Сивоконь Владимир - Древние знания и Новое человечество. Искусство управления космическими энергиями 5 страница

Мирра Ришар (Мать) после ухода Шри Ауробиндо продолжала его труд. Она также считала, что нельзя быть «только эволюционирующими животными», необходимо выработать в недрах нынешнего человечества с помощью супраментальной йоги Шри Ауробиндо новый вид людей. «Человечество, — говорила она, — вовсе не последняя ступень земного творения. Эволюция продолжается, и оно будет превзойдено».

29 февраля 1956 года Сугіраментальное сознание снизошло в тело Матери, на физический уровень бытия, -- событие, ради которого Шри Ауробиндо и Мать работали долгие годы:

Сегодня вечером Божественное Присугствие, конкретно ощутимое и материальное, пребывало среди вас, — говорила Мать. — Я обрела форму живого золотого монолита, превосходящего Вселенную по своим размерам, и оказалась перед огромными и тяжелыми золотыми воротами, отделявшими мир от Божественного. Едва я взглянула на эти ворота, как в едином порыве сознания поняла, что «время пришло», и, подняв обеими руками огромный золотой . молот, нанесла удар, всего лишь один удар по этим воротам, которые тотчас же разлетелись от удара вдребезги.

И тут же на землю хлынул непрерывный поток Супра- ментального Света, Силы и Сознания.

Конечно, подавляющая часть человечества сочтет все это вымыслом, поэтическим преувеличением, проявлением «мистики» и «эзотеризма» (или попросту бредом). И неудивительно. Выработать новые подходы к тому или иному процессу или явлению людям мешает их «абсолютное», «конечное» знание. Подумать о чем-то превышающем потребности «эволюционирующего животного»? Нужно ли? А сделать практические шаги в направлении Бесконечного? Да ну вас...

Недаром даже такой пытливый искатель Истины, как П. Успенский, считал, что «ни одна из современных идей реорганизации общества не ведет к этой цели ни прямо, ни косвенно». В своей книге «Новая модель Вселенной» он писал с горькой иронией:

Единственное благоприятное решение, на которое можно надеяться, сводится к следующему: множество противоположных отрицательных сил, — возможно, приведет к положительному результату. Случается и такое; фактически только благодаря этому мы и существуем в нашем лучшем из миров.

«Путь долог и тяжел, и его нельзя преодолеть как по мановению волшебной палочки...»

Но все же он есть! И Мать пошла дальше по этому неизведанному пути.

Главное — закрепить супраментальную вибрацию в теле, сделать Супраментальный мир нашим, ибо только он является истинным. А по поводу нынешнего положения вещей она говорила:

Мир абсурден, потому что искусствен. Какой-нибудь болван может обладать огромной властью при наличии необходимых искусственных средств. А в супраментальном мире чем большим ты обладаешь сознанием и связью с подлинностью вещей, тем больше власти твоя воля имеет над субстанцией. Там власть — власть истинная. Если вы хотите иметь одежду, надо обладать силой, чтобы сделать ее. А если у вас нет силы, что ж, ходите голышом. Там никакие искусственные ухищрения не заменят отсутствие силы. Здесь даже в одном случае из миллиона власть не является выражением истины.

В ходе своих исследований Мать открыла, что именно является «мостом» между материальной субстанцией и первичной формой разума — Физическим разумом. Этим недостающим звеном на пути к достижению всеобщей супраментализации оказался Разум клеток. Она установила, что сообщение с внешним миром происходит именно посредством этого разума. То есть задача стала сводиться к следующему: заставить разум клеток «поверить» в Супраментальную вибрацию, принять ее.

