8. Битва двух инквизиторов 3 страница

Эннифер поняла, что не знает, кому можно доверять, а кому нет. Механикус смущали её не меньше, если не больше остальных. Селена, Леви, Астос? Кто-то из них мог поддаться скверне. Как и Гламор…

«Нет, Фейринг не мог, — подумала Райт. — Хотя, если вспомнить его отношение к Клотильде…»

Она закусила губу, тревожно посматривая на сцены за толстым окошком реанимационной палаты. Хассель оставался мёртвым, не смотря на все усилия сервиторов. Энн осознавала, насколько сильно ей нужен Гламор, но пытаться достучаться до священника она не решалась. Слишком сильно тот ушёл в себя и переживания о том, что натворила пария.

Таура внимательно смотрела на Хасселя и происходящее за толстым защищённым стеклом. Когда сервиторы покинули палату, дознаватель тяжело и громко вздохнула, и отошла от стекла, присев на кушетку рядом с боксом и исподволь наблюдая за инквизитором, вглядывающимся в Хасселя и неотрывно следящей за ним. Она продолжала раз за разом вспоминать сцену боя, обходя скользкие моменты в присутствие Тауры, и надеясь, что её дар не проявится в полную силу вблизи разъярённой Селены, то и дело пробегающей мимо. Энн мысленно видела, как касается кончиками лезвий кожи инквизитора Хасселя, как прозрачный материал ножей легко проходит сквозь кожу и мышцы, но не задевает жизненно важных органов. И как сила, протянувшаяся от ножей, словно сконцентрированный заряд в пси-пушке, пробивает Хасселя насквозь. Оружие посчитало Натана врагом. Не его, его демона. Или всё же его? Энн поняла, что мысленно ходит по кругу.

— Мы не можем повторять это бесконечно, Энн!

Селена казалась воплощением злости и раздражения. Механодендрит расколотил уже всё вокруг магоса, пока она сидела на своём месте и управляла сервиторами-апотекариями. Теперь она возвышалась над своим троном, глядя на Райт сверху вниз.

— Он умер, прими это. Перестал функционировать, окончил своё существование — назови это как угодно, только пойми, что Хасселя больше нет!

Эннифер стояла спокойно. Не выражая ни единой эмоции на лице. Внутри неё поселилась такая же ледяная пустыня, замораживающая все нервные окончания. Даже её ножи, чутко реагирующие на каждую эмоцию, оставались матово-серыми и холодными. Она только кивнула словам магоса, развернулась и побежала прочь.

Энн вошла к Фейрингу, застав того за странным занятием. Гламор сидел на заправленной койке и смотрел в стену. С тех пор, как Воттс объявили условно одержимой, так и не сумев выяснить причину её поступка, Гламор пребывал в некоем подобие транса. За то время, пока Райт отлёживалась в медблоке судна после встречи с титаном, а Боулдера пытались вытащить обратно на этот свет, чтобы допросить, Гламор ни разу не навестил парию, но слухи о том, что он что-то прознал из версий инквизитора Райт о его участии в беременности невесты Хасселя заполнили коридоры.

Райт решилась поговорить с ним, когда вышла из палаты. Фейринг смерил её взглядом с головы до ног, потом усмехнулся и сказал:

— Энн, если бы все поцелованные Императором, вроде меня, могли так легко плодиться, Империум бы заполнили сверхлюди, и то были бы не Астартес.

Больше Гламор ничего не пояснял, но Райт поняла, что эта тема для него весьма личная и болезненная. И, как теперь становилось ясно, Фейринг гадал, а не случилось ли чуда, не воспользовалась ли Доверманн ксенотехнологиями, не спустился ли, придави его троном, сам Император…

Гламор гадал, нервничал и всё больше погружался в нервное изнеможение. Охрану от его палаты сняли тогда, когда Салливан лично вызвался караулить Фейринга, спровоцировав тем самым его скорейшее выздоровление.

С момента уничтожения портала в Паутину прошло несколько дней, а Райт уже встречала Гламора в коридорах резиденции, прогуливающимся по ним и нервно дёргающего глазом.

