Возвращение в Зеленые Камни 7 страница

Некоторое время игра протекала своим обычным чередом. Имеется в виду относительно умеренная величина ставок. Вскоре удача улыбнулась Артуру в виде довольно крупного выигрыша. Его первой жертвой стол конечно же я.
-- Надо же - жалкие две пары ! -- притворно негодовал я, когда Артур открыл свои карты.
-- А куда вы сами-то со своими двумя тузами полезли? Блефовать тоже надо уметь, батенька, -- высокомерно парировал Артур.
Через некоторое время неудача постигла Графа. Он, кстати, блефовать умел в совершенстве, но Артур, благодаря изготовленной мною колоде, видел карты своих оппонентов буквально «насквозь». Граф решил устроить блеф все с теми же двумя тузами и после того, как поменял одну карту, значительно повысил ставку, давая понять, что получил на руки что-то серьезное. Эх, невдомек бедняге, что Артур-то знал карты Графа не хуже его самого и видел, что на самом деле тот так и остался сидеть с двумя парами. У Артура тоже были две пары, но к несчастью для Графа здесь были короли против его десяток.
Артур добросовестно принимал агрессивные ставки Графа, причем сам особо не наглел и накидывал сверху совсем немного. Мы с Блутом сошли с дистанции, как только ставки приняли серьезный оборот (мне с сожалением пришлось пасовать, имея на руках «флэш» ).
Когда на кону была довольно приличная сумма, игроки вскрылись.
-- Везет же вам на мелких комбинациях! -- воскликнул Блут, когда Артур подгребал выигрыш поближе к себе.
-- Я бы предпочел иметь везение в любви, -- произнес Артур и послал воздушный поцелуй в адрес Вероники.
-- А разве нельзя попросту купить любовь, имея такие деньги? -- в голосе Графа чувствовалась обида за проигрыш.
-- В том-то вся и штука, что только став богачом, убеждаешься в том, что далеко не все можно купить, -- ответил Артур.
Игра продолжалась. После одной из сдач Артур вдруг оживился, глаза его заблестели и он энергично забарабанил пальцами по столу. В этот момент он играл роль человека, плохо умеющего контролировать свои эмоции. Блут, видя реакцию Артура, решил не рисковать и открылся: у него оказался «стрит», а у Артура всего лишь три двойки.
-- Ну надо же, -- ворчал Блут, довольствуясь совсем малым выигрышем. -- А можно было подумать, что вам «флэш-рояль» улыбнулся .
Артур играл свою роль великолепно. За последние несколько часов игры он создал впечатление, что постоянно играет мелкими комбинациями, надеясь лишь на удачный блеф. Поэтому, когда Граф получил вдруг на руки «каре» из королей, то даже он, опытный психолог, едва сдержал свои эмоции в предвкушении реванша.
Артур долго ждал этого и для начала сделал осторожную ставку. Граф тоже был опытным игроком и, чтобы сразу не спугнуть соперника, ответил также скромно. Артур слегка поднял. Граф последовал его примеру. Каждая новая ставка была все выше и выше. Мы с Блутом снова пасанули. Через некоторое время на кону было столько денег, как никогда за сегодняшний вечер.
Если основываться на наблюдениях за эмоциями Артура, можно было бы предположить, что у него на руках в лучшем случае - все те же банальные две пары. Но в этот раз у него было три туза. До «каре» Графа это, конечно, не дотягивало и Артуру поэтому пришлось чудесным образом подменить одну из бесполезных на руке карт на джокера .
А что же Граф? Уверенный в себе, он продолжает делать невероятные ставки. Артур и не думает отставать («Бравирует перед Верой», -- думает Блут). Но ничто не бесконечно. В данном случае это относится к наличности Графа. Он предлагает открыться.
-- Эх, как жаль, Граф, -- разочарованно протягивает Артур. -- А я-то было подумал, что вы и от этого балласта меня освободите, -- с этими словами он извлек из кармана очередную увесистую пачку банкнот и хлопнул ее об стол.
Граф некоторое время сверлил Артура взглядом, затем вытащил из отворота рубашки галстучную булавку и небрежно швырнул ее на кон.
-- Эта вещь стоит гораздо больше тех бумажек, но я принимаю ставку, -- произнес он и выложил свои карты на стол.
Когда Артур показал то, что было у него, Блут аж присвистнул. Лицо Графа сделалось бледным, но он промолчал, и лишь откинулся в кресле, скрестив руки на груди. Каким бы богатым он не был, проигрыш такой суммы все равно должен был огорчить его.