Но, вследствие того что Физический разум сформировался в ходе борьбы с внешней средой, единственной его «мыслью» является желание «отгородиться» от че- го-либо ему незнакомого, включая и тонкие вибрации, Божественное проявление. Он страшно консервативен. Преодолеть его сопротивление можно, если клетки поверят, что пребывание «под властью» Супраменталь- ного разума им гораздо «выгоднее», поскольку делает их бессмертными. И Мать работала над этой тяжелейшей проблемой многие годы. И многое ей удалось. Например, устранить противоречие в поведении клеток: с одной стороны, находясь под властью Физического разума, они пытаются «намертво» удержать тело в уже известных пределах, с другой же, переходя под влияние Супраментального разума и «доверяя» ему, они становятся частью единого, то есть «разбегаются» в пространстве. Решить задачу Матери удалось с помощью совокупности определенных звуковых вибраций, называемых в йоге мантрой.

Мантра, как ее определяют в йоге, — это чистый звук вещи как она есть, сущность вибрации, то, что создает и поддерживает ее форму. Мать говорила:

Мантра — это попытка обожествить субстанцию. Звук обладает силой. Понуждая тело повторять звук, заставляешь его воспринимать вибрацию. Результат примерно тот же, что при ежедневных упражнениях в игре на пианино: механическое повторение в конце концов наполняет руки сознанием, а здесь наполняется сознанием тело.

В ходе экспериментов над своим телом Мать нашла искомую мантру.«Любопытно, — говорила она, — но она (мантра) как бы собирает что-то: вся клеточная жизнь превращается в один плотный сгусток невероятной концентрации — и получает единую вибрацию».

Кажется — вот оно, победа! Единство достигнуто! Но нет, все тело, все его клетки оказываются к этому не готовы, и единство достигается на несколько мгновений, а дальше идет знакомая, прежняя реакция «отторжения», как при пересадке какого-либо органа — возникает боль, обморок, дисгармония. То есть рисуются два пути: либо оставить все как есть, либо тело «взорвется», не выдержав новой, Божественной, или Супраментальной вибрации. Ни один из этих путей не есть выход.

Значит, дорога одна — постепенная «адаптация» клеток к новой вибрации. Вот почему Шри Ауробиндо говорил о «трехстах годах», а Мать надеялась милостью Божьей и своим трудом свести эти триста лет к тридцати годам. К тому же члены ашрама, ученики Матери, не стали ей таким важным подспорьем на пути закрепления Супраментальногр на земле, как рассчитывали они со Шри Ауробиндо. Из сотен и тысяч разве что несколько понимали необъятность поставленной задачи, остальные же думали: вот Мать «закрепит» Супрамен- тальное в клетках, и мы рядом с ней будем бессмертными, создадим новый вид человека. Недаром Мать с горечью говорила:

В сущности, люди в подавляющем большинстве похожи на узников, сидящих в тюрьме, где закрыты все двери и окна, где они задыхаются (что вполне естественно), а между тем у них есть ключ, открывающий эти окна и двери, но они им не пользуются... Они боятся. Боятся утратить себя. Они хотят остаться, как они говорят, “самими собой”. Они предпочитают свою ложь и рабство. Что-то в них хочет этого состояния и цепляется за него. Им кажется, что без привычных ограничений они перестанут существовать. Поэтому-то путь так долог, потому-то он так труден.

В конце концов Мать полностью отрешилась от руководства ашрамом и от любой внешней жизни и деятельности. Она стремилась все-таки добиться гармонии материального и Супраментального тел, достичь Единства. Надежда не оставляла ее до самого ухода — 17 ноября 1973 года. Ей было 95 лет. И хотя человечество, ради которого предпринимались все эти усилия, оказалось совершенно не подготовленным к такому важному шагу, Мать говорила незадолго до ухода, что «дело уже сделано».

Понимаем ли мы это, готовы ли к тому, чтобы стать новыми людьми? И еще встает один подленький вопросик: «Да и нужно ли?» Может быть, все вышеизложенное — только сказки и для новой эволюции нет никаких оснований? На собственном небогатом опыте осторожно скажу: основания есть, только об этом нужно меньше говорить, а больше делать, хотя бы в силу имеющихся на данное время способностей.

