XXI Глава. Битва за Удрун

XXI Глава

Битва за Удрун

Армия союзников, вследствие, как иные потом говаривали, медлительности гномов, или, как другие сообщали, надменности эльфов, не желающих идти вместе со всеми, пришла к Барьеру несколько поздновато: Майлз сотоварищи уже были там. Два войска, союзнические и вражеские остановились по обе стороны от прорехи в Барьере; шесть армий стояли по обе стороны от меча, воткнутого в камень.

Гедон посмотрел на небо: не было описываемого в летописях и виденного им не раз кровавого рассвета утром, но он не сомневался, что сражению – быть. Однако он все же привычно искал небесные признаки грядущего, забывая, что этот бой выходит за все рамки обычного. То ли по прихоти случая, то ли ради Гедона, небеса соблаговолили явить ему искомые символы: солнце налилось ядовитым, кровавым цветом, а лучи, что оно испускало, неприятно холодили души бойцов.

Взгляды Гедона и Майлза пересеклись, а пересекшись – скрестились. Бой еще не начался, но они уже вели внутренне сражение. Победитель пока не был ясен, но заключительный акт предварительного поединка уже наступал: они оба посмотрели на торчащий меж ними меч и пошли к нему, ступая в унисон. Никто не предпринял ничего больше: не потянулся к оружию, не прибегнул к энергетическим ударам, они просто шли к мечу, не отрывая взглядов от лиц друг друга.

Меч, судья их спора, был безучастен: ни одного перелива не прошло по его лезвию, никакой тени он не отбросил, равно как не спешил он и расколоть камень и пасть к ногам неведомого пока победителя.

Обе армии притихли, наблюдая за двумя людьми, из которых один давно утратил всякую человечность, а другой лишь начинал ее приобретать, после давнего от нее отречения.

Но вот – оба противника подошли к камню, в который был воткнут клинок. Они не произнесли ни слова. Подул ветер, поднимая с поля тучи пыли и копны пожухлой травы. Кровавое солнце закрыла туча – Майлз потянулся к мечу. Гедон не сделал ничего, просто стоял и смотрел. Майлз применил разные наговоры, увещевания, заклятья – меч не поддался. Он с кривой усмешкой убрал руку с рукояти и сказал: «Ну давай...» Гедон даже не взглянул более в его сторону. Он не стал, как ранее Майлз, скакать вокруг этого камня или трогательно гладить боевое оружие как дорогую и нежно любимую игрушку. Он протянул руку и спросил: «Старый друг, пройдем вместе через еще одно сражение?» Ответа не последовало... но было бы странно, если бы меч разговаривал. Вместо этого он отреагировал иначе: беззвучно выпрыгнув из камня он рассек ладонь, которой Майлз касался его рукояти и прыгнул в протянутую руку Гедона. Туча улетела, солнце вновь осветило два войска, шесть армий, двух бойцов и результат необъявленного противоборства.

Гедон вновь посмотрел на Майлза и сказал:

– Это оружие может служить лишь тому, чьи помыслы чище, чем его лезвие. Ты, возможно, был таким, но давно уже им не являешься.

– Отлично. Я не люблю подачек судьбы, – самоуверенно ответил Майлз, – я возьму этот клинок у тебя в бою. Готовься!

Он развернулся и пошел к своим. Гедон посмотрел ему вслед, вздохнул, повернулся и пошел к своим, обуреваемый появившейся вновь памятью и обилием силы, что давал ему клинок, от чего он уже успел отвыкнуть. Когда он подошел к своим, он сказал, глядя Амиранде в глаза:

– Я все вспомнил. Но выбор мой не изменился и измениться не может.

– Поговорим об этом после сражения. – чуть покраснев сказала она.

Они отошли к ожидавшим их главам Кланов. Они сказали сразу:

– Мы мало что понимаем в стратегии, так что пусть от нас говорит Гандзо.

– Хорошо. – кивнул Гедон, удостоверившись, что Амиранда не против.

– Начну с очевидного: их больше. Есть еще неизвестный фактор: Тьма. Пока она бездействует, но может появиться в любую секунду боя, когда мы меньше всего этого ждем. У нас всего около пятнадцати тысяч эльфов, сорока тысяч гномов и двух тысяч Стражей. У противника по самым скромным оценкам около ста тысяч бойцов. Как мы намерены победить? – взял слово Гандзо.

– Один великий полководец говаривал: главное ввязаться в бой – а там увидим. Армия, подчиненная заклинателям, под сильным наваждением, если его снять – а это можно сделать, убив самих заклинателей, половина сил противников станет нашими союзниками. Опять же, мы не знаем, насколько сильны намубы в бою вне своих песков. Нужно начать и помнить, что однажды Тьма уже была повергнута, и что Свет на нашей стороне. – сказал Гедон.

– Гм, а этот полководец, случайно, не был эльфом? – спросила Амиранда.

– Да, Наполиниаль, отчаянный эльф древности. А что? – ответил Гедон.

– Хватит! Гедон, каким будет наше построение? – прервал их беседу Гандзо.

– У нас нет кавалерии – это минус. Но у нас есть непробиваемая пехота ей в противовес: вы, гномы. Вы встанете против намубов, прямо у барьера и остановите их. А Стражи вместе с эльфами прорубятся сквозь охрану заклинателей и уничтожим их, а потом, вместе с очнувшимися людьми, зайдем кавалерии, связанной боем с вами, в тыл и добьем ее.

– Не забывай о Майлзе – он очень силен, от него волнами исходит темное присутствие. – предостерегла его Амиранда.

