ФИЛИС КРИСТИНА КАСТ. 7 страница

Бригид понимающе склонила голову, потому что хорошо помнила невероятно красные крутые горные хребты и пропасти с зазубренными стенами. Ей казалось, что те вели прямо в потусторонний мир. Трирские горы как нельзя лучше подходили для самоубийства.

– Души, не знающие покоя...

Бригид не поняла, что сказала это вслух, пока Сиара не заговорила:

– Возможно, я чувствую именно не знающие покоя, не спящие души моих соплеменников.

– Что же, я буду внимательно наблюдать за тем, что происходит на юге. Ты говорила, что инстинкты редко тебя подводят, – сказала Бригид.

Ей не понравилось покалывающее ощущение, которое она почувствовала после предостережения Сиары. Наконец крылатая женщина улыбнулась. Ее лицо посветлело.

– Хорошо, что у тебя острое зрение, охотница. Тебе ведь надо заметить многое, к примеру камень – ловца душ, животное-помощника, а теперь еще и безликое неуютное чувство, которому даже я, шаманка, не могу дать названия.

– Вообще-то мне нравится, когда есть чем заняться.

– Вот и хорошо, – сказала Сиара и рассмеялась.

– Может, и так, – пробормотала охотница, задаваясь вопросом, как ей удалось во все это влипнуть.

Начинавшийся день обещал быть ужасным. В ветре, постоянно дующем с юго-запада, уже не чувствовалось зимней стужи, но он принес с собой непрекращающийся холодный дождь. Детям пришлось завернуться в теплые непромокаемые плащи с капюшонами, откуда выглядывали маленькие лица. Они проворно свернули палатки, быстро позавтракали, были снова полны энтузиазма, готовы следовать за Кухулином, несмотря на погоду.

Бригид только радовалась тому, что капюшоны заглушали болтовню и пение. У нее не было настроения общаться с ликующими детьми, и жутко болела голова. Она с этим проснулась и знала причину. Это все тот чертов сон.

Когда они с Сиарой закончили разговаривать, Бригид дважды обошла внешний периметр лагеря, прежде чем вернуться в теплый круг палаток, к костру. Не желая, чтобы проснулся хоть один ребенок, она как можно тише подбросила топлива в огонь, а потом уселась и стала внимательно наблюдать за спящим лагерем. Охотница привыкла управлять своим вниманием. Она с легкостью могла идти по оленьему следу, оставшемуся на извилистом берегу ручья, и в то же время планировать следующую дневную охоту. Вот и сейчас, пока кентаврийка подбрасывала топливо и обходила лагерь, она внимательно слушала, не раздастся ли какой-нибудь необычный звук, при этом не переставала думать о том, что сказала Сиара. Шаманка велела ей представлять себе Кухулина таким, каким он был когда-то, – спокойным и счастливым. Бригид уверила Сиару, что сможет это сделать, и сдержала слово. По правде говоря, это было легче, чем думать о том, каким воин стал теперь.

Охотница подбросила в огонь новый кусок топлива и задумалась. Когда она впервые встретила Кухулина, тот занимался расчисткой столетних развалин в центре замка Маккаллан. Воин тут же ощетинился, когда кентаврийка сказала, что происходит из табуна Дианны. Бригид тихонько прыснула, вспоминая, как высокомерно он осмеял ее решение присоединиться к клану, и как саркастически она ответила на его высокомерие. Эльфейм не раз вмешивалась, разнимала их, когда они ходили кругами и рычали друг на друга, словно волки из враждебных стай.

Охотница покачала головой и тихонько засмеялась. Ей удалось найти Эльфейм в ту ночь, когда та пропала. Потом она несла раненую сестру Ку и его самого у себя на спине, возвращаясь в замок под дождем. Лишь потом он начал ей доверять. Полные губы Бригид изогнулись. Ей не следовало бы так легко прощать его недоверие, но чертовски трудно было не любить этого воина, когда он включал все свое обаяние. Не зря же родная сестра называла его неисправимой кокеткой.