И тут важно не примкнуть к плотным рядам людей, повторяющих словосочетание «на все воля Божья» как желание получить нечто в виде «манны небесной» «по щучьему велению», а на нет — и суда нет. Здесь нужно вспомнить слова Шри Ауробиндо, которыми и завершу это эссе:

Существование воли и промысла Божьих вовсе не дает тебе права сидеть сложа руки и полагаться во всем на Его провидение, ибо действие твое — одна из Его главных движущих сил. Так встань же и действуй — не в эгоизме своем, но как обстоятельство, орудие и видимая причина события, предопределенного Им.

НЕПРОСТОТА ЕВАНГЕЛИЙ

Простота хуже воровства.

Русская пословица

Евангелие — в переводе с греческого «благая весть». Что касается Евангелий, входящих в состав Нового Завета, то это рассказ о жизни и учении Иисуса Христа.

Люди весьма дерзкие (в частности, отдельные журналисты) выпускают сборники своих упражнений под названием «Евангелие от...» — и далее: Иванова, Петрова, прочих иных... Писать-то им все что угодно никто не запретит, однако они забывают о том, что это не только биография некоего индивидуума, а еще и (самое главное) — Учение. Иначе бы не называли бы повествование «благой вестью».

Итак, наша задача состоит в том, чтобы понять суть Евангельских текстов, осознать, что в них главное. Биография ли?

Если судить по содержанию многочисленных трактатов на эту тему — несомненно. Ведь куда проще разобрать на годы, дни, часы хронологию событий, а затем с чувством глубокого удовлетворения «поймать» Марка или Матфея на «нестыковках», установить, что начало «новой эры», то есть дата рождения Иисуса, не совпадает с установленной по событиям истории, проходившим параллельно. И подобное в том же духе. Что касается анализа самого Учения, принесенного Христом, то здесь все гораздо сложнее.

Скажем прямо — внятное объяснение Священным текстам дали разве что единицы из тысяч исследователей. Это касается не только «марксистов-ленинцев», господствовавших в нашей стране большую часть XX века. Та же самая «пустота анализа» присуща и вполне респектабельным зарубежным ученым. Всех их можно поделить на две категории. Для характеристики первой приведу цитату из всем известного произведения — романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»:

Дело в том, что редактор (М. А. Берлиоз. — B.C.) заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и, тем не менее, всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. <...> Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф...

Это первая категория исследователей. Ее состав весьма значителен. К ней можно отнести, например, высокообразованного и весьма авторитетного в советские годы автора двухтомной «Истории религий» И.А. Кры- велева, лекции которого можно было послушать еще в начале 80-х годов XX века. Он пишет, что «все утверждения об историчности Христа остаются голословными и покоящимися только на христианской традиции, сложившейся в конце I — начале II в.». И нельзя упрекнуть ученого в какой-то заведомо определенной тенденциозности. Нет, он добросовестно «перелопатил» горы источников и именно на их основании пришел к такому выводу. Подобно М.А. Берлиозу:

...Редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в пятнадцатой книге, а главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, — есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

Примерно к такой же аргументации прибегает и И. Крывелев. Помимо названных уже историков, он для обоснования своего утверждения называет еще и Плутарха, Сенеку, Плиния Старшего, Ювенала, Юста Тивериадского, Лукана, Марциала, Светония, Плиния Младшего... То есть и качеством, и — на всякий случай — количеством.

Той же точки зрения придерживается, например, и С. А. Токарев, автор работы «Религия в истории народов мира». Он вполне солидаризируется с французским просветителем XVIII века Шарлем Дюпюи, который толковал все образы богов (в том числе и Иисуса Христа) как астрально-мифологические олицетворения. Вполне благожелательно Токарев относится и к ученым XIX- XX веков, которые считали, что «образ Христа составился из сложенных вместе черт древних восточных богов: Осириса, Митры, Диониса и других, а частью из древнееврейских пророчеств». Тут (для подтверждения этой гипотезы) приводятся имена Джемса Фрезера, Уильяма Смита, Джона Робертсона, Артура Древса. «Однако, — писал в 80-е годы С. А. Токарев, — правильное решение проблемы было дано только марксистской наукой». Здесь он ссылается на работы Энгельса (а как же иначе!): «Бруно Бауэр и первоначальное христианство», «Книга откровения» и «К истории первоначального христианства»...