-- Ну ладно, вы меня извините, господа, но мне пора, -- Артур рассовал выигрыш по карманам. -- В другой раз, Граф, вам обязательно повезет. -- Он взял со стола проигранную Графом булавку и заколол ею свой модный галстук.
-- Ну, счастливо всем оставаться. Не прощаюсь и с нетерпением буду ждать следующей игры, -- Артур приподнял шляпу и, насвистывая, вышел из комнаты.
Мы продолжили игру с Блутом. Задуманное было выполнено и мне тоже можно было уходить. Граф послал Карима за деньгами и когда тот вернулся, снова продолжил игру. После нескольких раздач засобирались и мы с Вероникой.
-- Как ни приятно ваше общество, господа, но мы вынуждены откланяться, -- сказал я. -- Надеюсь на как можно скорейшее продолжение нынешнего вечера. Верю, Граф, что за вами не менее впечатляющий реванш этому повесе.
Выходя из-за стола, я как бы невзначай облокотился на кресло, где сидел до этого Артур. Это было очень быстро и незаметно для всех присутствующих, но мне хватило времени, чтобы просунуть за подлокотник специально приготовленную мной карту - джокера. Снаружи остался лишь самый уголок карты и поэтому любой более или менее внимательный взгляд рано или поздно должен был ее заметить (я почему-то был уверен, что это будут цепкие глаза Карима).
Артур и Вероника, безусловно, не были посвящены в то, что я только что совершил. Это была только моя игра. Моя собственная игра.
«А они сильно удивятся», -- думал я, когда мы спускались по лестнице ресторана, -- «Когда найдут джокера в его кресле. А особенно удивятся они, когда выяснится, что оба джокера в колоде уже есть. И этот - третий. Третий лишний. Да уж, действительно - третий лишний!» -- заметив, что откровенно ухмыляюсь, я поспешно вернул лицу обычное выражение…

-- Но я просто не могу в это поверить! -- Вероника беспокойно мерила поляну шагами.
Мы находились на месте нашего последнего пикника. Именно здесь мы должны были встретиться с Артуром еще три часа назад. Но он так и не появился.
-- Боюсь, что он уже далеко отсюда и строит планы, как потратить свалившееся на него состояние, -- я сидел под деревом и вяло жевал стебель какой-то травы.
-- Артур не такой человек. Он не мог так поступить - я ведь знаю его столько времени! -- негодовала Вероника.
-- Всего-то около года, -- безэмоционально возразил я. -- А деньги могут испортить кого угодно. Да не переживай ты так, Вероника! Черт с ними, с этими деньгами - никакой особой погоды они не делали. На счастливое будущее мы заработали и без них…
Да причем здесь деньги! -- не успокаивалась она. -- Этот поступок не имеет оправдания. Как же после всего этого можно доверять тому, кого считаешь другом? Как?
-- Давай подождем с выводами, дорогая, -- я подошел к ней и обнял. -- В любом случае поступаем так, как задумывали. Если его что-то задержало, он отыщет нас позже, поскольку знает о наших ближайших планах. Ну, а если нет - что ж, Бог ему судья. Если сможет жить в согласии со своей совестью - пусть живет себе.
Вероника прижалась ко мне и заплакала.
-- Надеюсь, что с ним ничего не произошло, -- тихо сказала она сквозь слезы.
В тот же вечер мы с ней уехали из города. А вскоре покинули и страну.
Артура мы больше никогда после этого не видели…

-- А теперь я призываю истину явиться нам, -- стонущий голос Медлеса выхватил меня из состояния оцепенения. -- Какую картину ты рисовал в своем воображении, когда твоя память снова и снова возвращалась к тем событиям? -- прохрипел он. -- Что по-твоему произошло после того, как Карим заметил таки торчащую из-за подлокотника карту?
-- До смерти перепуганный Артур со всех ног улепетывает из города, -- выпалил я.
Медлес вдруг разразился отвратительным клокочущим смехом.
-- «До смерти перепуганный» - да, -- произнес он. -- «Улепетывает из города» - почти в самую точку! Но на самом деле ты ведь так не думал? Конечно же нет - ведь ты прекрасно понимал, что Граф - человек совсем не простой, очень серьезный человек…
-- Они заставили Артура вернуть деньги и вышвырнули из города, ведь так? -- цеплялся я за свою уверенность.
-- Ну, во-первых, не заставили, а просто забрали, -- поправил меня Медлес. -- А во-вторых, давай-ка обо всем по порядку. Вернемся к тем событиям, которые ускользнули от вашего с Вероникой внимания.

