Английский язык с Э. Хемингуэем 4 страница

Drinking together (/теперь/, когда они пили вместе), with no pain now except the discomfort of lying in the one position (и боль исчезла, только неудобно: «теперь без боли, кроме неудобства» лежать в одном положении), the boys lighting a fire (а бои разводили: «зажигали» костер), its shadow jumping on the tents (и тень от него металась: «прыгала» по стенкам палаток), he could feel the return of acquiescence in this life of pleasant surrender (он чувствовал, как к нему снова возвращается примиренность с этой жизнью, ставшей приятной неволей: «чувствовал возвращение примиренности с этой жизнью /полной/ приятной неволи»; to acquiesce — уступать, молча соглашаться; surrender — сдача; капитуляция; отказ /от права/). She was very good to him (она /в самом деле/ очень добра к нему). He had been cruel and unjust in the afternoon (он был жесток и несправедлив /сегодня/ после обеда). She was a fine woman (она хорошая женщина), marvellous really (просто замечательная). And just then it occurred to him (и в эту минуту: «прямо сейчас» он вдруг понял; to occur — встречаться, попадаться; случаться; приходить в голову) that he was going to die (что все-таки умирает).

mosquito [mq'skJtqV], hyena [haI'Jnq], acquiescence [" xkwI'es(q)ns]

" Should we have a drink? The sun is down. "

" Do you think you should? "

" I'm having one. "

" We'll have one together. Molo, letti dui whiskey-soda! " she called.

" You'd better put on your mosquito boots, " he told her.

" I'll wait till I bathe... "

While it grew dark they drank and just before it was dark and there was no longer enough light to shoot, a hyena crossed the open on his way around the hill.

" That bastard crosses there every night, " the man said. " Every night for two weeks. "

" He's the one makes the noise at night. I don't mind it. They're a filthy animal though. "

Drinking together, with no pain now except the discomfort of lying in the one position, the boys lighting a fire, its shadow jumping on the tents, he could feel the return of acquiescence in this life of pleasant surrender. She was very good to him. He had been cruel and unjust in the afternoon. She was a fine woman, marvellous really. And just then it occurred to him that he was going to die.

It came with a rush (это налетело вихрем; rush — стремительное движение, напор, натиск; стремительная атака); not as a rush of water nor of wind (не как поток воды или /порыв/ ветра); but of a sudden evil-smelling emptiness (но как /наплыв/ внезапной, дурно пахнущей/зловонной пустоты) and the odd thing was that the hyena slipped lightly along the edge of it (и самое странное было то, что по ее краю /этой пустоты/ легко/неслышно скользнула гиена).

" What is it, Harry (ты что, Гарри)? " she asked him.

" Nothing (ничего), " he said. " You had better move over to the other side (тебе лучше пересесть на другую сторону). To windward (с наветренной стороны = откуда ветер дует). "

" Did Molo change the dressing (Моло поменял тебе перевязку)? "

" Yes, I'm just using the boric now (у меня сейчас просто борная /примочка/: «я сейчас просто пользуюсь борной»). "

" How do you feel (как ты себя чувствуешь)? "

" A little wobbly (немного слабовато; wobbly — шатающийся; вихляющий; шаткий). "

" I'm going in to bathe (я пойду помоюсь), " she said. " I'll be right out (я быстро: «сразу же выйду»). I'll eat with you (я поем с тобой) and then we'll put the cot in (а потом мы занесем койку).

So, he said to himself (значит, — сказал он самому себе), we did well to stop the quarrelling (мы хорошо сделали, что перестали ссориться). He had never quarrelled much with this woman (он никогда особенно не ссорился с этой женщиной), while with the women that he loved he had quarrelled so much (в то время как с теми, которых любил, ссорился так много = часто) they had finally, always, with the corrosion of the quarrelling, killed what they had together (что в конце концов они неизменно убивали = заглушали ржавчиной ссор /все/, что связывало их: «что они имели сообща = общего»). He had loved too much (он любил слишком сильно), demanded too much (требовал слишком многого), and he wore it all out (и в конце концов оставался ни с чем: «и истощал все = их отношения»; to wear out — изнашивать; изнурять, истощать).

evil-smelling [" Jv(q)l'smelIN], move [mHv], quarrel ['kwOr(q)l], wore [wL]

It came with a rush; not as a rush of water nor of wind; but of a sudden evil-smelling emptiness and the odd thing was that the hyena slipped lightly along the edge of it.

" What is it, Harry? " she asked him.

" Nothing, " he said. " You had better move over to the other side. To windward. "

" Did Molo change the dressing? "

" Yes, I'm just using the boric now. "

" How do you feel? "

" A little wobbly. "

" I'm going in to bathe, " she said. " I'll be right out. I'll eat with you and then we'll put the cot in.