Предательство Воттс, которое он упустил, не разглядел и, если уж быть честным, не хотел особо разглядывать, сломало Гламора настолько, насколько это было возможно для него, как для человека, но не смогло уничтожить веру и свет Императора.

— Гламор, ты мне очень нужен, — сказала Райт, входя в комнату. Фейринг поднял на неё пустой взгляд, глядя мимо и сквозь инквизитора.

— Хоть кому-то я ещё нужен, — вздохнул он, почесав лопатку длинным катачанским ножом. — Кстати, а зачем я тебе нужен? — без особого интереса осведомился он, поднимаясь на ноги.

— Натан умер, — сказала Райт. Гламор так и сел обратно на кровать, моргая и пытаясь что-то сказать.

— Что? — выдавил он. Райт опустила плечи.

Фейринг нахмурился, пряча за этим свой страх. Он даже не мог представить, что испытает такое глубокое потрясение от этой новости. Конечно, Гламор представлял себе смерть каждого из команды, но в большинстве случаев это были смерти его самого или, к примеру, Бертрама. Старый учёный и так уже держался на одном честном слове. Астос мог бы погибнуть красиво и красочно, улетев в варп или распавшись на молекулы вместе с катером. Клотильда… о ней Гламор старался не думать, малодушно представляя вместо этого свою кончину.

Но Хассель… к такому Фейринг готов не был. Он думал, что готов, но ошибался. Смерти в команде — дело привычное. И он лично пережил многих своих сослуживцев или товарищей. Но потеря командира, руководителя, инквизитора…

На лбу Фейринга, впервые с момента знакомства с Энн, выступили капли пота.

— Я… — голос предательски охрип, и Гламору пришлось прокашляться прежде чем продолжить, — что вообще случилось?

Рассказать о том, что произошло, придётся. И она рассказала. Не упоминая, правда, зачем и по каким причинам Селена создавала броню против псайкеров, ограничившись только произошедшими событиями.

— Селена отказалась от реанимации, — закончила Энн. Её голос предательски дрогнул на этих словах, и инквизитор отвела взгляд в сторону, сплетая и расплетая пальцы между собой, держа руки за спиной. Фейринг выругался так витиевато и смачно, что Энн даже расхотелось плакать.

— Да твою же церковь возведи во славу и во имя… — закончил он, ударив кулаком по стене. Стена пискнула и вмялась внутрь. — И что я могу сделать? — опустил плечи Гламор.

— Не знаю. Но если кто и может, только ты, — твёрдо произнесла Райт. В глазах гвардейца зажегся тот самый огонёк, на губах появилась ухмылочка, так сильно раздражавшая всех вокруг.

— Прекратить реанимацию, — тихо приказала Селена. Сервиторы откатились в сторону, поднимая вверх манипуляторы с зажатыми в них инъекторами и приборами диагностики, замирая в неподвижных позах. Двери блока распахнулись от пси-удара, едва Селена отдала команду снять защиту и отключить упреждающий контур блока. Инквизитор и священник прошли к телу Хасселя в полном молчании. Магос не посмела вмешиваться, взглянув на лицо Райт. Гламор скрипнул зубами, разглядывая места повреждений на лице Натана.

— Шрамы украшают инквизиторов, — кивнул он, твёрдо направляясь к Хасселю и сжимая свою потрёпанную книгу в руках. — Правда, Энн?

Райт кивнула, потирая свой маленький шрам на горле сквозь тонкую ткань нательной защиты. От брони она уже избавилась, но времени переодеваться у неё как-то не было.

— Никого не впускать и не выпускать, — приказала Райт, взглянув на Селену. — До моего распоряжения.

— А сервиторы? — решилась задать вопрос магос. Энн хмыкнула.