Итак, небо в тот вечер было затянуто тучами и дождь нудно моросил, даже и не думая заканчиваться. Артур, как ты изволил заметить, «улепетывал», а если точнее, то - полз по мокрой траве, оставляя на ней едва заметный кровавый след, который вскоре растворялся в каплях дождя. У него было сломано два ребра, раздроблена ступня на ноге, а лицо заплыло от побоев.
Когда несколько часов назад его выволокли из гостиного двора на улицу, затолкали в экипаж и привезли в какой-то подвал, где тотчас начали жестоко избивать, предвосхищая каждый из ударов всевозможными интерпретациями слова «шулер», он не мог понять, где допустил промашку. Но, испытывая ужасную боль, он еще думал и о том, что опасности теперь могут подвергаться также его друг и Вероника.
После того, как мучители в очередной раз устали и бросили его одного, он, собрав все имеющиеся силы и сжав от боли зубы, выполз через узкое окошко на улицу и заковылял прочь настолько быстро, насколько позволяли полученные в подвале увечья. Едва различая дорогу опухшими глазами и без понимания, где находится, ноги все-таки вывели его в знакомую часть города.
Ему бы тут же бежать прочь, «улепетывать», как вы изволили выразиться. Ан нет! Сначала - предупредить друзей. И Артур заковылял к заброшенному флигелю. Каждый шаг отзывался резкой болью в раздробленной ноге и он едва сдерживал стон.
Через некоторое время вконец обессиливший и насквозь промокший Артур ввалился внутрь флигеля и порхромал в комнату, где находился тайник. Подобрав валяющийся под ногами обрывок бумаги, он, не найдя ничего более подходящего, собственной кровью написал своим друзьям о возможной опасности. Сделал он это на французском, который они с Вероникой знали в совершенстве.
Оставив предостережение, Артур вышел на улицу. Теперь можно было подумать и о себе. Возможно, что его могут искать (хотя зачем - свои деньги те люди уже вернули). Ступив на крыльцо, он, не успев опомниться, соскользнул с мокрой от дождя ступеньки и, не сумев удержаться на раненой ноге, повалился на землю.
При ударе сломанные ребра впились во что-то внутри, ногу прострелила ужасная боль, Артур закричал и на какое-то время потерял сознание…
Очнулся он от того, что сильно продрог. Его трясло от холода, боль накатывалась волнами с каждым биением сердца. Одна нога совсем не чувствовалась. Артур попытался было встать, но тело мгновенно отозвалось резкими болезненными ощущениями. Он застонал и вцепился руками в мокрую траву. Через несколько минут, собравшись с силами, он пополз.
Сколько прошло времени? Он потерял ему счет. Превозмогая боль, Артур все полз и полз, покуда земля перед ним вдруг не осветилась. Он услышал голоса. Какие-то люди склонились над ним, его подняли. От этого сознание в очередной раз покинуло Артура…

-- Эй, шулер, очнись!
Артур с трудом разлепил веки - кто-то бесцеремонно тряс его голову, больно уцепившись за волосы. Уже начало светать и расплывшееся пятно, склонившееся над ним, постепенно обрело черты Карима.
-- Никто в этом городе не будет кормить Графа дерьмом вместо шоколада, -- в его голосе проскальзывал акцент. -- Даже такой ловкий мальчишка, как ты.
Карим сунул руку в карман и вытащил на свет драгоценную булавку, выигранную накануне Артуром.
-- Граф решил оставить тебе это на память, Артурчик, -- с этими словами его цепкие пальцы впились Артуру в шею.
Не успел он даже пошевелиться, как Карим оттянул кожу Артура у самого горла и насквозь проткнул ее булавкой. Было очень больно, но Артур лишь прокряхтел в ответ на это. Тут же несколько человек подхватили его за плечи и поставили на ноги.
-- Смотри, какое уютное местечко мы тебе подыскали, шулер, -- Карим обвел рукой пространство вокруг.
Это было кладбище. Могильные плиты окружали их со всех сторон и растворялись в рассветном тумане. Прямо под Артуром зияла яма свежевырытой могилы, куда он, спустя мгновение, полетел под воздействием грубого толчка в спину. Приземлившись на раненую ногу, он застонал, впившись зубами в нижнюю губу, ибо боль пронзила его от ступни до самой макушки. Оперевшись спиной о стену могилы, Артур медленно сполз на самое дно. Пахло сыростью и было очень холодно. Наверху выделялся серый прямоугольник неба и склонившиеся над могилой лица.
Где-то наверху звякнула лопата и на Артура посыпались комья земли.
