Марк Лоуренс 3 страница

Голова вновь разболелась, словно кто-то вогнал крюки в глаза и тянет за них. Такая же боль ощущалась, когда я только увидел старика Гомсти и подумал о возвращении домой. Подобную боль я испытывал всегда перед необходимостью выбора. Много раз позволял ей управлять мною. Но потом мне надоело быть рыбкой на крючке, и я научился сопротивляться.

Час спустя на дороге появился первый разведчик. Остальные не заставили себя долго ждать, подъехали и присоединились к нему. Убедившись, что нас семерых, стоящих на ступеньках дома бургомистра, обнаружили, я произнес, указывая на всадников:

— Похоже, к нам гости.

— Вот дерьмо! — Брат Элбан сплюнул на ботинки. Он ничего особого собой не представлял — седовласый вояка в проржавевшей кольчуге, — поэтому я его и выбрал. Волосы и зубы у него почти отсутствовали, но зато оставалась крепкой хватка. — Это не разбойники, гляньте на лошадей, — прошамкал он.

— Знаешь, Элбан, возможно, ты прав, — ответил я и улыбнулся. — Я даже сказал бы, они, скорее, похожи на солдат.

— Господи помилуй, — послышался шепот Гомсти за спиной.

Разведчики развернулись и поскакали назад. Элбан схватил упряжь и направился было к рыночной площади, где наши лошадки мирно пощипывали травку.

— Ты так не поступишь, старик, — мягко произнес я.

Он развернулся, в глазах промелькнул страх.

— Ты же не прирежешь меня, Йорс?

Из-за нехватки зубов он никак не мог выговорить «Йорг». Полагаю, мое имя давалось ему с трудом.

— Я не стану тебя убивать, — сказал в ответ. Элбан мне почти что нравился, поэтому я не прикончил бы его без серьезной причины. — Куда ты надумал бежать, Элбан?

Он показал на горный хребет:

— Это единственный путь. Иначе собьешься с дороги или, еще хуже, вырулишь к топям.

— Тебе не стоит двигаться к горному хребту, Элбан, — произнес я. — Уж поверь.

И он поверил. Хотя, возможно, поверил, потому что все еще не доверял, если вам понятно, о чем я.

Мы стояли и ждали. Вначале на Дороге Топей появилась основная колонна, она шла маршем, затем, спустя несколько мгновений, из-за горного хребта показались еще солдаты. Порядка двух дюжин вояк с копьями и щитами, над ними развевались знамена графа Ренара. В основной колонне солдат не менее шестидесяти, за ними, не соблюдая строй с колодками на шеях, тащилось около сотни пленников, связанных между собой цепями. Полдюжины телег замыкало шествие. Крытые были нагружены запасами провианта, на остальных — тела штабелями, словно дрова для растопки.

— Дом Ренаров не бросает мертвых не сожженными. Пленники им ни к чему, — отметил я.

— Не понимаю, — заявил отец Гомст. Испуг сменился недоумением.

Я показал на деревья:

— Топливо. Мы находимся на самой границе топей. В торфянике на мили вокруг нет ни одного достойного дерева. Они хотят увидеть яркое пламя, поэтому возвращаются назад, чтобы устроить отличный праздничный костер.

У меня было объяснение действиям Ренара, но сам я, как и отец Гомст, не был уверен в том, что понял все правильно. Настоящая сила появляется благодаря желанию расправиться с кем-то. Она появилась в тот день, когда я решил отсрочить месть графу Ренару, — мне казалось, на тот момент от этой затеи не будет никакой пользы. И вот теперь, стоя среди руин Норвуда, я был переполнен жаждой, которую невозможно утолить праздничным пивом. Ожидание графа. Ожидать его появления, располагая горсткой рубак, в то время как рассудок и все чувства призывают спасаться бегством. Все, кроме одного, которое повелевает победить или погибнуть, но никогда не склониться.