– Майлзом я займусь сам. – мрачно ответил Гедон.

– Хорошо. Но учти Гедон, сегодня мы не имеем шанса на поражение! – предупредил Гандзо.

– Я знаю. Не бойтесь, генерал. Сегодня мы не проиграем.

Совет противоположной стороны был более коротким: выступал лишь Майлз, а речь его была очень краткой:

– Именем Тьмы, что находится во мне, уничтожьте их!

После этого он дал отмашку атаковать. Кавалерия намубов стремительно сорвалась с места и понеслась в сторону эльфов на правом фланге войск союзников, но на ее пути, как и планировал Гедон, встали хирды Горных Кланов. В них конники увязли и, похоже, надолго. Стражи, предводительствуемые Гедоном, эльфы, во главе с Амирандой, – все бросились вперед, в центр армии зачарованных людей, и дальше – к столпившимся за ними заклинателям. И вот, они, как и гномы, вступили в сражение. Битва за Удрун началась!

Едва врубившись в ряды неприятеля, Гедон потерял из виду Амиранду, впрочем, ему было не до того: он убивал, стряхивал кровь, снова убивал... В той же последовательности (можно наоборот) он продолжал, пока не оказался перед тройкой заклинателей, которые и командовали этой армией. На секунду обернувшись, чтобы оценить положение, Гедон увидел, что должен поспешить: Майлз последовал его примеру и раскидывал гномов сразу шеренгами за удар, а за ним прорубались намубы, радостно улюлюкая.

Как только Гедон сделал еще шаг в сторону заклинателей, он почувствовал чужое присутствие в своей голове и замер, пытаясь выкинуть пришельцев из чертогов разума. Постепенно ему это более менее удалось и он начал собственную атаку, но тут ему повезло меньше: влезть в их голову ему не удалось. Тогда он отвлекся на миг и метнул меч одному из них в сердце. Хотя он и открылся и большую часть его разума вновь захватили, напор ослаб, в связи со смертью одного из троицы. Но тем не менее он слишком сильно открылся: оставшийся дуэт почти полностью подавил его мысли и чувства, но тут вмешалась Амиранда и лучом света пронзила одного из них, а затем и второго, но не сумела уклониться от удара булавы, раздробившего ей ногу. Гедон не дал врагу нанести второго. Склонившись над Амирандой он замер: рана была серьезная. Она также это понимала и сказала:

– Уходи. Я справлюсь. Ты нужен там, на другом конце поля.

– Я тебя тут не оставлю. – запротестовал Гедон, и, потратив изрядное количество энергии, кое-как залечил ей ногу. Она посмотрела на него, покачала головой и сказала:

– Все также безрассуден... – закрыла на миг глаза. – А теперь иди! Ты нужен Гандзо!

Он кивнул и просто переместился туда, появившись прямо перед Майлзом. Тот ничего не сказал, только бросился на него. После долгого обмена ментальными ударами и энергетическими выплесками, Майлз отскочил от Гедона и завыл, призывая Тьму: из прорехи вышел полутруп, в который превратился тот чернокнижник, что эту прореху и создал и вот, он развалился на части, а из него вырвалась густая, будто бы липкая, тень и вошла в Майлза, подавив окончательно его волю и рассудок. Теперь он стал новым Сосудом Тьмы. Одним ударом он отбросил Гедона, а затем отвлекся на гномов, разрывая их вырастающими прямо из тела теневыми руками на части. Гедон поднялся, бросился в атаку. Он применил все техники, что только мог, вплоть до запретной техники тысячезубцевой молнии, но все это заставило Майлза-Сосуд лишь покачнуться. Но когда тот нанес удар одной из своих теневых рук и Гедон рефлекторно заслонился мечом – рука рассыпалась в прах. У Гедона в голове зазвучал голос: «Это я – Мирцелла. Эльфы создали барьер. Когда чернокнижник пробил его, он перетек в этот меч. Пришло время использовать его силу по назначению. Ударь клинком ему в сердце, а остальное Барьер, который эльфы создали с зачатками разума, сделает за себя!» – Гедон ответил ему: «Хорошо, но если Сосуд сможет побороть его силу?», – и услышал в ответ: «Не сможет, но вот только... ты потеряешь всю память, что только что обрел с этим мечом и никогда не сможешь вспомнить того, что забудешь. Ты не вспомнишь, как влюбился в принцессу, как все это было. Тебе придется начать сначала». Гедон посмотрел долгим взглядом на оглянувшуюся в то же время на него Амиранду и прошептал одними губами: «Я люблю тебя». Затем он молча ринулся на Майлза. Он не стал уклоняться от его атаки, понимая, что он того и ждет и позволил темной молнии пронзить себе правую половину груди, взамен в прыжке достав его и пронзив его сердце. Все на миг замерло, а затем по телу Майлза пошли волны Света и Тьмы. Все смешалось и раздался взрыв. Гедон упал, теряя сознание с последним возгласом, который чудом услышал Гандзо, бывший рядом и посчитавший бредом, но позже все же сообщивший эти слова Амиранде: «Цена победы – плата за любовь!»

Бой окончился: влияние Тьмы исчезло с этого поля и намубы, как и ранее зачарованные люди, прекратили сражение, недоуменно глядя на поле битвы. Впрочем, гномы не стали полагаться на их благоразумие и скоренько отобрали у них оружие... Затем начали собирать раненых, хоронить мертвых и судить живых.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 18 192021 Следующая ⇒