-- Тебя будут окружать достойные люди нашего города, -- голос Карима казался очень далеким. -- Возьми, научишь их своим фокусам, -- на Артура вместе с очередной порцией земли посыпались карты. Наверху засмеялись…

Когда он уже не мог шевелиться, а песок забил глаза, скрипел на зубах и проникал внутрь при каждом вздохе, Артур начал беззвучно молиться. Но не за свою жалкую душу, нет. А за то, чтобы ничего подобного не случилось ни с его компаньоном, ни с женщиной, любовь которой ему так и не суждено было разделить.
За несколько мгновений до смерти он, сдавленный со всех сторон земляной массой, силился произнести имя Вероники…

-- За всю твою дрянную жизнь у тебя кроме Артура никогда не было больше ни одного настоящего друга, -- просипел Медлес после небольшой паузы. -- Из ревности ты устроил так, чтобы твоего друга погребли заживо. Но оправдана ли была эта ревность? Ни в коей мере. Вероника никогда не любила и не полюбила бы Артура и в будущем, если бы оно у него было. Он был для нее обычным другом. Парадоксально, что она предпочла одарить любовью того, кто был достоин этого менее всего. Так ради чего же Артура закопали живьем? За то, что он сумел полюбить и не сумел предать?
-- Замолчи, умоляю тебя, замолчи! -- взмолился я.

Вечером следующего дня на место захоронения Артура вернулся один из недавних могильщиков. Он спешно начал раскапывать еще рыхлую землю. Через некоторое время лопата воткнулась в тело Артура, но он уже не мог чувствовать боли. Человек склонился над трупом, бережно разгреб руками землю вокруг его головы, пока на свет не показалась воткнутая в шею галстучная булавка. Он трясущимися руками вытащил ее, сдул землю и обтер о рукав пиджака. Шикарная вещица! Человек выбрался из могилы, наспех закидал землю обратно и поспешно покинул кладбище.

На этот раз Медлес не стал долго меня мучить и через мгновение я уже снова был доктором Савичевым, который на самом деле даже не знал правил игры в покер. В камере начинало светать и Медлес исчез.
В этот день желание покинуть камеру меня снова не навестило. Хотя оно и было где-то внутри меня, но очень глубоко и не могло пробиться наружу через завесу непоколебимого желания услышать историю Алфимова. Я знал его много лет, как принципиального и рационального человека. Что мог отыскать Медлес в его прошлом? Я обязательно должен был узнать это. И очень скоро я все узнал…
Очередное появление Медлеса уже не было неожиданным. Не теряя времени, он заговорил, я, в свою очередь, на какое-то мгновение утратил связь с окружающим миром, а когда пришел в себя, что уже был Алфимовым…

--Так вот почему ее называют Ак-Суу , -- я уселся на краю ветхого деревянного моста, любуясь стремительным течением реки, цвет воды которой почему-то упорно ассоциировался у меня с мутноватым огуречным рассолом.
-- На твоем месте, Николай, я был бы поосторожнее, -- Азамату пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум воды. -- Ак-Суу, которой ты так восхищаешься, на самом деле очень коварна.
-- Да ты просто пытаешься напугать меня! -- прокричал я в ответ.
Мы пересекли мост и отошли на небольшое расстояние, чтобы говорить нормально.
-- Если ты свалишься в эту речку, -- продолжал Азамат, -- Даже я вряд ли сумею тебе помочь: невероятно сильное течение, торчащие из воды валуны и ледяная вода не оставляют практически никаких шансов. Я много раз становился свидетелем того, как люди попадали в воды Ак-Суу. Так вот - спасти не удалось никого из них.
-- Будем считать, что ты убедил меня, -- произнес я. -- Теперь я десять раз подумаю, прежде чем полезу туда купаться. Кстати, а не сделать ли нам привал?
-- До лагеря - рукой подать, -- ответил Азамат. -- Минуем эту гору, а там останется всего пара километров.
-- Ну тогда не будем терять времени. И надеюсь, что мы хотя бы сегодня успеем к ужину.
Мы снова взвалили рюкзаки на плечи и начали подъем.
-- А вообще-то «белый» у нас означает прежде всего «святой», «чистый», -- услышал я позади голос Азамата.
-- Да уж - «чистый», -- усмехнулся я.
-- Говорят, что раньше вода в Ак-Суу была такой прозрачной, что можно было разглядеть каждый камешек на ее дне.
-- И почему же, интересно, все изменилось? -- спросил я.