Женщин влекло к нему точно так же, как пчел к душистому цветку, хотя довольно глупо сравнивать взрослого парня с цветком. Он был высоким, с крепким телом воина в самом расцвете сил. Охотница не считала людей привлекательными. Чаще всего они были слишком маленького роста, чтобы привлечь ее интерес, хотя красота Бригид гарантировала ей внимание мужчин, будь они людьми или кентаврами...

«Или даже новыми фоморианцами», – мысленно добавила охотница, вспоминая восхищенные взгляды, которые бросали на нее Керран и Невин.

Но на Ку она обратила внимание. Да и могло ли быть иначе? Как и сестра, он излучал невероятную жизненную энергию. В отличие от Эльфейм, его тело было полностью человеческим. Он держался уверенно и гордо, словно бросал вызов всему миру, говоря: «Я все могу!» Это было не пустое хвастовство. Кухулин оказался невероятно одаренным воином, превосходил всех прочих в силе и быстроте, управлялся с клеймором лучше любого бойца, которого она когда-либо знала, включая кентавров.

Но самоуверенность уравновешивалась в нем чувством юмора. Кухулин умел посмеяться над собой, это делало его высокомерие не столь уж грубым и невыносимым. Его смех... Улыбка Бригид стала шире. Он смеялся так по-детски непосредственно!

Это воспоминание о мальчишеском смехе оставалось с Бригид, пока она будила Кухулина, еле держащегося на ногах, – пришла его очередь охранять лагерь, – да и потом, когда кентаврийка устраивалась в тесной палатке, которую делила с воином. Охотница мгновенно уснула в мягкой постели, еще хранившей тепло и запах Кухулина.

Этот сон начался так же, как и многие другие. Она увидела, как ветер колыхал высокие травы на ее любимой равнине. Там была ранняя весна. Равнину украшали прекрасные полевые цветы. Светло-зеленые прерии пестрели лавандовым, аквамариновым и шафрановым цветом. Во сне она чувствовала, как ее лицо нежно гладил легкий ветерок, так непохожий на ураганы холодной Пустоши, которые пробирают до костей. Ветер здесь был тихим, нес с собой соблазнительные ароматы зеленой травы и полевых цветов. Кентаврийка вздохнула и еще глубже погрузилась в сон, желая как можно полнее впитать в себя запахи и звуки родины.

Ветер донес до нее чей-то смех. Он звучал за спиной, и Бригид инстинктивно повернулась. Охотница заметила, что ей снится одно из любимых мест: смешанный лес, находившийся неподалеку от летней стоянки ее семьи. Она улыбнулась и пошла на звук к ленивому Песчаному ручью, который, мелодично журча, протекал среди тенистой рощи, где росли дубы, ясени и каменные деревья.

Бригид пронеслась вдоль излучины ручья и резко остановилась. На берегу сидел Кухулин, опустив босые ноги в чистую воду. Он смеялся.

Охотница, должно быть, издала какой-то удивленный звук, потому что воин обернулся и взглянул на нее через плечо.

– Бригид! А я думал, увижу ли тебя здесь. – Он махнул, чтобы она подошла. – Садись рядом. Вода ледяная, но такая чистая и сладкая, что на холод можно не обращать внимания.

– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у нее, когда она подошла ближе.

Он поднял на нее глаза, искренне расхохотался, заявив, что понятия об этом не имеет, затем вскочил на ноги, отвесил ей галантный поклон и озорно, очень знакомо улыбнулся.

– Не желаешь ли присесть рядом, красавица? – спросил воин, подражая акценту жителей западной части Партолоны.

Она фыркнула, пытаясь скрыть улыбку, и заявила:

– Присяду, если ты перестанешь притворяться, будто забыл, что я наполовину лошадь.

– Разве мужчина не может оказать немного внимания красивой женщине, даже если она отчасти лошадь?

– Кентавры не лошади. – Бригид заставила себя притворно строго посмотреть на него.

– Я уже пал на колени, полный раскаяния, моя красавица охотница!

