой муженек-человек разыщет нас и напугает до смерти своей невероятной силой?

– Он не собирается этого делать. Он намерен убить вас, не сходя с места, – проговорил Кухулин, стоявший у входа в шатер.

Смертельный звон меча, который воин выхватил из ножен, сопровождался низким угрожающим рыком волчицы. Когда Кухулин сделал шаг, Фанд бросилась в атаку. Ее первой жертвой стал Боуин. Он завопил, когда хищница проскочила под телом Бригид и добралась до его задних ног. Одним движением мощных зубов Фанд перекусила сухожилия, и Боуин рухнул на траву, обливаясь кровью.

Кухулин двигался не как человек. Он напоминал злого духа, молчаливого, всезнающего, смертоносного. С бешеной скоростью, так, что его меч казался расплывшимся белым пятном, воин крутнулся, подскочил к упавшему Боуину и оставил на его горле аккуратный дугообразный разрез. Захлебываясь и задыхаясь, кентавр испустил свой последний вздох.

Мститель беззвучно приблизился к Маннису. Тот отскочил от бедер Бригид. Его тело все еще было переполнено непристойным желанием, когда Кухулин поднял меч. Он пронзил ему грудь, выдернул клинок и тут же распорол им лошадиное брюхо негодяя.

– Меня будет не так легко убить, – проговорил Горман, поднимая длинный меч, который искал все время, пока воин был занят его приятелями.

Единственным ответом Кухулина было его движение навстречу кентавру. Он не сказал ни слова и не замедлил шаг. Его скорость была отточена так же, как лезвие меча. Кентавр по сравнению с ним выглядел старым и неуклюжим. Кухулин ловко увернулся от выпада Гормана, но вместо того, чтобы нанести смертельный удар, перебил врагу переднюю ногу.

Горман зашипел от боли, споткнулся и подался назад, прямо туда, где была волчица. Фанд не умела молчать, как воин, но убивать уже научилась не хуже. Грохот грома заглушил крик Гормана. Зигзаг молнии осветил порванную плоть, свисающую с его задних ног. Он рухнул на землю, и Кухулин стремительно направился к нему.

– Нет! – завопила Бригид.

Кухулин резко остановился, повернулся к жене. На его лице она увидела выражение, которое замечала лишь однажды. Тогда они бок о бок сражались с Фаллон и фоморианцами, введенными в заблуждение и пытавшимися ее защитить. Но его забрызганная кровью воинская маска не пугала и не отталкивала охотницу. Она знала, что ее собственный облик отражал ту же самую холодную силу.

– Разрежь веревки, – попросила она.

– Фанд! Присмотри за ним, – приказал Кухулин. Волчица обнажила клыки и скользнула к кентавру, из ног которого хлестала кровь.

Кухулин вложил меч в ножны, выхватил кинжал, висевший на поясе. Быстрыми, уверенными движениями он разрезал веревки на теле жены.

Бригид молча отобрала у него меч. Не прикрывая грудь, держа перед собой окровавленное лезвие, она приблизилась к Горману.

Он поднял на нее глаза, остекленевшие от боли, смешанной со страхом, и взмолился:

– Не убивай меня! Я все сделаю!

– Молчи, – процедила она сквозь зубы.

Не глядя на воина, который стоял рядом, охотница спросила его:

– Кухулин, Эпона наградила тебя особым даром. Что ты видишь в душе этого кентавра?

Она услышала, как муж резко вдохнул, и поняла, что сейчас он в первый раз использовал силу, данную ему Богиней совсем недавно.

– Я вижу гниль и мрак.

Бригид без колебаний погрузила меч в сердце кентавра, в тот же миг выдернула его, вернула Кухулину и сказала:

– Мне надо выйти отсюда.

Кухулин коротко кивнул. Прежде чем последовать за ней через откинутый полог, он остановился, поднял жилетку, сорванную с жены, лук охотницы и колчан со стрелами, которые валялись в одном из углов шатра.

– Фанд! Идем, – позвал Ку.

Воин и волчица вышли в ночь и увидели Бригид, стоявшую в нескольких шагах от шатра. Она опустилась на колени. Ее яростно рвало. Фанд легла рядом и тревожно поскуливала. Кухулин погладил ее по спине, бормоча что-то утешительное. Но все звуки заглушил раскат грома, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Небо будто раскололось пополам. Голова Бригид дернулась.

– Дождя нет, – проговорила она и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Да, любимая, – нежно ответил он.

– В воздухе даже не пахнет дождем. – Охотница несколько раз потянула носом. – Это сухая гроза. Во имя Богини! Я всегда ненавидела эти чертовы штуки! Они опасны, приносят смертоносные молнии, может, даже...