Гораздо осторожнее обращается с проблемой историчности существования Иисуса венгерский историк Густав Гече (в книге «Библейские истории»). Крайне конспективно и достаточно критично изложив известные евангельские положения о жизни и Учении Христа, он все же делает такой вывод:

...Еще раз подчеркнем, что евангелия не являются точными жизнеописаниями Иисуса, это всего лишь богослужебные книги, где все подчинено христианскому вероучению. Однако из этого не вытекает, что Иисус Христос никогда не существовал, просто на основании евангелий нельзя написать подлинную биографию Иисуса.

Вторая категория ученых придерживается традиционной богословской точки зрения, считает неоспоримым фактом существование Иисуса и безоговорочно верит написанному в источниках Нового Завета. Здесь, правда, имеет место некоторая толика расхождений по частным вопросам. Можно привести работы Давида Штрауса, Эрнеста Ренана, Давида Флуссера и многих других. Кое-кто, например, считает, что в состав Нового Завета можно ввести и ряд апокрифических евангелий (от Фомы, от Филиппа, Первоевангелие Иакова и т.д.). Советским людям наиболее известен труд польского писателя Зенона Косидовского «Сказания евангелистов», написанный еще во времена Польской Народной Республики. Автор, хотя и занимается той же «ловлей» евангелистов на противоречиях, да в придачу еще и отрицает, что Евангелия были написаны теми людьми, имя которых носят, все-таки безоговорочно верит в историчность человека Иисуса. (Для нас по тем меркам — воззрение чуть ли не революционное!)

Роднит же исследователей первой и второй категорий одно: за редчайшим исключением они отводят главное место биографии Иисуса, Учение же его выглядит как приложение к биографии и комментируется и теми, и другими на «понятном людям» низком, примитивном уровне. В основном затрагивается морально-этическая

его сторона. Собственно, это «болезнь» не только ученых- историков, изучающих Библию. Достаточно вспомнить многочисленных «пушкинистов» XX века, большинство из которых также «под микроскопом» рассматривало каждую деталь биографии поэта, порой забывая о его бессмертных произведениях. И таких примеров — уйма.

Думаю, что нет никакого резона «вливаться» в поток подобных исследований. Главное в Новом Завете — именно Завет, тот наказ, который Иисус дал ученикам, единственно достойное изучения и осмысления. А это требует немалых сил и внимания.

Русский философ П. Успенский в своей книге «Новая модель вселенной» справедливо заметил:

Сколь интеллигентным и образованным (в обычном смысле слова) ни был бы человек, он не поймет Евангелий без особых указаний, без особого эзотерического знания.

Прилагательного «эзотерический» (равно как и «мистический») многие пугаются. Им мерещится нечто вроде колдовства или дьяволизма. Однако это всего лишь обозначение внутреннего, более глубокого знания, тайного постольку, поскольку для кого-то оно не стало (в силу лени или отсутствия интереса) явным — вот и все. И далее он пишет:

Новый Завет — очень странная книга. Она написана для тех, кто уже обладает известной степенью понимания, для тех, кто владеет некоторым ключом. Думать, что Новый Завет — несложная книга, понятная простым и смиренным людям — величайшее заблуждение. Просто так читать ее нельзя, как нельзя просто так читать книгу по математике, изобилующую формулами.

В самом деле, если трактовать священные тексты буквально, то евангелия ничем не отличаются от сборников народных сказок. Так, чудеса, совершенные Иисусом, для одних так и остаются чудесами, для других же — людей образованных (как им кажется), к тому же скептического склада, — предмет издевательств и насмешек. Можно вспомнить грубую «агитку» Лео Так- силя «Забавное Евангелие» или спор Остапа Бендера с ксендзами (из романа «Золотой теленок»), где он рассказывает, как, подобно Христу, накормил толпу страждущих пятью хлебами: «Накормить-то я их накормил, но какая была давка!»