-- Точного ответа нет, -- произнес он. -- Быть может, река погубила слишком много жизней и Аллах сделал ее воду мутной…
Почти весь дальнейший путь мы проделали молча, так как идти становилось все труднее. Подъем был довольно крутым, а вдобавок к этому, щебень под ногами постоянно осыпался и приходилось цепляться руками за ветви деревьев, чтобы не скатываться вниз. Благо, что ими была усеяна вся поверхность горы на этой стороне. Высоченные ели умудрились пустить свои мощные корни прямо в скалистую породу, да еще и обжиться в ней.

Итак, лагерь, в который мы в данный момент держали путь, принадлежал экспедиции, организованной Национальной Геологической Академией. Я состоял в этом учреждении на службе и в данный момент являлся членом экспедиции. Азамат был проводником, сопровождавшим меня по близлежащим окрестностям.
Основной задачей экспедиции был сбор образцов минералов, которые в настоящий момент были ответственны более чем за половину веса моего рюкзака - сегодняшний день оказался на редкость плодотворным.
За время службы в Академии, я участвовал в экспедициях почти ежегодно. На этот раз мы были направлены в Киргизию. Лагерь был разбит неподалеку от селения Джети-Огуз, в горах, с вершин которых было видно озеро Иссык-Куль.
Еще даже не начало смеркаться, как мы появились в лагере. К нам навстречу вышел Радкевич - руководитель экспедиции.
-- Как-то вы сегодня рановато, ребята, - произнес он, когда мы приблизились к его палатке.
-- Сегодняшний улов оказался достаточным, -- ответил я. -- Еще пара камушков и мои ноги бы запротестовали.
Мы подошли к стоящему неподалеку деревянному настилу и я высыпал на него содержимое рюкзака.
-- Ух ты! -- воскликнул Радкевич.
-- Думаю, что ты найдешь здесь много чего интересного, -- сказал я ему. Но это так, мелочи по сравнению вот с этим…
Я достал из кармана еще один минерал и протянул его Радкевичу.
-- Черт возьми, да это же опал! -- он схватил камень и начал рассматривать его через увеличительное стекло. Вскоре его лицо вытянулось еще сильнее.
-- Вот-вот, -- поддакнул я. -- Не просто опал, а лавовый опал. Я же вам говорил, что рано или поздно найду в этих горах следы вулканической деятельности.
-- Трясло здесь когда-то твоих предков, будь здоров! -- я хлопнул Азамата по спине.
-- Что ж, признаю свое поражение, -- произнес Радкевич, возвращая мне камень.
-- Надо не откладывая дать его Сергеичу, чтобы отшлифовал, -- добавил я, убирая его в карман. -- Ну а сейчас, хотелось бы немедля приступить к трапезе. Мы с Азаматом голодны, как волки. Надеюсь, что сегодня нам не придется довольствоваться сухим пайком?
-- Сегодня вы поспели к самому ужину, -- ответил Радкевич. -- Да, кстати, у нас сегодня гости.
Мы с Азаматом закинули рюкзаки в палатки, наспех умылись и вышли в центр лагеря, где размещалась полевая кухня. Я сразу увидел группу незнакомых людей: троих мужчин и двух женщин, сидевших за походными столами. Они, а также члены нашей экспедиции в тот момент как раз ужинали.
-- Смотрите-ка, сегодня, наверное, снег пойдет - Колька засветло воротился, -- раздался возглас заметившего нас раньше других Пашки-Толстяка, самого упитанного участника нашей экспедиции.
-- Специально пришли поглядеть - кто каждый раз съедает нашу пайку, -- парировал Азамат.
По рядам сидящих прокатился смешок.
-- Господа, позвольте вам представить еще двоих участников нашей экспедиции, -- Радкевич обратил взоры незнакомцев на нас с Азаматом. -- Это - Алфимов Николай собственной персоной, обладающий даром буквально из-под земли доставать любой минерал, каким бы редким он ни был. Рядом с ним - его проводник Азамат. Эти двое способны странствовать по горам днями напролет. Им мы обязаны большинством блестящих результатов нашей нынешней экспедиции.
-- Да полно вам делать из нас героев, -- остановил я Радкевича. Ужасно хотелось есть.
-- А это, -- он подошел к сидящим незнакомцам, -- В какой-то степени наши коллеги. Они - участники экспедиции от Сибирского Ботанического Общества и их лагерь расположен совсем неподалеку от нашего.