Теперь я мог четко различить отдельные фигуры во главе колонны. Шесть всадников в кольчугах и рыцарь в тяжелых пластинчатых доспехах. Эмблема на его щите стала видна, когда он повернулся, отдавая команды. Черный ворон на красном поле, огненном поле. Граф Оссон Ренар не повел бы сотню солдат в протекторат Анкратов, это один из его сыновей. Марклос или Джарко.

— Братья не станут биться против войск, — проговорил Элбан, опустив руку на мой наплечник. — Мы сможем прорваться между деревьями, если доберемся до наших лошадей, Йорг.

Не менее двадцати людей Ренара стремительно приближались к роще, держа перед собой большие луки, — казалось, остановить их невозможно.

— Нет уж, — глубоко вздохнул я. — Лучше сдамся.

Протянул руку:

— Белый флаг, будьте так любезны.

Когда я приблизился к основной колонне, войска уже рассредоточились. Цвет моего «флага», скорее, можно было определить как серый. Более того, это был грязно-серый кусок материи, оторванный от подушечки для молитв отца Гомста.

— Потомственный дворянин! — закричал я. — Дворянин под флагом капитуляции!

Это их озадачило. Воины, развернувшиеся веером за оставленными нами лошадьми, позволили мне беспрепятственно пересечь рыночную площадь. У них был жалкий вид: отвалившиеся от кожаных доспехов металлические пластины, покрытые ржавчиной мечи. То были рекруты, слишком долго находившиеся в пути, непривычные к таким походам.

— Мальчонка первым рвется на костер, — пошутил один из них. Тощий прыщавый ублюдок. И загоготал.

— Дворянин! — громко произнес я. — Сдаюсь.

Даже не рассчитывал дотянуться до него мечом.

Зловоние колонны стало ощутимым, слышались рыдания. Пленные не проявили ко мне никакого интереса.

Два всадника Ренара преградили мне путь:

— Где ты украл доспехи, малец?

— Пошел ты куда подальше, — ответил я, затем спокойно продолжил: — Так кто же заправляет всем этим великолепным действом? Марклос?

Они обменялись взглядами. Возможно, бесприютные странствующие рыцари сами не отличали одного сына из Дома Ренаров от другого.

— Не советую убивать пленного благородного происхождения без приказа, — напутствовал я их. — Пусть лучше графчонок сам решает.

Оба всадника спешились. Высокие мужчины, судя по всему, ветераны. Забрали меч. Тот, что постарше, чернобородый с белым рубцом под глазами, нашел мой нож. На кончике его носа также виднелся шрам.

— А ты довольно уродлив, не находишь? — полюбопытствовал я.

Второй нож он отыскал в сапоге.

Никакого плана у меня не было. Головная боль не давала возможности его составить. Следовало проигнорировать внутренний голос, который так долго вел меня вперед. И проигнорировал бы, не будь я таким упрямым. Но вот я здесь, безоружный против превосходящего числом врага, глупый и одинокий.

Интересно, наблюдал ли брат Уильям за мной в тот момент. Очень надеялся, что мать этого точно не делала.

Интересно, суждено ли мне умереть? Сожгут меня или оставят изувеченный труп отцу Гомсту, чтобы он на телеге отвез его обратно в Высокий Замок?

— Человеку свойственно сомневаться, — произнес я, когда обладатель шрама закончил с обыском. — Даже Иисус сомневался, а мне до него далеко.

Тот посмотрел так, словно перед ним стоял умалишенный. Может быть, так оно и было, но в тот момент я обрел покой. Боль прошла, теперь я мог увидеть все происходящее четко и ясно.

Меня повели туда, где Марклос восседал на своем коне, исполинском жеребце в три обхвата. Он поднял забрало, показалась симпатичная мордашка, на мой вкус слишком пухлощекая, но довольно дружелюбная. Впрочем, внешность бывает обманчивой.

— Кто ты такой, черт возьми? — поинтересовался он.

Красивый узор, инкрустированный серебром, был вытравлен на его нагруднике, отполированном настолько, что излучал сияние даже при тусклом свете.