– Ой, поднимайся обратно. Во имя Богини, я и забыла, каким ты можешь быть несносным!

Ку хихикнул, плюхнулся на свое место, откинулся на локоть и сунул в рот длинный стебель душистой травы. Бригид осторожно устроилась рядом с ним.

– Расслабься, я тебя не укушу, – озорно усмехнулся он. – Может, даже не поцелую, хотя и раздумываю над этим.

– Кухулин!

– Когда ты так говоришь, у тебя голос делается в точности как у Эльфейм. – Ухмылка не сходила с губ воина. – Это вовсе не комплимент. Ты знаешь, какой консервативной может быть моя сестренка.

Она покачала головой и строго сказала:

– Веди себя прилично. Это мой сон.

– Мы в твоем сне? Ха! Что ж, это объясняет мое появление здесь. Наверное, ты думала обо мне перед сном и с помощью колдовства перенесла меня сюда, как настоящая шаманка. Чего ты от меня хочешь, Бригид? Являются ли твои намерения достойными уважения?

Он скорчил вопросительную мину при виде ее потрясенного лица, вытащил изо рта травинку, отбросил ее прочь и снова искренне расхохотался. Это был тот самый смех – чарующий, заразительный, абсолютно счастливый, который прежде часто раздавался в стенах замка Маккаллан. Он заставлял женщин оборачиваться в сторону воина, останавливаться, слушать и улыбаться своим тайным мыслям, а мужчин – тут же присоединяться к Ку в любой работе, даже самой грязной и трудной, какую назначала Эльфейм. Во имя Богини, Кухулин выглядел юным, расслабленным и таким счастливым!

Тут у нее в голове молнией вспыхнули его слова.

«Я заколдовала его. Так делают эти чертовы шаманы. Но как?.. Сиара говорила, что во сне мы находимся ближе всего к иному миру. Может, этот сон не просто картинка, созданная моим воображением?»

– Что? – спросил Кухулин, продолжая тихонько хихикать. – С каких пор ты стала такой серьезной, что даже не можешь пошутить с товарищем?

– Нет... дело не в этом. – Бригид запнулась, не находя слов, поэтому выпалила первое, что пришло ей на ум: – Я просто чертовски рада тебя видеть!

– Вот видишь! Значит, я не впустую потратил на тебя свое обаяние, – заявил он, продолжая жевать стебелек.

– Не стоит быть таким самоуверенным, приятель. Я просто удивилась тому, что мне так не хватало тебя, такого милого и расслабленного.

– Знаешь, охотница, ты, конечно, красотка, но умеешь сконфузить. – (Бригид вместо ответа непонимающе вздернула брови.) – Ты сказала, что тебе меня не хватало, но как это возможно? Мы ведь каждый день работаем бок о бок, приводим в порядок развалины, которые моя сестра называет замком. – Кухулин подмигнул. – Или ты таким образом намекаешь, что хотела бы проводить со мной еще больше времени? – притворно вздохнул он. – Зачем столько лишних слов, охотница? Я ведь всего лишь человек. – (Умеренное раздражение кентаврийки сменилось неясным страхом.) – Бригид? – Воин потянулся и мягко коснулся ее руки. – Я тебя оскорбил? Я думал, ты поняла, что это была просто шутка.

– Нет, я...

Она запнулась, не зная, что надо говорить, и уставилась на человека, сидящего рядом. Он выглядел беззаботным, добрым и харизматичным. Тот Кухулин, который сейчас охранял лагерь новых фоморианцев, вовсе не был таким. Охотница прекрасно разбиралась в повадках животных. С такой же уверенностью она знала, что все происходящее не вымысел ее сонного воображения. Рядом с Бригид находилась часть той самой души Кухулина, которая разрушилась после смерти Бренны. Было похоже, что она застала ее здесь незадолго до трагического происшествия. Кентаврийка лихорадочно думала, что же ему сказать.

– Бригид? Что случилось?