— Если они тебе нужны, советую убрать их отсюда поскорее…

— Оказывается, когда мы рождаемся, мы проделываем очень сложную, ответственную и опасную работу, — Хассель отстранённо слушал звучащий где-то вдалеке голос. Спокойный, уравновешенный, наполненный обертонами эмоций, он обволакивал сознание, проникая в самые отдалённые его уголки. И вызывал ни с чем ни сравнимое ощущение, которое Натаниэль испытывал в молодости. Тогда ему повезло говорить с одним старым учёным с самой Благословенной Терры. Старик почему-то выделил именно Натана из всех учащихся Схолы Прогениум, и тот сопровождал архивиста все пять дней пребывания на планете. Именно такие же нотки уверенности в своих знаниях и разуме звучали сейчас. — Нужно соединить все нити воедино, не забыв и не перепутав ничего, и погрузиться в новое тело, словно в купель. Каждая секунда промедления отзывается потерями в будущем, каждое неловкое движение оказывается отказом органа или мутацией, любая ненужная мысль приводит к нарушениям развития. Не говоря уж про дар псайкера, или пустого. Они — части одного целого, но сочетание разных факторов.

Натаниэль ясно видел своё тело, корчащееся от периодически пропускаемых через него разрядов дефибриллятора. Все старые шрамы и раны были на месте, как и конечности. Лицо оплыло и подёргивалось в такт проходившему через мышцы электричеству, и на скулах, прорвав кожу, проступили почерневшие контакты. Оборвавшиеся в момент прорыва варпа, они полностью лишили инквизитора возможности в ближайшее время выражать эмоции. Если удастся вернуться в себя, — подумал он, продолжая осмотр. — Я помню, что Эннифер пронзила мне сердце и горло. Но тут только два маленьких пореза. Я не мог умереть».

— Но тебе пришлось, — голос впервые обратился к нему напрямую, прекратив свою литанию человеческому рождению. — Некоторые повреждения незаметны, но приводят к смерти души. Или отделению её от тела. Ты сейчас видишь себя снаружи, но взгляни глубже, и поймёшь.

«Трон святой! — Хассель рассмотрел перекрученные энергетические потоки, разорванные в нескольких местах. Он попытался их стянуть, связать, но понял, что ничего не может. — Император. Вряд ли я смогу восстановиться».

— Сможешь, — теперь голос звучал гулко, словно говорящий находился внутри Хасселя. — Тебе помогут сейчас. Но в дальнейшем тебе придётся справляться самому. Помни, Император защищает только тех, кто служит ему каждым мигом своей жизни. Иди. Тебя ждут.

Натаниэль почувствовал, как падает куда-то в воронку, крутящуюся перед глазами, и по мере падения со всё нарастающей скоростью внутри начинает нарывать боль, разливающаяся по телу волнами. Мимо него пролетел, завывая, комок искорёженной плоти, изрисованный отвратительными символами, и Хассель узнал демонхоста Геррениуса. Мелькнули лица Эннифер, Гламора, и, кажется, Кёрна, и всё утонуло в ударе и вспышке белого света.

Он попытался заорать, настолько невыносимой казалась боль, но из горла донёсся только едва слышный стон. Вдох отозвался миллионом игл, впившихся в лёгкие, и Натаниэль зашелся в лающем кашле.

«А что я могу? — Фейринг замер, смотря на неподвижное тело Хасселя, мышцы которого ещё подрагивали от остаточных разрядов после дефибриллятора и реанимационных мероприятий. — Книга, Свет, Трон Императора — всё это для веры и для битвы. Вернуть умершего к жизни? Задача святого. Не моя. Но кто-то должен это сделать».

Он наугад раскрыл Писание, не удивившись выпавшим строкам «возвращения с тучных пажитей», и произнёс первые слова давно забытых гимнов. Созданные тысячи лет назад, но не растерявшие своей силы, они звучали сначала на низком готике, потом Гламор перешёл на готик высокий, а затем продолжил читать на языке древней Терры. Он понимал всё, и внутренне восторгался красоте, простоте и стройности ритма, тщательно подобранных символов и значений.