— Я, кажется, спросил, кто таков? Черт тебя побери! — У него даже щеки раскраснелись. Теперь не такой добродушный. — На костре запоешь, молокосос, лучше говори сейчас.

Я подался вперед, словно не расслышал. Телохранители бросились ко мне, но я проделал проверенный трюк. Хотя я и был в доспехах, стражники действовали куда медленнее меня. Я оттолкнулся от торчащей из стремени ноги Марклоса, как от ступеньки, в одно мгновение оказался на жеребце рядом с ним. В ножнах, удобно притороченных к седлу, оказался прекрасный стилет, который я сразу вонзил ему в глаз. Затем мы рванулись вперед. Вдвоем галопом понеслись через рыночное поле. Странствуя по дорогам, вы первым делом должны научиться воровать коней.

Мы скакали вперед, за спиной раздавались крики телохранителей и топот копыт. Несколько пеших солдат попытались преградить дорогу, но я сшиб их конем. Больше никогда не встанут ни у кого на пути; жеребец действительно был огромным. Возможно, лучники сделали бы пару-тройку выстрелов, но с такого расстояния не могли понять, в чем, собственно, дело, тем временем мы мчались прямиком в город.

За спиной слышно погоню. Похоже, телохранители тоже затоптали пару человек. Они приближались, но мы приготовили им сюрприз, Марклос и я, сейчас начнется. Когда достигли окраин Норвуда, погоня почти нагнала нас.

У первого строения я резко развернул коня, Марклос просто обязан был грохнуться. Он и свалился, ударившись лицом оземь. Еще один, кому уже никогда не встать. Честно говоря, моя душа просто пела. Я представил, что графу сообщат эту новость как раз во время завтрака. Интересно, придется ли ему это по вкусу? Станет он доедать яичницу?

— Солдаты Ренара! — заорал я во всю мощь своих легких. — Город находится под защитой принца Анкратов. Норвуда вам не видать!

Снова развернулся и поскакал вперед. Несколько стрел вонзилось в землю позади. Подъехав к лестнице, соскочил с коня.

— Ты вернулся… — Отец Гомст выглядел озадаченным.

— Да. — Я повернулся к Элбану. — Больше некуда отступать, так ведь, брат?

— Сумасшедший, — произнес тот шепотом. Шепотом он не шепелявил.

Всадники, личная охрана Марклоса, возглавили атаку. Теперь, когда рядом замельтешило человек пятьдесят пеших, они вспомнили об отваге. На горном хребте двум десяткам солдат наконец-то отдали приказ, и те бросились вниз по склону. Лучники стали выбираться из зарослей, чтобы лучше прицелиться.

— Ублюдки сожгут вас, если захватят, живыми или мертвыми, — сказал я пятерым братьям, которые были со мной. Потом молча заглянул каждому в глаза. — Но им тоже неохота помирать. Во всяком случае, они не захотят вернуться к графу. Вы бы вернулись к старому поджигателю Ренару с трупом сына и утешениями вроде: «О да, но мы ведь убили эту погань… там был еще малец… и беззубый старик»? Поэтому слушайте и запоминайте. Вы будете драться с этой выдрессированной солдатней и зададите им жару. И если жара будет достаточно, они сломаются и побегут. — Я снова сделал паузу и поймал взгляд брата Роддата, который был тем еще пронырой и любителем улизнуть при любой возможности. — Ты, брат Роддат, держись ко мне поближе.

Взглянул в сторону зарослей, поверх голов хлынувших на рыночную площадь солдат, и увидел, как среди деревьев упал лучник. Затем еще один. Облаченная в доспехи фигура возникла позади них как из-под земли. А лучники, не замечая этого, смотрели вперед. Один плавный удар — и голова ближайшего из них полетела наземь. «Благодарю тебя, Макин», — мысленно прокричал я. И тут с разбега в самую гущу стрелявших врезался закованный в броню Толстяк Барлоу.