– Ку, ты знаешь, что мы сейчас находимся в моем сне? – спросила она, и воин кивнул в ответ. – В действительности мы уже давно не в замке Маккаллан, – медленно проговорила охотница.

Кухулин сел прямо, сунул травинку между зубами и сказал:

– Но это невозможно. Мы ведь сегодня вечером приводили в порядок комнаты вождя, чтобы удивить Эль. – Его улыбка слегка дрогнула. – Сейчас нам никак нельзя путешествовать. Слишком много работы.

– Кухулин, кто был занят уборкой комнат Эльфейм? – едва слышно спросила Бригид.

– Ты выпила слишком много красного вина из запасов моей сестрицы? – насмешливо, но как-то натянуто проговорил брат предводительницы клана. – В основном мы трое – ты, Бренна и я.

Кентаврийка сделала глубокий вдох и спросила:

– Ку, ты помнишь?.. Это случилось в прошлом... больше двух лун назад, когда...

– Нет! – судорожно выкрикнул воин, вскочил и сделал шаг назад. – Нет...

– Ку, подожди!

Бригид потянулась к нему, но схватила лишь пустоту. Она открыла глаза и в предрассветных сумерках увидела, что находится в палатке.

У охотницы не на шутку разболелась голова. Холодное дождливое утро не помогло ей излечиться. Бригид попыталась встретиться глазами с Сиарой и без слов попросить ее подойти. Она должна была рассказать шаманке свой сон, но та была занята: сгоняла в стадо промокших козлов.

– Ты взяла слишком быстрый темп для такого дождливого дня, – вмешался в ее мысли хриплый голос Кухулина.

Она осмотрелась, чувствуя себя так, словно очнулась от дурного сна, и ответила:

– Прости. Я не заметила, что убежала так далеко вперед.

В ответ он лишь что-то проворчал. Бригид ждала, что воин повернется и отъедет прочь, но она сама замедлила шаг, поэтому конь Ку трусил сейчас наравне с ней. Волосы Кухулина были мокрыми и слишком длинными. Он походил на одного из тех полудиких козлов, с которыми все утро боролась Сиара.

– Тебе надо подстричься, – заявила Бригид.

Его глаза изумленно расширились, но на лице тут же появилось безразличное, отстраненное выражение, типичное для последних двух месяцев.

– Мне плевать на волосы.

«Ура! – мысленно воскликнула Бригид. – Его явно поразило это самое обычное замечание».

Она внезапно кое-что поняла. Со дня смерти Бренны все ходили вокруг Кухулина на цыпочках, словно боялись разбить хрупкое яйцо. Даже новые фоморианцы были внимательны к нему, не заставляли ужинать вместе с ними и оставаться послушать вечернюю сказку, а позволяли прятаться у себя в палатке, наедине с горестными мыслями.

«Неудивительно, что радостная часть его души сбежала прочь. Если бы у меня был выбор, то я ни за что не стала бы проводить время с той черной тучей, в которую превратился Кухулин»».

– Да ладно! Твои волосы выглядят ужасно, – выпалила она. – А еще тебе надо побриться и сменить это. – Она указала на килт, покрытый пятнами грязи и едва видный из-под козлиной шкуры, которую он набросил себе на плечи. – Хотя ты и утверждаешь, что тебе на это наплевать.

– В последние две луны меня как-то перестали интересовать все тонкие аспекты мужских туалетов, – саркастически проговорил воин.

– Думаю, тебе придется изменить эту чертову точку зрения, мальчик.

Охотница специально сделала упор на последнее слово. Вероятно, она была старше его лишь на год или два, но сейчас завернулась в свой возраст, как в богатый плащ, и послала воину надменный взгляд.

– Завтра в это время мы уже будем на тропе Стражи. Пусть дети очень надоедливы, но они все же заслуживают нашей помощи, хотят оказаться в Партолоне. Нашей помощи, Кухулин! Это значит, что я не должна изображать охотницу, а ты многострадального воина. – Бригид закатила глаза и покачала головой. – Посмотри на себя! Сестра вряд ли тебя узнает.