Слова разжигали его внутренний Свет. Который был отражением Света Императора, и оставался единственной надеждой для Хасселя. «Пусть он послужит Астрономиконом инквизитору, — Фейринг оторвал взгляд от страниц. Теперь он не нуждался в подсказках, следуя тем псалмам, что звучали в душе. — Ищущий обретёт. Место возле Трона или возвращение к жизни, смотря, что ему нужнее».

Гламор произносил молитвы, вслушиваясь в них, и услышал ответ. Голос, который был с ним с самого детства. Но разговаривал он не с Фейрингом. Священник не удивился, потому что ожидал чего-то подобного, и немного обрадовался. Теперь спасение души Хасселя было предрешено, осталось заняться телом, чтобы инквизитору было куда возвращаться.

Оставив книгу висеть в воздухе, он положил руки на горло и грудную клетку Натаниэля, накрыв ладонями нанесённые ножами Райт раны. За небольшими порезами скрывались гораздо большие повреждения, незаметные апотекариям или медикусам. Библиарий Астартес или астропат, может быть, смог бы заметить уничтоженную суть, которая бы убила инквизитора так же верно, как выстрел из болтера.

«Она его и убила, — теперь Голос отвечал Гламору. — В этот раз ты оказался рядом. Но не всегда будет так. Помоги ему сейчас, и защити тело святыми символами. Большего не требуется. Иди с миром, и мир придёт к тебе».

Инквизитор выгнулся дугой, закашлявшись и издавая тонкий хрип.

— Он жив. Император защитил, — Фейринг обернулся к Эннифер, которая едва заметно отшатнулась назад, но сдержалась и только коротко кивнула. — Славьте имя Его…

Он подумал, что с Клотильдой так не выйдет. Но попробовать стоит.

Эннифер подошла и всмотрелась в лицо инквизитора. Болезненные судороги, должные сопровождать возвращённого к жизни человека, отсутствовали. Зато на теле появились свежие розовые шрамы от её ножей, когда Гламор убрал руки. Райт не замечала этого. Как и не замечала прорванной на лице кожи, из которой виднелись почерневшие контакты имплантов лицевых нервов.

— Селена, — тихо позвала Райт в бусину вокса, — снимай карантин. И займись имплантами милорда Хасселя, пока ещё не стало слишком поздно.

Магос даже не стала спорить. Видимо, произошедшее воскрешение настолько поразило её, что Селена просто и почти мгновенно отозвалась на приказ Райт. Сервиторы сменились со скоростью полёта болта, окружая Натаниэля. Энн выпроводили из реанимации, и теперь она устало опустилась прямо на пол рядом с входом в блок. Через минуту над ней нависла чья-то тень. Она подняла взгляд и увидела Мозис, стоящую перед инквизитором и разглядывающую её с неподдельной и плохо сдерживаемой яростью.

— Что ты чувствуешь? — спросила Таура, натянув на лицо маску участливости.

— А что она должна чувствовать, по-твоему? — ответил псайкеру Фейринг, выходя из шлюза реанимационного бокса. Священник выглядел усталым, осунувшимся и помятым. От света, плескавшегося совсем недавно в его глазах, не осталось и следа. — Хассель жив. Мы тоже… вроде бы, — он посмотрел на Райт, медленно кивнувшую в ответ. — Так, может, стоило бы порадоваться этому?

— Радоваться тому, что никто из присутствующих не способен на активные действия, может только откровенно глупый человек, — не обращая внимания на опасно загоревшиеся глаза Фейринга, ответила дознаватель. — Я беспокоилась за Натаниэля, верно. И его чудесное возвращение вызвало понятный интерес. Не каждый день воскресают инквизиторы.

Гламор оценивающе оглядел Мозис, словно примериваясь для удара, но вместо того облокотился на выступающий из стены короб, украшенный медной шестерёнкой. «Врезать бы тебе между глаз, да мараться не хочется, — священник чувствовал себя опустошённым более обычного, и хотел одного. Упасть, желательно на ровную горизонтальную поверхность, и уснуть. — Все-таки, я ещё не восстановился после ранения. И чего ты докопалась до Энн?»