Воины с горного хребта миновали позиции Райка, и он с братьями набросился на них сзади. Не самая излюбленная манера ведения боя Малыша Райки, однако само слово «добыча» могло сделать из него сверхчеловека.

Чо-о-омг! Нубанец разрядил арбалет. Он едва ли мог промахнуться, когда вокруг столько врагов. С таким огромным оружием зачем было вообще кого-либо выбирать? Две стрелы вонзились в грудь переднему всаднику, выбив его из седла. Кент и еще два брата поднялись из-за развалин дома бургомистра. Они немного испугались, увидев происходящее, но выбор у них был невелик — зато стрел хватало с избытком.

На полном скаку всадники Ренара угодили в наши ямы-ловушки. Клянусь, я услышал хруст первого сломанного колена. Потом разносились лишь вопли падавших друг за другом людей. Кент, Лжец и Роу воспользовались моментом и отправили еще по дюжине стрел в основной костяк атакующих. Нубанец снова зарядил своего монстра и на сей раз едва не снес голову лошади. Всадник вылетел из седла, а животина грохнулась на него сверху, из раздавленного черепа потекли мозги.

Кое-кому из новобранцев-солдат выбранная дорога резко разонравилась, и они собрались отыскать среди руин другую. Естественно, там они обнаружили не столько ее, сколько поджидавших братьев.

Первыми сломались лучники. Немного может сделать человек, облаченный в кожаную безрукавку, с ножом у бедра, против умелого рубаки в доспехах. А ведь даже Барлоу был настоящим воином.

Трое всадников добрались до нас. Мы не стали дожидаться их на улице, отступив под защиту того, что осталось от кузницы Деккера. Двое медленно въехали внутрь, под копытами натужно скрипнули обгоревшие доски. Элбан прыгнул на первого из чрева огромной печи. С легкостью он сбил всадника с лошади, его острый нож все глубже и глубже вонзался в плоть врага. Помнится, я уже упоминал о хватке Элбана.

Отвлекающими ударами парочка братьев подгадала момент и стащила с коня второго всадника. Для конного поединка ему не хватало места, негде было развернуться, пешему было бы проще.

Мне же достался уже знакомый «меченый» вояка со шрамом. Он оказался сообразительнее и спешился до того, как вошел внутрь. Двигаясь неторопливо, но ловко, воин приближался ко мне, только острие выставленного вперед меча плавно колебалось. Он не спешил: нет нужды торопиться, когда за тобой почти полсотни воинов.

— Сдаешься? — спросил я, пытаясь его поддеть.

Он промолчал. Плотно сжал губы и сделал выпад, но уж больно медленно. Именно тогда из-за его спины появился брат Роддат и вогнал меч ему в шею.

— Тебе стоило поторопиться, Меченый, — подытожил я.

Выбравшись наружу, я натолкнулся на огромного раскрасневшегося ублюдка, взбежавшего на холм. Он резко дернулся — выпущенная из арбалета стрела нубанца пронзила его. Теперь предстояло схлестнуться в рукопашной. Нубанец поднял свой чекан, Красный Кент схватился за топор. Роддат проскочил мимо меня с копьем наперевес и тут же отыскал жертву, чтобы насадить на него.

Они накатывали на нас двумя волнами. Дюжина или около того солдат, бегущих следом за телохранителями Марклоса, а затем еще человек двадцать отставших. Тела убитых валялись на главной улице и среди руин домов.

Я промчался мимо Роддата с его нанизанной на копье жертвой, мимо двух воинов с мечами, которые не обратили на меня никакого внимания, и таким образом проскочил первую волну. Среди солдат второй волны отчетливо различил того тощего ублюдка с прыщами на щеках, который отпустил шутку про костер.

Моя стремительная атака, наполненная жаждой крови прыщавого, — вот что сломило их дух. А солдаты с горного хребта? Те так и не добрались до нас. Малыш Райки полагал, что они нагружены награбленным.