– Охотница, предупреждаю, я не в том настроении, чтобы...

– Ой, только не надо! – прервала она его, отбросила назад волосы и скривила рот. – Попытайся понять, что мы делаем это не для себя, а ради них. – Кентаврийка ткнула через плечо большим пальцем, указывая на детей, бредущих у них за спиной. – Соберись и не подводи нас.

– Как вы думаете, это хорошее место, чтобы остановиться на обед?

К ним спешила Сиара, взмахивая темными влажными крыльями. Если она и ощутила напряженность, возникшую между кентаврийкой и воином, то по счастливому открытому выражению ее лица этого нельзя было прочесть.

– Да, – резко ответил Кухулин.

– По-моему, здесь будет хорошо, – сказала Бригид.

– Прекрасно! Я скажу детям. Но надолго останавливаться нельзя. Мы все очень волнуемся и ждем того момента, когда завтра окажемся на тропе Стражи. У нас нет желания отставать от графика.

Крылатая женщина умчалась. Бригид слышала, как она звала детей, распоряжалась организацией короткого перерыва.

Охотница замедлила шаг, остановилась, расправила плечи, приготовилась к перепалке и повернулась к воину. Но Кухулин не казался циничным или рассерженным. Он словно постарел на много лет и выглядел очень-очень усталым.

– Я так отвратительно выгляжу? – проговорил он.

– Очень плохо и еще чуть-чуть, – ответила Бригид.

– Это часть действий по скреплению души, которые ты намерена предпринять?

– Может, да. А может, нет, – пожала плечами охотница. – Я не знаю точно, что делаю.

– Ну ты и бессовестная!

– Ты не лучше, – ответила она.

Кухулин устремил на нее задумчивый взгляд и спросил:

– Поэтому мы команда?

– Почему? Потому что вместе мы не столь бессовестные или, как в твоем случае, не столь жалкие? – уточнила Бригид.

– По-моему, твоя манера обращаться с пациентами нуждается в некоторой корректировке.

– Возможно. Обычно я убиваю своих пациентов.

– Это проблема, – согласился Ку.

– Да, но далеко не единственная.

Дождь продолжался весь день. Даже дети угомонились и вели себя сравнительно тихо, после того как разбили лагерь для ночевки.

Сиара закончила вечернюю молитву словами: «Наполни меня благословенной силой нашей Богини, коснись меня Ее сияющим могуществом», и Бригид подумала, что вряд ли когда-нибудь в своей жизни так радовалась, слыша это. Уютное тепло костра, разожженного шаманкой, снова сделало сносной жизнь путников. Вскоре на огне уже кипели горшки с рагу, куда добавили несколько жилистых белых гусей, которых Бригид подстрелила незадолго до того, как остановиться на ночлег. Охотница расположилась возле огня. Знакомый смешанный запах горящего топлива и готовящейся еды убаюкивал ее, расслаблял и нежил.

«Во имя Богини, я так устала. Сон, виденный прошлой ночью, не дал мне отдохнуть как следует. Я привыкла проводить без сна несколько дней кряду – например, во время особенно сложной охоты. Кентавры всегда были гораздо выносливее людей, но одна лишь ночь, проведенная в потустороннем мире, изнурила меня так, словно я без остановки охотилась целую неделю».

– Вот, поешь. Ты выглядишь так же плохо, как и я – по твоим словам, – произнес Ку, протягивая ей миску дымящегося рагу, и плюхнулся рядом.

Она поморгала, разгоняя сон.

– Съедобно?

– Думаешь, я хочу тебя отравить? Так мне все равно придется тащить твой скелет в Партолону.

Бригид опасливо понюхала рагу и пробормотала:

– Да у тебя силенок не хватит меня дотащить.

– Ты недооцениваешь мои возможности, – возразил он.