— На всё воля Императора, — отделался Фейринг общей фразой, умудрившись вложить в неё всё своё отношение к новому дознавателю лорда Хасселя. — В этот раз Он высказал её совершенно однозначно.

— Не шевелись, — Селена шикнула на открывшего глаза Хасселя, продолжая манипулировать в опасной близости от его лица какими-то острыми инструментами, — если не хочешь получить ещё и аугметику глаз. У меня есть окуляры для сервиторов, но твоё лицо с ними станет привлекательным только для механикус. И то не для всех, — магос выплюнула несколько трескучих фраз на лингва технис.

Натаниэль, немного удивившись, понял их примерное содержание, нечто вроде «Чёртовы микроомниссианцы с Главии, понапридумывали, клянусь Омниссией!»

— Не шевелись, я сказала! — Селена сухо треснула механодендритом по низкому металлическому столику с медицинскими инструментами, и через мгновение Хассель ощутил укол в затылок. — Вот. Теперь можешь говорить. Только медленно и тихо, чтобы не сбивать мне настройки.

— Что с Эннифер? — попробовал спросить он, но вместо этого пробормотал что-то невнятное.

Но магос поняла, и помахала механодендритом в воздухе.

— Инквизитор Райт в порядке, если не считать общей усталости и необходимости восстановления сил, — Селена удовлетворённо взглянула на лицо Хасселя, и прикоснулась щупом к торчащим возле внешних уголков его глаз проводам, собранным в пучки.

Натаниэль почувствовал, как его мышцы судорожно сократились, напрягаясь.

— Я перенесла контроллеры искусственных нервов на височные кости, — объяснила магос, наблюдая, как вращает глазами Хассель, пытаясь рассмотреть, что ещё с ним сотворила Селена. — Пришлось сделать немного по-другому, но некоторые элементы воспроизвести невозможно. Но для полевых условий и отсутствия нормальной производственной базы получилось очень… неплохо. В ближайшее время не пытайтесь управлять лицевой мускулатурой, нейроинтерфейс должен прижиться.

Натан различил в щелчках механокода презрение, смешанное с сожалением об отсутствии некоторых запчастей, и снова спросил:

— Магос, ваше отношение ко мне известно, но не могли бы вы выполнить свою работу так, чтобы я мог разговаривать не только с вами? — получилось уже лучше, но всё равно речь напоминала шипение несмазанного механизма. Или Селена сначала тренировалась на голосовых связках?

— Ты понимаешь лингва технис? — магос пристально посмотрела на Хасселя, отодвигаясь. — Ты? Даже Бертрам едва может понять примитивный код сервиторов. Невозможно.

— Можешь считать это благословением Омниссии, — прохрипел Натан. — А теперь сделай так, как я тебя прошу. Чего бы это не стоило.

— Я подключу вокализатор к речевому центру, — Селена вызвала сервиторов. — Это недолго. Что ты хочешь рассказать?

— Я хочу поговорить с Эннифер, — Хассель упрямо гнул свою линию. — Она должна знать то, что знаю я.

— Ладно, инквизитор, — магос пожала плечами, и ткнула механодендритом в сенсор двери блока. — Ты выбрал. Говорить разборчиво сможешь через час. Тебе сделать встроенный вокс-передатчик? Хотя, лучше молчи. И не шевелись. Я сейчас немного покопаюсь в твоём черепе.

Селена знала, что будет способна устранить повреждения через неделю или около того, но только при наличие нужных имплантов и оборудования, за которым пока никто не слетал. Пометив себе приоритетность задачи, она приступила к работе. Селене было интересно не просто восстановить импланты инквизитора, но и переплюнуть работу биологис и техников, ставивших их несколько десятилетий назад. Теперь можно было заменить их на более совершенные и менее травмирующие, но Селена, обладая природной вредностью и нелюбовью к конкретному инквизитору, предпочитала даже не думать про это. Пока что не думать…

«Зависит от его поведения», — фыркнула она про себя.