-- Ваша стезя - поиск минералов, представителей, так сказать, неживой природы, -- раздался голос одного из гостей, мужчины лет сорока, с густой бородой. -- Мы же, напротив - занимаемся поиском редких видов растений и изучаем их вариации в зависимости от ареала…
Но я уже смутно воспринимал то, о чем он говорил, так как несколько мгновений назад встретился взглядом с девушкой, сидящей среди гостей. Она обернулась, когда Радкевич описывал наши с Азаматом подвиги. В тот момент мне показалось, что где-то заиграла прекрасная музыка, а воздух наполнился ароматом чудесных цветов. Ее волосы были незатейливо перехвачены ленточкой и убраны в «хвостик». На ней был надет походный выцветший комбинезон, а на плечи наброшен платок с красивым темно-синим узором. Ее большие глаза словно отражали в себе окружающие нас горы. Голову ее венчал венок из одуванчиков.
Наверное, я тогда смутил ее своим пристальным взглядом и она то и дело отводила свои глаза. Я еще никогда не встречал никого более прекрасного, чем эта женщина.
Перекусив на скорую руку, я взял с собой кипятка, чтобы тщательно побриться. После этого привел свою одежду в порядок и вернулся в центр лагеря. Стало темнеть и все расположились вокруг недавно разгоревшегося костра.
Основное время наши гости рассказывали о себе и о своей работе. Ту девушку звали Катей. Сейчас на ней уже не было венка, она сидела неподалеку от меня и на лице ее играли огненные блики. Украдкой, я постоянно бросал на нее взгляд. Она чувствовала это и, когда наши глаза встречались, Катя улыбалась и тут же переключала внимание на россыпь мелких камушков у себя под ногами, которые она шевелила при помощи прутика.
Насколько можно было заключить из всего вышесказанного, Катя не была замужем.
-- А скажите, Николай, -- обратился ко мне бородатый, которого звали Тимофеем. -- Как вообще происходит процесс отыскания какого-нибудь минерала? Откуда, например, вы знаете - где именно, надо, скажем грубо, копать?
-- Существует ряд внешних признаков, -- ответил я. -- Но по большей части я основываюсь на теоретических знаниях и изучении всякого рода геологических карт. Ну и кроме того, не сочтите это за бахвальство, у меня имеется довольно значительный практический опыт в этой области.
-- А как в основном осуществляется непосредственная добыча? -- продолжал Тимофей.
-- Для получения образцов обычно хватает подручного инструмента. Копаем, как вы изволили выразиться. Но зачастую прибегаем и к помощи взрывчатки…
-- Николай, вы уже нашли здесь то, что искали? -- услышал я вдруг ее голос и внутри меня все похолодело. Ее глаза смотрели на меня, не мигая.
-- О, да, и даже сверх того, -- собственный голос показался мне чужим и далеким. -- А вы? Нашли то, ради чего оказались здесь?
-- Мечта Екатерины - отыскать эдельвейс, -- вмешался Тимофей. -- Она у нас - неисправимый романтик и до сих пор верит в сказки. Я ей сто раз говорил, что этот цветок уже давно стал редкостью в этих краях.
-- У каждого человека должна быть мечта, Тимофей. Нельзя жить одним лишь прагматизмом. А вы как считаете, Николай? -- она уже второй раз за этот вечер обратилась ко мне.
Я на мгновение растерялся - так не хотелось сморозить какую-нибудь банальность.
-- Сколько себя помню, мною постоянно двигала какая-то мечта, -- произнес я, не сумев придумать ничего более умного.
-- Эх, ребята, -- усмехнулся Тимофей. -- Ведь на то они и мечты, чтобы никогда не сбываться, -- он поднялся на ноги. -- Уже поздно, пора нам восвояси. Очень приятно было побеседовать, -- Тимофей протянул мне руку и мы обменялись рукопожатием.
-- Надеюсь, что мы еще вернемся к нашей беседе о мечтах, -- сказала Катя, легонько тронув меня за локоть. «Она коснулась меня!»
-- Разрешите, я провожу вас! -- выпалил я.
-- У нас и так трое провожатых, так что не беспокойтесь, -- улыбнулась она.
-- Когда мы увидимся снова? -- спросил я уже так, чтобы услышала лишь она.
-- Не знаю, быть может завтра мы придем к вам снова. Ваш руководитель не будет возражать?
-- Ну что вы! -- я сжал ее ладонь в своей, но она мягко отстранилась. -- Завтра я буду ждать, обязательно приходите.
Когда они ушли, я еще какое-то время посидел возле костра, чтобы та карусель, что вертелась в моем мозгу немного успокоилась. Только после этого я отправился в свою палатку.

-- Э-эй, так я и думал, что тебе на ум придет какая-нибудь глупость, -- ворчал Азамат.
Было раннее утро следующего дня и мы уже успели протопать пару километров.
-- Почему это, интересно, ты так думал? -- переспросил я.