Бригид взглянула ему в глаза. Они уже не были такими безжизненными. Конечно, этот человек не был похож на того Ку, с которым она говорила прошлой ночью, счастливого, беззаботного молодого воина, чье обаяние влекло к нему всех тех, кто его окружал. Но кентаврийка была уверена в том, что увидела в его глазах искру, и ее усталость внезапно куда-то исчезла. Он общался с ней, даже шутил. Значит, это был шаг в правильном направлении.

– Мне нравится гусь, Бригид! – По недавно заведенному обычаю, рядом с охотницей уселся надоедливый Лайэм. – Каина говорит, что гусь слишком жирный, но я так не думаю, – озорно усмехнулся он.

– Жир тебе полезен, – глупо ответила Бригид, хотя изо всех сил старалась, чтобы ее слова звучали по-взрослому мудро.

– Я так и знал! – радостно ответил он, роясь в своей миске с рагу.

– Полезен? Жир? – посмеиваясь, шепнул Кухулин.

– Хочешь, поменяемся местами и ты сядешь рядом с ним? – шепнула Бригид ему в ответ.

– Хм, – ответил Ку и сделал вид, что увлечен едой.

– Так я и думала, – пробормотала она и сосредоточилась на уничтожении своей порции.

В кругу палаток было тепло. Краем уха кентаврийка слышала негромкие разговоры утомленных детей. Кухулин передал ей бурдюк. Она благодарно кивнула, сделала глоток и почувствовала, как густая красная жидкость растеклась по телу, горяча кровь.

Охотница уже собиралась сказать Ку, чтобы он первым сторожил сегодня, и уйти в палатку. Ей не хотелось оконфузиться перед всеми, уснуть на глазах у детей, но тут поднялись Невин и Керран. Раздался предвкушающий шепот, который тут же стих. Сказители-близнецы терпеливо ждали, пока дети угомонятся.

– Мы продолжаем путешествие в землю наших праматерей, – сказал Керран и обвел взглядом лица, поднятые к нему.

– Сегодня мы чувствуем их радость в счастливых слезах, которые они посылают с неба, – подхватил Невин.

«Если этот несносный дождь – слезы счастья, то я желаю, чтобы чертовы праматери как-то по-другому выражали свое настроение».

Бригид тихонько фыркнула и почувствовала на себе чей-то взгляд. С противоположной стороны костра на нее с удивленной улыбкой смотрела Сиара.

«Значит, шаманка снова прочла мои мысли», – решила охотница и поспешно отвернулась.

– Сегодняшний рассказ, омытый одобрением наших предков, будет о стародавних временах, – сказал Керран.

– Он начинается в легендарном месте, известном красотой, мудростью и чистотой женщин, которые там обучались, – продолжил Невин.

Бригид стало любопытно. Она поборола сонливость и подумала, что речь, наверное, идет о храме Муз. В Партолоне не было другого места с более славной и богатой историей, в котором талантливые женщины получали высшее образование.

– Скажите, дети, как зовут девять воплощений муз, которые живут в храме Муз? – спросил Керран.

– Эрато! – раздался рядом с Бригид нетерпеливый голос Лайэма. – Муза любви!

Бригид проигнорировала влюбленный взгляд, который бросил на нее этот мальчишка, и негромкий смех кого-то из взрослых путешественников.

К счастью, Каина быстро назвала следующее имя:

– Каллиопа! Муза эпической поэзии.

А потом юные нетерпеливые голоса стали называть оставшиеся семь имен:

– Муза истории! Клио.

– Эвтерпа! Муза лирической поэзии.

– Мельпомена! Муза трагедии.

– Полигимния! Муза пения, ораторского искусства и математики!

– Моя бабушка Талия! – воскликнула маленькая девочка, подпрыгивая и помахивая крылышками. – Муза комедии!

– Урания, моя двоюродная бабушка. Муза астрономии и астрологии! – продолжил молодой парень, в котором Бригид узнала Гарета.

– Не забудьте про бабушку Сиары Терпсихору, покровительницу танца, – сказала Каина.

– Мы не забудем про нее, дитя, – улыбнулся Керран.

– Наш сегодняшний рассказ будет именно о ней, – продолжил Невин.