Думаю, что больше половины людей графа разбежалось. Правда, их теперь не стоило считать его людьми, поскольку вернуться к нему они уже не могли.

Макин, весь забрызганный кровью, поднялся на холм. Он был похож на Красного Кента в день, когда мы натолкнулись на него. Барлоу не отставал, но затем остановился, желая обыскать парочку тел. Это, безусловно, подразумевало переход раненых в разряд убитых.

— Ну зачем? — вопрошал Макин. — Я не имею в виду великолепную победу, принц… но зачем было, во имя преисподней, так рисковать собой?

Тогда я поднял меч. Братья, собравшиеся рядом, невольно отодвинулись, но, надо отдать должное, Макин не шелохнулся.

— Видишь этот меч? — спросил я его. — На нем нет ни капли крови, — продемонстрировал меч с разных сторон, а затем указал им на горный хребет, — а вон там пятьдесят человек, которые никогда больше не будут сражаться под знаменами графа Ренара. Теперь они льют воду на мою мельницу. Они расскажут о принце, убившем графского сынка. О принце, который не сдался. Никогда не сдается. О принце, не обагрившем кровью меча, победившем с тридцатью воинами сотню врагов. Поразмысли об этом, Макин. Я заставил Роддата сражаться как сумасшедшего, я сказал ему: «Если они поверят, что ты не собираешься сдаваться, то сломаются сами». Теперь сбежавшие полсотни станут рассказывать эту историю всем, кто пожелает ее услышать. Историю о принце Анкратов, который никогда не сдается. Простая арифметика. Уверовавшие в твою стойкость дрогнут сами.

Чистая правда. Может быть, мы победили не поэтому, но все равно правда.

Четыре года тому назад

Указкой меня ударили по запястью, послышался громкий треск, вторую руку зажали в тиски, как только я попытался ее приподнять. Высвободиться не получилось — Лундист держал крепко, хотя был явно удивлен.

— Выходит, вы следите за происходящим, принц Йорг.

Я думал совсем о других, кровавых делах, но по привычке отозвался.

— Надеюсь, вы сможете сформулировать основную идею сказанного мной, — произнес он.

— Мы таковы, каковы наши враги. Данное утверждение применимо как к людям, так и к странам, — ответил я ему. Книгу, принесенную Лундистом на урок, я узнал сразу. То, что враги вынуждают соответствовать им, было ее основополагающим тезисом.

— Хорошо. — Лундист поднял указку и обратился к разложенной на столе карте. — Геллет, Ренар и Топи Кена. Анкрат является продуктом данной среды, хищнической по своей сути.

— Высокогорья Ренара — единственное, что меня интересует, — заявил я. — На все остальное наплевать. — Упершись ногами в пол, покачался на задних ножках стула и продолжил: — Когда отец прикажет выступить против графа Ренара, пойду и собственноручно прикончу его, если позволят.

Лундист пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, действительно ли я способен на такое. Пронзительные голубые глаза старика, казалось, заглянули в самое сердце.

— Десятилетним мальчикам лучше заниматься изучением трудов Евклида и Платона. Отправляясь на войну, следует руководствоваться трудами Сунь Цзы.[6] Стратегия и тактика — продукты разума, инструменты принца и короля.

Но мне хотелось действовать. Внутри клокотала жажда мести, требуя смерти графа. По плотно сжатым губам Лундиста я догадался, что он понимает, насколько все серьезно.

Взглянул на высокое окно, откуда в классную комнату струился солнечный свет, превращая пыль в танцующий золотой поток.

— Прикончу его, — произнес я и затем добавил, почувствовав необъяснимое желание ошарашить собеседника: — Да хоть кочергой, как убил ту гориллу Инча.

Я надеялся услышать от Лундиста какое-нибудь откровение. Какой-то совет от умудренного жизнью человека молокососу. Чтобы он объяснил мне, что творится со мной. Но, видно, он тоже не всемогущ.