-- Я ведь видел, как ты вчера смотрел на ту женщину, -- продолжал Азамат.
-- Ну и как она тебе? Разве это прекрасное создание не достойно какого-то там цветка, пусть он и является редкостью?
-- А еще я видел, как на вас двоих смотрел тот бородатый байке, -- не обращал внимания на мои вопросы Азамат. -- И ему не нравилось проявление твоего повышенного к ней внимания, Николай.
-- Ты думаешь, у нее с Тимофеем что-то есть?
-- Откуда мне знать, -- ответил он. -- Подозреваю только, что никчемное дело ты затеял.
-- Да брось ты ворчать, Азамат. Я тебя что - прошу о чем-то невозможном? Просто отведи меня туда, где растут эти эдельвейсы. Мне и нужен-то всего-навсего один цветок.
-- Чтобы попасть в то место, нам придется часа четыре убить, -- начал сдаваться Азамат. -- Да и не уверен я, что они все еще там растут.
-- Они там. У меня предчувствие. Да и не привыкать нам ноги передвигать. Глядишь - заодно какие-нибудь камешки попадутся, -- я хлопнул его по плечу.
-- Столько хлопот из-за одной посторонней женщины, -- качал головой Азамат.

Путь оказался несколько длиннее, чем предполагалось. Азамат помнил место не очень точно и мы долго петляли, прежде чем нашли его. К этому моменту солнце уже перевалило за полдень.
Мы приблизились к высокой горе, вся растительность на которой сводилась к нескольким зарослям низкорослого кустарника, изредка торчащих из бледной невыразительной травы.
-- Если тебе повезет, ты найдешь эдельвейсы там, -- Азамат показал рукой на вершину горы. -- Только не думай, что я полезу вместе с тобой. Это - твоя глупая затея, а не моя.
Я не спорил. Мы перекусили, немного передохнули и я начал взбираться.
Поначалу подъем не был затруднительным: я просто шел наверх. Без рюкзака было непривычно легко. Но вот, через некоторое время склон горы стал заметно круче. Мне уже приходилось петлять, обходя почти отвесные каменные выступы. А иногда даже не оставалось ничего другого, как цепляться за камни руками, чтобы преодолеть наиболее неприступные участки.
Очень скоро подъем меня утомил. Я стоял на выступе скальной породы и глядел вниз: Азамат казался отсюда таким крошечным, что захватывало дух. А до вершины еще было не близко. Продолжая упираться ногами в каменный выступ, я развернулся спиной к склону горы и откинулся на него, чтобы слегка передохнуть. Солнце слепило и я прикрыл глаза…
Мне представилось, как я вернулся вечером в лагерь, где Катя уже ждала меня. Она начала расспрашивать обо всем, мы с ней долго сидели возле костра, а затем пошли гулять за пределы лагеря…
Мое внимание привлекло какое-то шевеление в районе левого колена. Я хотел было дернуться, но вовремя вспомнил, что стою на уступе довольно крутого склона. Я разлепил веки и солнце ослепило меня, но я все-таки разглядел то, от чего меня сразу бросило в жар: вверх по моей ноге ползла здоровенная змея. Это была гадюка: желтые зигзагообразные полосы на ее спине не оставляли сомнений в этом. Оцепенев от ужаса, я замер. На поясе у меня болтался нож, но я боялся пошевелиться. Гадюка переползла через ремень, осмотрелась и направилась дальше - прямо к моему лицу. Ее голова приближалась. Не в силах смотреть на это, я зажмурился и сжал зубы. Змея заползла ко мне на грудь, на некоторое время замерла, затем поползла в сторону. Я едва сдерживался от отвращения, когда ее холодная кожа касалась моей шеи.
Почувствовав, что гадюка отползла, я открыл глаза и медленно повернул голову в сторону: змеиный хвост удалялся. Выждав еще несколько минут, я встал и меня передернуло, а по спине пробежал неприятный холодок.
Теперь я забирался, внимательно осматриваясь по сторонам.
После того, как было преодолено еще несколько метров, подниматься стало проще: склон сделался более пологим, а редкие каменистые выступы практически перестали мешать движению. Прежде чем достигнуть вершины, я еще один раз делал передышку. А змей я видел еще пару раз. Правда - издалека, и поэтому не разглядел: гадюки это были или - нет..
У самой вершины гора была как бы опоясана каким-то красноватым грунтом, растительный покров на котором практически отсутствовал. Издалека казалось, что этот участок испещрен какими-то выбоинами, но когда я приблизился достаточно, то это оказалось не что иное, как норы. Много, очень много нор.