Его заявление сопровождалось аплодисментами и восторженными возгласами детей. Бригид посмотрела на Сиару. Крылатая женщина, как и прочие новые фоморианцы, счастливо улыбалась. Сколько времени прошло со дня смерти Терпсихоры или, к примеру, с тех пор, как мать Сиары, дочь Воплощения музы, совершила самоубийство? Бригид вдруг поняла, что не имеет никакого представления о том, сколько Сиаре лет. Она знала, что, помимо прочего, эти существа унаследовали от своих отцов-демонов необычайно долгую жизнь. Лохлан, муж Эльфейм, выглядел совсем юношей, а ведь ему было почти сто двадцать пять лет. Шаманка смотрелась от силы лет на двадцать, но она определенно была гораздо старше. От нее исходила такая же уверенность, как от матери Бригид.

Слова Керрана вернули мысли кентаврийки к сути рассказа.

– Каждая из девяти муз была по-своему прекрасна, но Терпсихора выделялась редкой красотой даже среди этих совершенных созданий. Я хорошо помню ее с детства. Совершенство лица или фигуры – это еще далеко не все.

Невин подхватил так слаженно, словно братья были одним целым:

– Красота Терпсихоры заключалась в волшебном изяществе, с которым она двигалась. Даже когда слабость постаревшего тела мешала ей возносить в танце молитвы Богине, ее движения оставались такими же плавными и восхитительными. Это говорило о том, что она особо отмечена Богиней.

«Постаревшее тело?» – Заинтригованная Бригид навострила уши.

В Партолоне с давних пор считалось, что, после того как битва при храме Муз была проиграна, муз и их служительниц вырезала орда фоморианцев. Охотница вспомнила об удивительной красоте картин и резных узоров, которые остались в поселке новых фоморианцев. Она обвела глазами собравшихся крылатых людей, отмечая изящные резные украшения из кости, которые носили многие дети, и чудесные тисненые узоры на одежде из грубо выделанной кожи.

«Историю явно переписывали, – подумала она и усмехнулась. – Вот вам еще одна неожиданность из длинного списка проблем, которые придется решать в Партолоне».

– Да, но мы слишком спешим, – сказал Керран. – Терпсихора умерла первой из наших праматерей. Перед этим она оставила в смерти наследие жизни.

– Чушь какая-то...

Кухулин проворчал то же самое, что подумала Бригид, но она хмуро глянула на воина и шикнула на него, не желая пропустить ни слова.

– В храме Муз был обычный летний день. Деревья несли зеленую прохладу во все залы со стенами из полированной слоновой кости, где проходили занятия. Когда женщины шли в храмы, чтобы изучать танец, поэзию и астрономию, их сопровождал сладкий аромат золотой жимолости. Разноцветные певчие птицы, похожие на драгоценные камни, порхали среди фресок на потолках, и те будто оживали.

– Изумрудный плющ и яркие гирлянды цветов спускались с крыш храмов и укрывали их стены. – Невин улыбнулся детям, которые слушали его так же внимательно, как и охотница. – Даже в комнатах, посвященных изучению медицины и уходу за больными, царили уют и радость. Храм Муз очень красив.

– А еще это мирное место, – продолжил Керран. – В отличие от Эпоны, покровительницы Партолоны, музы не богини войны, поэтому их храмы не могли служить крепостью для чего-то более страшного, нежели война с невежеством. Терпсихора танцевала перед юными служительницами, которые болели изнуряющей оспой. Те из нас, кто знал ее, теперь понимают, что она использовала свой талант приносить другим радость и почитать Богиню, даже рискуя жизнью. Поэтому неудивительно, что она тоже заболела.

Выражение лица Невина омрачилось, когда он заговорил вслед за братом:

– Да, те из нас, кто ее знал, не сомневаются в том, что в день великого сражения у нее была возможность убежать от вторгнувшихся демонов. Но муза не стала спасать себя. Она решила остаться с теми, кто был болен тяжелее ее.