Фейринг сидел за столом в своей каюте, и методично сгибал стальной пруток диаметром со свой большой палец. После очередного разгибания металл не выдержал издевательства, и звучно разломился на две части. Посмотрев на помятые куски стали, Гламор осторожно отложил их, и сплёл пальцы вместе, чтобы не сломать ещё что-нибудь.

«Император милостив, но справедлив, — думал он, бросая взгляд на книгу, лежавшую на столе, и раскрытую на описании ритуала изгнания демонов, с иллюстрациями и символами, которые просились быть перенесёнными на кожу. Не священнику. Хасселю. — Выдержит ли инквизитор справедливость Его? И что мне делать с Клотильдой?»

Второй вопрос волновал бывшего гвардейца гораздо больше, чем остальные. Шрамирование Натана, косвенные доказательства измены Мозис, допрос до сих пор находящегося в коме поддельного инквизитора Ордо Маллеус — все они меркли перед необходимостью преодолеть одержимость парии.

Фейринг не считал себя специалистом в этой области. Одержимость и прочая тауматургия всегда вызывали в нем отвращение, с его-то чувствительностью к варпу и порождениям имматериума. Но захват тела его любимой женщины существом недемонической природы не укладывался в сознании. И все ритуалы, Свет Императора и его Трон не могли помочь вернуть Клотильду.

«Или все-таки можно? — сощурился Гламор, захлопывая книгу, и пряча её в подсумок. — Я смог вернуть Хасселя из-за границ смерти, восстановить его тонкое тело. Да, мне помогли. Но даже без помощи, на своей собственной силе веры… Я могу. Справился единожды, справлюсь всегда».

Просветлев лицом, Фейринг, решивший мучившую его проблему, резко встал из-за стола, и подошёл к кровати. На ней стоял большой кофр, из многочисленных отделений которого топорщилось разнообразное снаряжение. Священник с бурчанием начал копаться внутри хранилища, то и дело выбрасывая наружу свёртки и мешочки.

Мысли Фейринга, не укрывшиеся от Энн, заставили её крепко задуматься. И теперь, отлёживаясь в своей каюте, она раздумывала над тем, что так ярко произнёс Гламор внутри себя. «Действительно, а почему Таура так ко мне цепляется? Стоило бы уделить внимание не мне, а тому же Хасселю. Его демон куда важнее мнимых моих действий по отношению к нему. Мозис ревнует? – Райт некоторое время пыталась представить себе эту ситуацию. – Мне трудно это себе представить. Что ей от меня нужно? Или не от меня, но за счёт меня? В голове снова возникла предательская и пугающая мысль, что Мозис могут нравиться женщины. Во всех смыслах.

Планшет пискнул входящим вызовом, и Энн с трудом разлепила глаза, выбираясь из полудрёмы. Селена приглашала в палату инквизитора Хасселя.

Натаниэль вздрогнул, когда Селена подключила вокализатор. К боли он привык, потому не обратил внимания на уколы и жжение в нервах, а вот донёсшийся из динамика голос, озвучивающий его мысли, немного вывел из равновесия.

— Ну и мысли у тебя, — коротко рассмеялась магос, запуская несколько щупов из кончиков пальцев в небольшую коробочку, которая принимала сигнал от имплантов. — Оказывается, инквизиторы умеют материться почище гвардейцев…

Хассель с раздражением прервал течение мыслей, в котором начал описывать родственников и привычки механикус, и разделил своё сознание на несколько параллельных потоков. Теперь ему нужно было предпринять определённое усилие, чтобы прогнать слова через вокализатор, но это было правильнее, чем озвучивать всё, что он думает.

— Селена, ты вызвала Эннифер и остальных? — спросил он, прислушиваясь к металлическим ноткам в собственном голосе, который звучал слишком высоко и с непривычным тембром. — И сколько, Хорус побери, мне пользоваться этой мерзостью?

Он кивнул на решётку динамика.