So, he said to himself, we did well to stop the quarrelling. He had never quarrelled much with this woman, while with the women that he loved he had quarrelled so much they had finally, always, with the corrosion of the quarrelling, killed what they had together. He had loved too much, demanded too much, and he wore it all out.

He thought about alone in Constantinople that time (он думал о том, как он был тогда один в Константинополе), having quarrelled in Paris before he had gone out (после ссоры: «поссорившись» в Париже перед его отъездом: «перед тем как он уехал»). He had whored the whole time (он развратничал все те дни: «все то время»; to whore — развратничать, распутничать с проститутками; whore — шлюха; проститутка) and then, when that was over (а потом, когда опомнился: «это закончилось»), and he had failed to kill his loneliness (и ему не удалось справиться с чувством одиночества: «убить свое одиночество»), but only made it worse (но = напротив лишь усилил его: «сделал его хуже»), he had written her (он написал ей), the first one (первой), the one who left him (той, которая бросила его), a letter telling her how he had never been able to kill it (письмо о том, что ему так и не удалось убить в себе это)... How when he thought he saw outside the Regence one time (/о том/, как ему показалось однажды, что он увидел ее у Regence /фр., муниципалитет/) it made him go all faint and sick inside (/и/ у него все заныло внутри: «это заставило его стать совсем слабым и больным = почувствовать слабость и дурноту внутри»; sick — больной; чувствующий тошноту), and that he would follow a woman who looked like her in some way, along the Boulevard (и о том, как он шел по бульвару за /каждой/ женщиной, которая была /хоть/ чем-нибудь на нее похожа; would здесь выражает то, что действие часто повторялось), afraid to see it was not she (боясь увидеть = убедиться, что это не она), afraid to lose the feeling it gave him (боясь потерять то чувство, которое охватывало его при этом: «которое это = преследование ему давало»). How every one he had slept with (как = о том, что каждая = любая женщина, с которой он спал) had only made him miss her more (только сильнее заставляла его тосковать по ней; to miss — чувствовать, ощущать отсутствие; скучать). How what she had done could never matter (что все то, что она сделала, не имеет никакого значения) since he knew he could not cure himself of loving her (теперь, когда он знал = убедился, что не может излечиться от любви к ней). He wrote this letter at the Club (он писал это письмо в клубе), cold sober (совершенно трезвый), and mailed it to New York asking her to write him at the office in Paris (и отправил его в Нью-Йорк, попросив ее ответить: «написать ему» по адресу конторы/фирмы в Париже). That seemed safe (это казалось безопасным = казалось, это вполне безопасно).

Constantinople [" kOnstxntI'nqVp(q)l, kOn" stxntI'nqVp(q)l], whore [hL], boulevard ['bHlvR]

He thought about alone in Constantinople that time, having quarrelled in Paris before he had gone out. He had whored the whole time and then, when that was over, and he had failed to kill his loneliness, but only made it worse, he had written her, the first one, the one who left him, a letter telling her how he had never been able to kill it... How when he thought he saw outside the Regence one time it made him go all faint and sick inside, and that he would follow a woman who looked like her in some way, along the Boulevard, afraid to see it was not she, afraid to lose the feeling it gave him. How every one he had slept with had only made him miss her more. How what she had done could never matter since he knew he could not cure himself of loving her. He wrote this letter at the Club, cold sober, and mailed it to New York asking her to write him at the office in Paris. That seemed safe.

And that night missing her so much it made him feel hollow sick inside (и в тот же вечер, истосковавшись по ней до чувства щемящей пустоты внутри: «скучая по ней так сильно, что это заставляло его почувствовать пустую тошноту внутри»), he wandered up past Taxim's (он прогулялся мимо Таксима[14]), picked a girl up (подцепил девушку) and took her out to supper (и пошел с ней ужинать: «повел ее на ужин»). He had gone to a place to dance with her afterward (потом он поехал с ней в дансинг: «в /одно/ место, чтобы потанцевать»), she danced badly (танцевала она плохо), and left her for a hot Armenian slut (и он променял ее на шикарную армянскую девку; hot — горячий; сексуально привлекательная), that swung her belly against him so it almost scalded (которая так терлась об него животом, что его почти обжигало; to swing — качать; раскачивать; вертеть; to scald — обваривать, ошпаривать, обжигать). He took her away from a British gunner subaltern after a row (он со скандалом забрал = отбил ее у британского офицера-артиллериста; gun — пушка; орудие; subaltern — младший офицер). The gunner asked him outside (артиллерист вызвал его на улицу) and they fought in the street on the cobbles in the dark (и они дрались там в темноте, на булыжной мостовой; cobble — булыжник; to fight). He'd hit him twice, hard, on the side of the jaw (он два раза сильно ударил его по скуле) and when he didn't go down (и когда тот не упал) he knew he was in for a fight (он понял, что драка предстоит серьезная; to be in for smth. — находиться в ожидании чего-либо /неприятного/). The gunner hit him in the body (артиллерист ударил его по туловищу), then beside his eye (потом около глаза). He swung with his left again and landed (он опять ударил с размаху левой: «замахнулся левой и ударил»; to swing — качать; раскачивать; размахивать; to land — приземляться; сажать /самолет/; нанести удар) and the gunner fell on him (артиллерист кинулся на него; to fall — падать; нападать, накидываться) and grabbed his coat and tore the sleeve off (вцепился ему в пиджак и оторвал рукав; to tear) and he clubbed him twice behind the ear (а он съездил его два раза по уху: «за ухом»; to club — наносить удар, бить; club — дубинка) and then smashed him with his right as he pushed him away (и потом, оттолкнув от себя, засветил ему правой; to smash — разбивать/ся/ вдребезги; наносить сильный удар, ударять изо всех сил).