– Как моя двоюродная бабушка Урания! – воскликнул Гарет.

– И моя бабушка! – раздался детский голос.

– И моя!

В ночи разнеслись детские возбужденные голоса. Рассказчики ждали, терпеливо кивая и соглашаясь с каждым ребенком. Бригид хотелось завопить, чтобы они заткнулись, потому что ей не терпелось узнать конец истории. Вскоре дети успокоились и приготовились слушать дальше.

Керран заговорил снова:

– Демоны заполонили храм Муз. Храбрые кентавры и воины-партолонцы не смогли сдержать вторгнувшуюся армию. Было захвачено много женщин: музы и их ученицы, которые были самыми талантливыми и красивыми во всей Партолоне. Демоны изнасиловали их, утолили свои извращенные желания.

Бригид дернула подбородком и торопливо обвела глазами слушателей. Она была смущена откровенностью рассказа, но, похоже, это больше никого не потрясло.

Невин тут же подхватил:

– Несравненную красоту Терпсихоры заметил вражеский вождь Нуада. Ночью он приказал ей танцевать. Он думал, что она делала это для него, но для кого она старалась?

– Для Богини! – восторженно раздалось из толпы.

– Верно. В прекрасном танце, который обычно исполняли в Партолоне во время брачной церемонии, она прошла через весь лагерь демонов, коснулась всех, кого только могла, передавая захватчикам болезнь вместо обрядового благословения Богини.

– Нам это известно, потому что Терпсихора выжила, хотя была заражена оспой и изнасилована демоном, – сказал Невин еще более звучно.

– Она прожила еще долго, успела передать дочери знания Богини. Та, в свою очередь, передала эту драгоценность своим наследницам.

Керран замолчал. Они с Невином повернулись и поклонились Сиаре, внучке музы танца.

– Женщины из рода Терпсихоры всегда излучают восхитительный огонь. Но эта правда печальная, потому что некоторые из них пылают чересчур ярко и сгорают слишком быстро. Сиара, ты почтишь нас сегодня танцем твоей прародительницы?

Мальчишки и девчонки хором ахнули от удовольствия. Когда шаманка встала, Бригид услышала, как дети зашевелились.

«Почему они до сих пор не спят?» – подумала она.

Сиара склонила голову, соглашаясь с близнецами-рассказчиками, сбросила с себя теплую козлиную шкуру, сняла плотные штаны и башмаки на толстой подошве. Она подошла к костру лишь в одной некрашеной полотняной рубашке, доходившей почти до середины бедра. Бригид изумленно уставилась на ноги Сиары. Совсем человеческие ступни с изящным подъемом заканчивались не когтями, а гладкими пальцами.

– Сегодня я благодарю богинь! Терпсихору – за силу моей бабушки, а Эпону – за нашу победу над тьмой. Я посвящаю этот праздничный танец памяти тех, кого мы любили, и тех, кто, умирая, одарил нас жизнью.

Бригид могла поклясться, что последние слова шаманки были адресованы Кухулину.

Откуда-то из круга раздался бой барабана, к которому присоединился еще один, потом еще. Затем раздалась чистая высокая трель трубы. По-видимому, шум, который до этого слышала Бригид, означал, что дети бегали за инструментами.

Крылья Сиары развернулись, как темный живой занавес, и она начала танцевать. Если бы до этой ночи кто-нибудь попросил Бригид описать шаманку, то она использовала бы слова «миниатюрная» и «нежная». Но как только Сиара начала вращаться, прыгать, изящными руками выводить в воздухе замысловатые узоры, охотница сразу поняла, как сильно ошибалась. Крылатая шаманка оказалась высокой, стройной, по-женски мускулистой, с удивительно совершенным телом, грациозным и гибким. Она не была ни маленькой, ни хрупкой, пусть и напоминала нимфу своей светящейся кожей, темными волосами и крыльями. Изнеженная женщина никогда не смогла бы исполнить сложнейшие па, требующие явного физического усилия, а Сиара проделывала это легко.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