Вообще все непонятное людьми всегда либо отвергалось, либо предавалось осмеянию. Но и те, кто с трепетом относится, например, к текстам Матфея или Иоанна, как правило, не вдумываются в значение каждого написанного слова, а значит — толкуют их превратно или в лучшем случае поверхностно. Происходит это не по злому умыслу, а только из-за собственного недомыслия.

Не могу не привести здесь пример полного непонимания того, о чем повествуют тексты Евангелий. Автор — все тот же эрудированный доктор наук И.А. Крывелев:

Неизменными оставались в Новом завете выражения сочувствия и симпатии к беднякам, к трудящимся и обремененным. Общеизвестны соответствующие евангельские обращения и притчи. Они позволяют составить довольно цельную картину, в соответствии с которой именно бедняки должны считаться солью земли, а обладание богатством — факт весьма сомнительный с точки зрения его соответствия этическим нормам новой религии. Состояние бедности блаженно и почтенно, богатство же нуждается в оправдании. Расчет же по всем требованиям, которые могут быть предъявлены господствующим классам... будет произведен лишь в загробном существовании.

Особенно интересен следующий абзац в труде уважаемого ученого:

Восхваление бедности и осуждение богатства постепенно принимают все более условный характер. Появляется гибкая софистическая формула о духовной бедности, подставляемой вместо обычной, материальной:«Блаженны нищие духом...» (Мф. 5:3). Лишь в Евангелии от Луки сохраняется материальный смысл той бедности, которая обеспечивает человеку потустороннее блаженство (там речь идет о нищих, алчущих и плачущих в собственном смысле этих слов) (См.: Лк. 6: 20-21). Любопытно, однако, что в XIX веке переводчики Евангелия на русский язык сочли невозможным сохранить этот смысл и, совершив подлог, перевели соответствующее место: «...нищие духом...»

Так-то вот. Все, что не соответствует собственным установкам («классовый» подход к истории), — сплошная «софистика» и «подлог». То есть, по мнению Крыве- лева (а таких, как он, и нынче тысячи), «бедные» — это те, кто материально слабо обеспечен, «богатые» — это олигархи или попросту «буржуи недорезанные», «алчущие» — перебивающиеся с хлеба на воду, «плачущие» — кто ревмя ревет от несправедливостей жизни, «нищие» — сидящие на паперти церквей или в подземном переходе, одетые в лохмотья; «духовная» же бедность — всего лишь «подстава», лукавство если не евангелистов, то переводчиков Нового Завета.

Одним словом, человек, пусть даже высокообразованный, но из «точных наук» владеющий лишь «арифметикой», берется, по словам П. Успенского, читать книгу по высшей математике и трактует ее сложные формулы простейшими арифметическими действиями, вроде: 2x2 = 4. Что ж, давайте понемногу разберемся и в «формулах».

Приведем жестко раскритикованные уважаемым человеком места из Евангелий от Матфея и Луки, это так называемое учение «о блаженствах»:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

(Мф. 5:3-4,6)

Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие.

Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь.

Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь.

(Лк. 6:20-21)

Для начала определимся в том, что такое «блаженство», «блаженные». В «Толковом словаре» В.И. Даля находим очень точные значения соответствующих слов:

Блаженный — угодник Божий, законно живущий;

Блаженство — высшая степень духовного наслаждения.

Значит, наставляя учеников, Иисус называет «нищих духом, алчущих, плачущих» «блаженными», то есть облагодетельствованными Богом, или, по В.И. Далю, «угодниками Божьими», живущими по Его законам. Это максимально высокая оценка для любого человека. Такие люди резко отличаются от тех, кто привык жить по низким установлениям «уровня земли» — фарисеев, книжников, саддукеев, «мертвецов», «гробов окрашенных». Так кто же они?