Энтузиазм угас во мне окончательно, так как я был почти уверен, что это змеиные норы. Поначалу я попытался обойти эти норы стороной, но увы - похоже, что они окаймляли всю гору целиком. Я даже было подумал о том, чтобы плюнуть на все и вернуться. Но, во-первых, было обидно, что проделанный путь окажется напрасным. И во-вторых, что более важно - Катины глаза того стоили. Ради нее я пойду дальше и никакие ползучие гады меня не остановят! Я вынул нож, сжал его в руке и стал карабкаться вверх.
Нигде не было видно ни одной змеи и я понадеялся, что ошибся в предположении и это не их логово. Но все же, аккуратно ступая меж нор, я испытывал нечеловеческое напряжение. Сердце мое готово было выскочить, а холодный пот предательски струился по спине. «Только бы не запаниковать!» Участок с норами был довольно коротким, но мне время на его преодоление показалось вечностью. Расслабился я лишь тогда, когда оказался наконец-то на самой вершине горы.
Здесь росла трава и все тот же кустарник. То тут, то там в траве виднелись валуны. Но я не видел главного - того, ради чего оказался здесь - эдельвейсов. Лишь одна невзрачная трава повсюду. Либо Азамат ошибся местом, либо теория о вырождении этого цветка находила подтверждение. Мне не оставалось ничего другого, как обойти все пространство верхушки горы (благо, оно было небольшое) в надежде отыскать среди травы хоть что-нибудь.
Я ходил зигзагами от одного края вершины до другого, но кроме камней и кустов мне не попадалось ничего. В одном месте я наткнулся на козлиный череп, что не особо улучшило мое и без того невеселое настроение.
Наконец, я оказался в теневой части вершины. Тень отбрасывала стоящая неподалеку более высокая гора. Я обогнул возвышающийся почти до уровня моего подбородка здоровенный камень и сразу увидел его. Без сомнения это был эдельвейс: цветок в виде многолучевой звезды белел среди травы. Именно таким мне его описывал Азамат. У меня вырвался восторженный возглас и я ринулся к заветному растению.
Когда я был от эдельвейса всего в паре шагов, я внезапно замер, как вкопанный. О, Боже! Цветок сжимала скелетообразная рука, торчащая из-под земли! Мои зрачки расширились от ужаса, а дыхание на мгновение перехватило. Я заставил себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. После этого встряхнул головой и снова заставил себя взглянуть туда: рука скелета оказалась всего-навсего корнями кустарника, выбеленными дождями и солнцем. Я громко выругался, наклонился к цветку, снова достал нож и аккуратно срезал стебель эдельвейса. Он был красив и я снова вспомнил про Катю…
Вдруг высокий камень, возле которого я стоял, зашевелился. Я резко повернул туда голову: гадюка неторопливо сползала по камню вниз. Это заставило меня моментально отпрыгнуть в сторону. Внизу, у подножия камня шевелилась еще одна змея. Я оглянулся и снова обомлел. Находка цветка и тень от горы ослабили мое внимание и я не заметил поначалу то, что видел сейчас: змеи на этом затененном участке были повсюду! Это были гадюки всех размеров. Большинство из них лежало неподвижно, некоторые переплелись, а часть змей ползала среди травы. Здесь ими все буквально кишело.
Я начал пятиться назад и вдруг, прямо под ногами услышал жуткое шипение. Издав вопль, я в два счета отскочил прочь и оглянулся: желтая зигзагообразная спина уползала в траву. И в этот момент вся поляна словно ожила! Трава зашевелилась, шипение начало раздаваться со всех сторон, словно волна внезапно возникла впереди и она медленно, но неумолимо приближалась. Змеи, все как одна, ползли на меня!
Я больше не стал ждать. Не помня себя от ужаса, я развернулся и кинулся прочь. У самого края, там, где начинался спуск, я даже не притормозил. И зря: чтобы удержаться на ногах, мне пришлось проявить поистине чудеса акробатики, но все-таки вскоре я заскользил на гравии, ноги мои вынесло вперед, я рухнул на спину и, проехав на ней несколько метров, был остановлен торчащим камнем, больно ударившись об него локтем. Я тут же вскочил и огляделся: вокруг все было спокойно. В одной руке у меня был эдельвейс, в другой я продолжал сжимать нож. Повезло еще, что не поранился о него при падении. Я убрал его в ножны и потер ушибленный локоть, поморщившись от боли.
Отдышавшись, я начал спускаться. Это, естественно, далось мне гораздо быстрее и проще, чем подъем. Скоро я уже был, наконец, на земле.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