— Пока не восстановятся голосовые связки и нервные связи, — Селена неодобрительно посмотрела на инквизитора. — Не знаю, что вы с Энн делали, но тебе повезло, что не потерял способность двигаться и дышать. Речь и мимика исправляются гораздо легче. Тем более, что ты сейчас можешь обходиться без вокса, принимая и отправляя сигналы через краниальный шунт и имплант. Энн сейчас придёт, и решит, кто ещё будет слушать твои оправдания.

Энн переоделась в удобный костюм, позволяющий не стеснять движений и спрятать в потайных ножнах своё оружие. Она быстро направлялась к Хасселю, когда навстречу ей вышла Таура. Взгляд псайкера не сулил ничего хорошего, и Райт даже опешила немного от такого открытого проявления презрения и ненависти. Впрочем, Мозис быстро взяла себя в руки, полностью сделавшись непроницаемым ни для пси-воздействия, ни для считывания эмоций по лицу.

— Ты к Хасселю? – не стала она ходить кругами. – Я тоже хотела бы его видеть.

Невинный, в общем-то, вопрос заставил Энн вздрогнуть. Заставил бы, если бы она вовремя не взяла себя в руки и не воспользовалась той методикой, которой обучал её Кастор в те периоды, когда они изредка встречались между расследованиями. Она не стала лгать, понимая, что откровенную ложь можно считать по лицу, а двусмысленность легче принять за правду, чем за основу для другой лжи.

— Да. Меня вызвала Селена. Я узнаю у неё, можно ли тебе навестить Натана, — честно ответила она. Таура замешкалась с ответом, явно подбирая слова таким образом, чтобы увязаться с Энн и дальше. Райт воспользовалась этим, чтобы кивнуть дознавателю и скрыться в защищённой части судна, где держали Хасселя до сих пор.

Она вошла в палату и замерла на пороге. То, во что превратили Натана, заставило её внутренне содрогнуться. Увитый проводами и трубками, как механикус на стадии полной трансформации тела, инквизитор лежал на койке и пристально смотрел на Энн. К его височным долям тянулись тонкие проводки с электродами, которые должны были передавать информацию о работе мозга на планшет Селены. Хассель что-то произнёс, и Энн не сразу поняла, что это вообще его слова. Всмотревшись, она осознала, почему. Голос Натана пока оставался утерян, и вокализатор делал его похожим на механикус ещё больше.

— Ты хотел мне что-то сказать? – стараясь, чтобы голос не дрогнул, спросила она. Райт всеми силами демонстрировала сосредоточенность и сдержанность, но внутри неё происходили воистину эпичные сражения с самой собой.

— Да, хотел, — Натаниэль видел, что Энн не удалось ни отдохнуть, ни успокоиться, хотя времени прошло достаточно. Он вздохнул, на что динамик отозвался шелестом помех. — И не только тебе. Я должен рассказать про демона, который меня преследует, и его хозяина. Думаю, что Гламору тоже будет полезно выслушать эту историю. Остальные присутствующие — на твоё усмотрение.

Хассель поднял руку, но натолкнулся на провода и трубки, и опустил её обратно. «Ненавижу такие моменты! — подумал он с яростью, чувствуя, как подёргиваются лицевые мышцы. Динамик вокса всхлипнул неразборчивым треском. — Лежать, не двигаться, и даже не иметь возможности улыбнуться Райт».

Но холодный взгляд Энн дал ему понять, что сейчас не до улыбок. Инквизитор Райт выглядела настроенной решительно, и Хассель испытал сожаление, что смолчал в своё время, утаив эту историю.

— Я внимательно тебя слушаю, Натан. Гламора я могу вызвать только при условии, что у тебя есть гарантии доверять дознавателю Мозис, — она понимала, что вряд ли сумеет прочесть эмоции по лицу Хасселя при этих словах, — иначе она тоже будет присутствовать здесь. И у меня не будет больше оправданий, почему у тебя могу быть только я. Если ты доверяешь Тауре так же, как и всем остальным, я вызову Гламора. Но ты должен знать – Таура появится вместе с ним. Она уже пыталась проникнуть к тебе. И до, и после завершения операции.