«Нищета духом» — вовсе не синоним материальной нищеты. Человек может быть и состоятельным — но «нищим духом», равно как и несостоятельный человек может бьггь «богатым духом». «Нищие духом» — это те, кто не привязан к своему суетному бытию, к своим убогим и закоснелым знаниям как к абсолюту, раз и навсегда данному. «Нищета духом» — готовность принять знание более высокого порядка, Божественную истину. «Нищие духом» — это те, чья душа открыта Богу, а не «заполнена» фарисейскими формальными установлениями, доходя-

щими до того, что «нельзя исцелять в субботу». Поскольку «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21), то его можно достигнуть, лишь претерпев внутреннюю трансформацию, изменившись психологически. Сказки о том, что Царство Божье достигается только после смерти, свидетельствуют всего лишь о том, что высокий смысл сказанного измеряется меркой низкого, «земного».

Что касается «подлога» в соответствующем месте у Луки, то никакой это не подлог. Для тех, кто уже обладает известной степенью понимания, вовсе и не обязательно было писать «нищие духом»: если бы было просто «нищие», то от этого смысл никоим образом не изменился бы. Евангелия ведь написаны для тех, кто находится на ином уровне психологического развития, чем мы, — для апостолов, для тех, кто «видя видит, слыша слышит, и понимает». Поэтому «нищета духом» здесь очевидна. Неспросты же первые три Евангелия, синоптические, то есть сходные по содержанию. С чего бы это в угоду любому критически настроенному интеллектуалу Лука стал вдруг «противоречить» Матфею? Так что здесь «арифметический» подход не годится.

Кто такие «плачущие» (или, в другом переводе, «те, которые скорбят»)? Разумеется, не уволенные из офиса ввиду кризиса менеджеры или бедолаги-пенсионеры. «Плачущий» — тот, кто сделал на пути самоосозна- ния первый шаг. Он понял, что в нынешнем состоянии «мертвец» при жизни, «спящий», осознавший, что бытие человека, «созданного по образу и подобию Божьему», совершенно другое, чем его нынешнее. Его скорбь — это понимание «механичности» собственного существования как марионетки, от которой ничего не зависит. «Утешится», или «воссмеется» такой человек, лишь изменив свой ум, трансформировав метод своего мышления, отказавшись от раз и навсегда «известного»...

Поэтому «плач» или «скорбь» — готовность к внутреннему изменению.

Что касается «алчущих и жаждущих правды», то это те, кто понял всю недостаточность собственных представлений о жизни — точнее, о ее смысле. Это те, кто хочет понять, в чем этот смысл, а для этого принять Учение о Царстве Небесном, а не формальную трескотню «книжников и лицемеров», которая не задевает души, а призвана лишь к самоутешению от исполнения определенных обрядов и установлений,— то, о чем написано в Евангелии от Иоанна: когда «друг от друга принимают славу» и не ищут «славы, которая от Единого Бога». Только осознав свое внутреннее единство с Отцом Небесным, такие люди «насытятся».

С другой стороны, более понятной нам, прагматикам, смысл всех «блаженств» — обретение энергии, на порядок превосходящей ту, благодаря которой мы живем нынче. Поскольку энергия содержится в центрах (или чакрах) внутри нас, то становится яснее, почему речь идет именно о внутренней трансформации, внутреннем единстве со Всевышним. И наивен тот, кто считает евангельские тексты всего лишь морализаторством, этическим учением. Нет, Учение, принесенное Христом, — самое что ни на есть практическое. В непонимании этого и кроются корни извращенного толкования Нового Завета. Поэтому подавляющая масса так называемых верующих читает Священные тексты, не понимая их, не осознавая необходимости встречного движения к Отцу Небесному, — а это каждодневная и упорная работа по изменению самого себя.

Вот пример еще одного «блаженства» из Евангелия от Матфея:

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5:5).

Кто такие «кроткие»? Если взять наше, «земное», привязанное к обстоятельствам суеты жизни объяснение, то это тихие, скромные, чуть ли не «забитые» обстоятельствами люди. Но в «Толковом словаре» В.И. Даля, наряду с выделенными курсивом, есть и другие толкования «кротости»: «Кроткий — любящий, снисходительный, негневливый, многотерпеливый»-. Далее приводятся характерные пословицы:

Лютость бедит (то есть приводит к беде) — кротость побеждает;

Не ищи мудрости, ищи кротости;

Аще обрящешь кротость, одолееши мудрость;

Духом кротости, а не палкой по кости.