Вернул стул в исходное положение и положил руки на карту. Посмотрел на Лундиста. Он был полон сострадания. Так и подмывало довериться ему и рассказать о впившихся колючках, о смерти Уильяма. Разделить с ним непосильную ношу, разъедавшую, словно кислота, боль воспоминаний, ржавчину ненависти.

Лундист перегнулся через стол. Его зачесанные на восточный манер длинные седые, как из серебра, волосы упали, обрамляя лицо.

— Мы таковы, каковы наши враги, но кто они — мы определяем сами. Создай врага из ненависти, Йорг. Сможешь — станешь великим человеком и, что намного важнее, счастливым.

Во мне есть нечто хрупкое, способное сломаться, но есть и жесткость, позволяющая отсечь правильные по сути, но ненужные в данный момент слова. Не думаю, что это во мне появилось в тот день, когда граф Ренар убил мою мать, но именно он вынул из ножен клинок. Часть меня желала сдаться и принять протянутый Лундистом дар.

Но я избавился от той части своей души. К добру иль к худу, в тот день она умерла.

— Так когда же выступит Армия Врат? — спросил я, проигнорировав его слова.

— Армия Врат не выступит, — ответил Лундист. Его плечи опустились то ли от усталости, то ли от горечи поражения.

Это стало для меня неожиданностью, я не смог скрыть удивления. Вскочил, опрокинув стул:

— Они выйдут! Как это они останутся?

Лундист направился к двери. Его мантия заколыхалась в такт движению. Я отказывался поверить, стоял, не в силах пошевелиться, руки и ноги словно окаменели. Почувствовал, как жар подступает к щекам.

— Неужели они могут так поступить? — выкрикнул я ему в спину, разозлившись, что веду себя словно ребенок.

— Анкрат окружен врагами, — ответил он, не думая останавливаться. — Войска должны защищать свои земли, а кроме них никто не доберется до графа, укрывшегося в неприступном замке.

— Королева мертва. — Перед глазами всплыло перерезанное горло матери, все стало кровавым. Тернии напомнили о себе внутренним жаром. — Принц убит.

Сломан, словно надоевшая игрушка.

— За все приходится платить. — Лундист остановился, положив руку на дверь, словно нуждался в надежной опоре.

— Кровью и железом!

— Права на реку Катун, три тысячи дукатов и пять арабских скакунов. — Лундист даже не посмотрел в мою сторону.

— Что?

— Речная торговля, золото, лошади. — Наконец он взглянул на меня через плечо своими голубыми глазами и протянул руку к кольцу на двери.

Каждое из произнесенных им слов я способен был осмыслить, но не все вместе.

— Войска… — начал я снова.

— Не двинутся с места. — Лундист открыл дверь. Дневной свет потоком хлынул внутрь: яркий, теплый, наполненный отдаленным смехом беспечных оруженосцев.

— Тогда я пойду один. Он сдохнет от моей руки, он будет орать перед смертью. — Холодная ярость медленно расползалась по телу.

Мне нужен меч, на худой конец острый нож. Лошадь, карта — я схватил лежавшую на столе, границы выбиты и закрашены индийскими чернилами на старой, пахнущей плесенью коже. Нужно все разузнать поподробнее.

— Но как? Как стало возможным откупиться за их смерть?

— Твой отец заключил союз с королевствами Лошадиного Берега благодаря браку, крепость которого представляла угрозу для графа Ренара. Опасаясь упрочения союза, граф решил нанести удар, устранив жену и наследников. — Лундист шагнул в полосу света, превратившего его седину в серебристый нимб, колыхающийся на легком ветерке. — У твоего отца недостаточно сил, чтобы уничтожить Ренара и отогнать хищников от Врат Дома Анкратов. На это твой дед с Лошадиного Берега никогда не даст согласия, поэтому, стоило союзу рухнуть, Ренар оказался в безопасности. Заключив перемирие, он сможет направить свои войска к другим границам. Приняв выкуп, король фактически обеспечил ему такое перемирие.