Райт внимательно смотрела в глаза Хасселю, стараясь разглядеть в них хоть что-то сверх того, что мог озвучить Натан.

«Раздави меня Трон, если я доверяю Мозис, — Натан максимально раскрыл разум, чтобы у Энн не возникло никаких сомнений в его откровенности. — Она странно себя ведёт. И пока что сохраняет лучшую форму, чем у всех нас».

— Тогда я расскажу тебе, — сказал он. — Но Гламор мне тоже понадобится, чуть позже. Не так давно я видел сон. Кошмар. После гибели извращённого Титана. Там был Геррениус, но он был скован, и помещён в демонхоста. Чьё это тело, я не могу сказать, но факты таковы, что он находится на этой планете, и очень хочет освободиться от своего владельца и тела-тюрьмы, — Хассель упорядочил мысли, и продолжил: — При этом он пользуется любой возможной ситуацией, чтобы захватить моё тело. Чем больше я использую свою силу, тем вероятнее, что демон придёт за мной. Его хозяин допустил несколько ошибок при создании демонхоста, вольно или невольно. Если есть возможность избавиться от этого выкидыша варпа, я ей воспользуюсь. Если для того не нужно будет использовать силу Хаоса, разумеется.

Натаниэль не заметил, чтобы выражение лица Райт изменилось, но уголки её губ немного дрогнули.

— Эннифер, я знаю, что должен был решить мою проблему с демоном ещё тогда, — раздражённо сказал он. — И еще. Перед нашим с тобой поединком я кое-что понял. Помнишь камни с Памофрея? Они составляют с теми кристаллами, что мы здесь нашли, одно целое, по сути. Всё зависит от способа выращивания камней. Всё это укладывается не просто в восстание или какие-то локальные попытки захвата территорий, нет. Темные механикус, падшие титаны, изменённые орки на этой планете, и эльдары всех мастей — это попытка построить Империю. Захватить сектор, и открыть ещё одно Око Хаоса, например.

— Я тоже думала про это, но не так масштабно. Мне кажется, что тут дело в производстве камней. Если черные камни были привезены, то для нынешних используются инкубаторы. К примеру, — она нахмурилась, вспоминая огромные массивы отчётности от Селены и Бертрама по поводу Воттс, — голубые кристаллы могут быть выращены внутри пустых. Это даёт им власть отнимать дар у псайкеров. Технология эльдар извращена, дополнена, и, увы, отлично работает. Но должен быть и третий сорт камней. И где растят их, мне даже страшно представить…

Инквизитор Райт на мгновение скосила взгляд на свой планшет, куда пришло текстовое сообщение от магоса Селены. Нахмурившись, Энн пристально посмотрела на Хасселя.

— Спасибо, что своевременно рассказал, с каким варповым, Хорус его побери, выкидышем, раздери его механикус эльдарами в зад, мы имеем дело. А теперь, лорд Хассель, ты расскажешь мне, каким образом понимаешь машинный код.

Райт пыталась не улыбаться, видя растерянность и нарастающую злобу в глазах инквизитора. Натаниэль очень не любил, когда с ним вели себя подобным образом. Особенно, он не мог выносить, когда так себя вела именно Эннифер, которую он уже не мог поставить на место, напомнив ей о том, что она — всего лишь дознаватель. И, судя по выражению лица Райт, она этим вовсю пользовалась. Но было в глазах инквизитора и ещё кое-что – решимость вытрясти из Натана всю правду до конца. Общая нервозность ситуации, глухая защита от тех, кому Энн привыкла доверять если не все, то большее, выбивали её из колеи, постоянно держа в напряжении и заставляя контролировать буквально каждое слово и каждый жест, не говоря уже о мыслях. Подсчитав потери в обеих командах, она совсем приуныла. Получалось, что, если Райт сейчас сделает неправильную ставку, она разом потеряет все, от людей до проваленной миссии. Впрочем, если она её провалит, она автоматически станет потерянной. Райт мысленно улыбнулась игре слов.

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