Иными словами, «кроткий» — это уравновешенный, всесторонне развитой человек, в отличие от людей с преобладанием чего-то одного: физического («палкой по кости» — тот, что все затруднения решает с помощью насилия); эмоционального («гневливость, лютость») или интеллектуального (поиск только «мудрости» без учета всех остальных «составляющих» человека).

То есть человек «однобокий», развитой односторонне — землю не наследует, ибо находится под властью единственного, перевешивающего в нем другие стороны сущности, фактора. Такой человек не может равномерно развивать все свои центры — то есть не способен приращивать энергию различной степени «тонкости». Такие люди обречены на «тьму внешнюю, плач и скрежет зубов».

Словом, все «блаженства» Нагорной проповеди в Евангелии от Матфея призывают к внутренней трансформации, для чего вначале необходимо оценить себя как «живой труп» и встать на путь покаяния — то есть изменения собственной психологии (или ума). Целью же всего этого является осознание себя другим человеком (а не чуть лучше, чем был до сих пор), то есть способным раскрыть в себе потенциал постижения Бо- жественной истины всем своим существом — а не только декларируя подобную возможность.

Если начать разбираться в сложных и метафоричных текстах евангелий, странно будет потом читать их «простые и понятные людям» толкования в книгах грандиозного большинства ученых и исследователей. Так, популярный в нашей стране Зенон Косидовский, описывая личность каждого евангелиста и содержание Священных текстов вообще, пишет об Евангелии от Луки:

Это Евангелие нищих и обездоленных, людей доброй воли. И одновременно оно предостережение богачам, выраженное в афористичном высказывании Иисуса: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божье».

Посмотрим же, что говорит Иисус о «богатых» в Евангелии от Луки:

...Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете. Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! ибо так поступали с лжепророками отцы их (Лк. 6:24-26).

Непредвзятый исследователь, сомневающийся в своем «абсолютном знании», увидит в этих строках некоторую странность: если говорится о «богатых» в материальном смысле этого слова, то зачем тут упоминаются лжепророки? И с какой это стати люди стали бы говорить о таких богачах хорошо — ведь обычно им просто завидуют? Понятно, что речь здесь идет о «богатстве духовном», присвоенном первосвященниками и фарисеями в форме незыблемых (в их трактовке) законов. Именно таких «законоучителей» принято уважать и говорить о них с почтением. Именно они уподоблены Иисусом «лжепророкам». К таким «богатым» можно отнести того же 3. Косидовского (и сотни ему подобных), ибо в своей точке зрения он совершенно уверен и менять ее не собирается.

Кстати, занятно: почему это «Евангелие нищих и обездоленных» явилось неотъемлемой составляющей христианства — религии, ставшей государственной в Римской империи (с IV века), а затем и в Византии и практически во всех странах Европы и Америки? Эти государства состояли отнюдь не только из «нищих и обездоленных».

О «Нагорной проповеди» у 3. Косидовского говорится так:

...Не может не удивить тот факт, что, за исключением Матфея и Луки, приводящего сильно сокращенный ее вариант, никто из евангелистов не упоминает о ней. Из этого напрашивается единственный вывод: «Нагорная проповедь», одна из самых эффектных сцен из жизни Иисуса, в течение столетий вдохновлявшая поэтов и художников, является легендой, плодом воображения, чистейшим литературным вымыслом. Таинственный автор Евангелия сформулировал в этой проповеди стройный моральный кодекс и вложил его в уста Иисуса.

Меня-то лично «не может не удивить тот факт», что из четырех признанных официальной церковью евангелистов та самая проповедь есть в текстах двух из них — то есть ровно половины. Это называется «никто»? Ну, да не в этом дело! Дай бог каждому такой «плод воображения». Может быть, тогда и жизнь наша была бы другой? И почему столь живуч «чистейший литературный вымысел»? Мало ли «вымыслов» было за две тысячи лет?

Выше я уже упоминал, почему наставления Христа не могут являться «стройным моральным кодексом» в чи-

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