Внутри все оборвалось. Я рухнул в бесконечную пустоту.

— Пойдемте, принц, — Лундист протянул руку, — прогуляемся на солнышке. Сегодняшний день не для занятий в классе.

Я скомкал карту, нашел в себе силы улыбнуться, выдавив холодную горькую улыбку, уверенный, что не отступлюсь от задуманного.

— Конечно, дорогой наставник. Давай прогуляемся под солнышком. Такой денек не стоит терять.

И мы вышли во двор, но солнечное тепло не могло растопить лед внутри меня.

Орудуя ножом, не запачкаться очень трудно, но брату Грумлоу это удавалось всегда.

Мы разжились пленником. Это был один из всадников Марклоса, которому не удалось умереть. Плохая новость для него. Макин заставил Барлоу и Райка доставить выжившего ко мне на лестницу дома бургомистра.

— Говорит, что зовется Рентоном. Сэром Рентоном, с вашего позволения, — представил рыцаря Макин.

Я внимательно осмотрел пленника. Половину лба украшал великолепный, почти черный кровоподтек, а слишком стремительное объятие с матушкой-землей сплющило нос в большей степени, чем ему бы хотелось. Аккуратно подстриженные прежде усы и борода теперь, перепачканные кровью, являли собой жалкое зрелище.

— Свалился с лошади, Рентон? — полюбопытствовал я.

— Ты зарезал сына графа Ренара, воспользовавшись флагом капитуляции, — заявил он. Причем слова «зарезал» и «сына» из-за сломанного носа прозвучали весьма комично.

— Да, — ответил ему, — даже не представляю, под каким флагом я бы его не прирезал. — Наши взгляды встретились. А у Рентона-то косоглазие. Едва ли, разодетый в придворные одежды, он производил должное впечатление. Теперь же, на ступенях дома бургомистра, весь в крови и грязи, он, скорее, походил на крысиное дерьмо. — На твоем месте я бы лучше подумал о себе, нежели о том, был ли Марклос зарезан в соответствии с принятыми традициями или нет.

Конечно же, я солгал. На его месте я бы воспользовался любой возможностью, чтобы поглубже вонзить во врага нож. Не сомневаюсь, не все разделяют мои приоритеты. Как говорил Макин, что-то во мне сломалось, но не до такой степени, чтобы забыть, что именно.

— Я из богатой семьи, за меня заплатят выкуп, — произнес Рентон. Он заторопился, разволновавшись, словно только теперь осознал происходящее.

Я зевнул.

— Нет, не из богатой. Были бы богатыми, ты бы не отправился в простецкой кольчуге одним из телохранителей Марклоса. — Я зевнул еще раз, распахнув рот до предела, пока челюсть не щелкнула. — Мейкэл, принеси-ка кружку пива.

— Мейкэл мертв, — произнес Райк из-за спины сэра Рентона.

— Не может быть, — не поверил я, — идиот Мейкэл? Я думал, Господь наделил его удачей, сопутствующей пьяницам и сумасшедшим.

— Ну, почти мертв, — поправился Райк, — один из парней Ренара вогнал ему в брюхо кусок ржавого железа. Мы уложили его в тенечке.

— Очень трогательно, — отметил я. — А теперь принесите мне пива.

Райк нечто прорычал и подтолкнул Джоба исполнять поручение.

Я вновь повернулся к сэру Рентону. Само собой, счастливым его не назовешь, но и грустить он, похоже, не собирался, что было бы естественным в подобном переплете. Его взгляд скользил по отцу Гомсту. Думает небось: «Вот тот, в чьей вере не усомнишься».

— Итак, сэр Рентон, — начал я, — что привело молодого Марклоса в земли, находящиеся под защитой Анкратов? Что это граф о себе возомнил?