Во взгляде Бригид появился ужас. Она встала, быстро сориентировалась, повернулась так, чтобы ветер дул прямо в лицо, и стала осматривать южную часть равнины.

– Богиня, нет! – закричала охотница.

Кухулин проследил за взглядом жены, глаза которой расширились от ужаса. Горизонт был весь в огне. Пока они стояли и испуганно глядели туда, неподалеку в землю ударила молния и подожгла траву еще в одном месте.

– Надо уходить отсюда. Сейчас же, – сказала она, надела жилетку, потом привязала к спине лук и колчан. – Пожар кажется далеким, но это обман. Он может добраться сюда очень быстро.

– Мой конь недалеко отсюда.

– Погоди, – окликнула Бригид Кухулина, прежде чем он исчез во мраке. – Помоги мне срезать с шатра пару кож.

Воин не стал ее расспрашивать. Он просто подошел к шатру и начал прорезать плотное покрытие.

– Нужны большие куски, чтобы мы могли под ними спрятаться, – пояснила она, схватила отрезанный край и стала тянуть его, чтобы оторвать поскорее.

– Что сделать? – Куна мгновение перестал работать.

– Если мы не сможем опередить огонь, надо будет найти овраг, а еще лучше – рощицу с ручьем. Мы войдем в воду и укроемся кожами. Если повезет, огонь пройдет над нами.

– А если не повезет? – осведомился он.

– Значит, задохнемся или сгорим.

Он хмыкнул и стал с удвоенной силой резать шкуры, покрывающие шатер. Когда два достаточно больших куска наконец упали на землю, ни Бригид, ни Кухулин даже не взглянули на окровавленные трупы.

Конь был привязан совсем рядом. Кухулин открыл седельную сумку и бросил Бригид бурдюк с водой. Она стала жадно пить. Он тем временем свернул кожи, привязал одну из них на спину Бригид, другую – позади своего седла, закончил и повернулся к охотнице. Она стояла, наклонив голову, гладила Фанд и говорила скулящей волчице что-то ласковое.

Кухулин не позволял себе думать о том, что видел в шатре, что чуть не случилось с его женой. Он не мог. Если бы воин стал заниматься этим, то сошел бы с ума. Ку до сих пор был напряжен и сосредоточен, охвачен жаром битвы, продолжал ощущать сверхъестественную ясность ума, которая всегда приходила к нему в сражении. Ему нужна была вся его сила, чтобы справиться с тем, что им предстояло. Но муж все равно подошел к жене и обнял ее. Он прижимал Бригад к себе и чувствовал, как она дрожит.

Охотница посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Ты пришел вовремя. Спасибо.

Он не мог говорить, только крепко, почти неистово поцеловал ее. Она страстно приняла эту ласку, крепко обхватила мужа руками и практически слилась с ним в одно целое.

Молния прочертила небо, прервав их поцелуй.

– Надо бежать очень быстро. Ветер несет огонь, – сказала Бригид.

– Вернемся в горы?

– Нет. Там недостаточно воды, чтобы остановить огонь. Мы не сможем взобраться наверх так быстро, чтобы опередить пламя.

– Тогда на восток. По равнине текут притоки реки Колман, как раз между горами и замком Воулфф. Мы с отцом часто ловили там рыбу, когда я был маленьким.

– Будем надеяться, что они не пересохли во время засухи, – кивнула Бригид.

– Если так случилось, то нам надо будет добраться до самой реки, – ответил Кухулин и вскочил в седло.

«Он сможет туда добраться. Его конь свежий и отдохнувший. Я – нет».

– Бригид! – Воин повернулся в седле, их глаза встретились в новой вспышке молнии. – Я тебя никогда не брошу. Мы вместе будем жить или умрем.

Она знала, что он говорит правду.

«Этот человек никогда не оставит меня даже для того, чтобы спасти себя. Богиня, помоги нам выжить».

– Поезжай вперед. Я за тобой, – сказала охотница.

Воин пришпорил коня, и они помчались на северо-восток. Волчица не отставала от них.

Бегство с равнины походило на спуск в нижний мир, покинутый Богиней. Гремел гром, молнии освещали кошмарные сцены, разворачивающиеся вокруг. Мимо них мчались животные, обитающие на равнине: олени, лисы и какие-то зверьки, похожие на кроликов. Они бешено неслись, спасаясь от огня, и скрывались вдали. Вслед за животными пришел дым. Сначала южный ветер принес лишь его небольшое горькое послевкусие, но по мере того, как наступала ночь, дышать становилось все труднее.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