Кое-кто из братьев собрался на ступенях в ожидании представления, но большинство продолжило обирать покойников. Деньги, безусловно, штука великолепная и, главное, легко переносимая, хотя на этом братья не остановятся. Полагаю, телега с головами, кроме всего прочего, будет завалена оружием и доспехами еще до того, как придется уезжать отсюда. А также обувкой, — по крайней мере, вон у тех трех трупов отличные башмаки.

Рентон закашлялся и потер нос, размазав загустевшую кровь по физиономии:

— Ничего я не знаю о планах графа, не вхожу в его личный тайный совет. — Он вновь обратился взглядом к отцу Гомсту. — Господь мне свидетель.

Я наклонился пониже. От него несло чем-то неприятным, словно от залежавшегося на солнце куска сыра.

— Господь действительно твой свидетель, Рентон, он, без сомнения, собирается взглянуть, как ты сдохнешь.

Я сделал паузу — пусть осознает услышанное. Улыбнулся старому Гомсти:

— Ты можешь позаботиться о душе этого славного рыцаря, отец. Хотя грехи плоти, скорее, по моей части.

Райк подал кружку пива, я отпил небольшой глоток.

— Если ты, Малыш Райки, устанешь мародерствовать, значит ты устанешь от жизни, — произнес я многозначительно. Послышались смешки братьев, стоящих на ступенях. — Почему ты все еще здесь, ведь мог бы расчленить парочку трупов в поисках золотой печени?

— Пришел глянуть, как станешь пытать Крысиную Морду, — ответил Райк.

— В таком случае должен тебя разочаровать, — заметил я, — поскольку сэр Крысиная Морда собирается выложить все, что я пожелаю, мне даже голоса не придется повышать. Когда все узнаю, собираюсь передать его новому бургомистру Норвуда. Возможно, фермеры захотят зажарить вояку живьем, и тогда он решит, что еще легко отделался. — Я нарочно затеял этот разговор. Угрозы, произносимые без лишних эмоций, быстрее доходят до сознания.

В топях я напугал мертвяка всего лишь тем, что раскрыл перед ним свой внутренний мир. Интересно, а можно устрашить подобным образом живого?

Однако сэр Рентон не выглядел сильно напуганным.

— Сегодня ты зарезал превосходившего тебя, юнец, еще один находится перед тобой. Ты не стоишь говна на моих подошвах.

Я задел-таки его гордость. Он был рыцарь, и безбородый мальчишка насмехался над ним. Лучшее, что я мог ему предложить, было простое сожжение. Легкая смерть по нынешним временам.

— Мне было девять, когда граф Ренар впервые попытался убить меня, — произнес я. Невозмутимость в голосе далась без усилий, да и незачем было кипятиться. Гнев не страшен — он предсказуем. Гневу сопутствует быстрая развязка, пускай даже и кровавая. — Граф потерпел неудачу, но на моих глазах убили мать и младшего брата.

— Все люди смертны, — заявил Рентон, сплюнув темный кровавый сгусток на ступени. — Что же делает тебя таким особенным?

Верно подмечено. Чем моя потеря, моя боль превосходила боль других?

— Хороший вопрос, — отметил я. — Чертовски хороший вопрос.

Среди пленников, двигавшихся с колонной Марклоса, почти у каждого убили сына, отца, мать или возлюбленную. Убили за последнюю неделю. Если крестьяне его просто сожгут, это будет милосердием по сравнению с тем, что я увидел четыре года назад.

— Можешь считать меня избранным. У кого есть дар, тот и избран. Кому-то достается дар владения луком, — кивнул в сторону нубанца. — Он может попасть в глаз быку с тысячи шагов. Он не прилагает больше усилий, чем остальные, просто стреляет метче, потому что избран. Что касается меня, я просто умею мстить лучше всех. Таков мой дар.

Рентон засмеялся и снова сплюнул. В сгустке я рассмотрел осколок зуба.

— Думаешь, ты страшнее огня, малец? — спросил он. — Я видел, как сжигают людей, и не раз.

Опять попал в точку.

— У тебя хорошие доводы, сэр Рентон, — заметил ему.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