scald [skLld], subaltern ['sAb(q)ltqn], row /в знач. “шумная ссора”/ [raV]

And that night missing her so much it made him feel hollow sick inside, he wandered up past Taxim's, picked a girl up and took her out to supper. He had gone to a place to dance with her afterward, she danced badly, and left her for a hot Armenian slut, that swung her belly against him so it almost scalded. He took her away from a British gunner subaltern after a row. The gunner asked him outside and they fought in the street on the cobbles in the dark. He'd hit him twice, hard, on the side of the jaw and when he didn't go down he knew he was in for a fight. The gunner hit him in the body, then beside his eye. He swung with his left again and landed and the gunner fell on him and grabbed his coat and tore the sleeve off and he clubbed him twice behind the ear and then smashed him with his right as he pushed him away.

When the gunner went down his head hit first (артиллерист повалился, ударившись головой о камни: «когда артиллерист повалился, его голова ударилась первой») and he ran with the girl (а он удрал с девушкой) because they heard the M. P. 's coming (потому что услышал, как приближается военный патруль; M. P. 's = military рolicemen). They got into a taxi (они сели в такси) and drove out to Rimmily Hissa [15] along the Bosphorus (поехали вдоль Босфора к Румели-Хиссар; to drive), and around, and back in the cool night (потом, сделав круг, обратно: «кругом и обратно» по свежему ночному воздуху: «в прохладной ночи») and went to bed (и легли: «пошли» в постель) and she felt as over-ripe as she looked (и она была такая же перезрелая, как и в платье: «ощущалась такой же перезрелой, как и выглядела») but smooth, rose-petal (но шелковистая, /как/ розовый лепесток; smooth — гладкий, ровный; скользкий /о поверхности/), syrupy, smooth-bellied (нежная, с шелковистым животом; syrupy — подобный сиропу; belly — живот), big-breasted (большой грудью) and needed no pillow under her buttocks (и огромным задом: «ей была не нужна подушка под ягодицы»), and he left her before she was awake (он ушел до того, как она проснулась) looking blousy enough in the first daylight (и на рассвете вид у нее был здорово потасканный; blousy — всклокоченный, растрепанный, неряшливый; нечесаный) and turned up at the Pera Palace with a black eye (и явился в /отель/ “Пера-Палас[16]” с подбитым: «черным» глазом), carrying his coat (неся пиджак /в руках/) because one sleeve was missing (потому что одного рукава не хватало).

Bosphorus ['bOsfqrqs], smooth [smHD], syrupy ['sIrqpI]

When the gunner went down his head hit first and he ran with the girl because they heard the M. P. 's coming. They got into a taxi and drove out to Rimmily Hissa along the Bosphorus, and around, and back in the cool night and went to bed and she felt as over-ripe as she looked but smooth, rose-petal, syrupy, smooth-bellied, big-breasted and needed no pillow under her buttocks, and he left her before she was awake looking blousy enough in the first daylight and turned up at the Pera Palace with a black eye, carrying his coat because one sleeve was missing.

That same night he left for Anatolia (в тот же вечер он выехал в Анатолию) and he remembered, later on that trip, riding all day through fields of the poppies (и он помнил, как позже во время этой поездки они целый день ехали полями маков = засеянными маком) that they raised for opium (который выращивали на опиум) and how strange it made you feel, finally (и как странно начинаешь себя потом чувствовать из-за этого), and all the distances seemed wrong (и расстояния казались неправильными = обманчивыми), to where they had made the attack with the newly arrived Constantine [17] officers (/как они наконец прибыли/ туда, где проводили наступление с участием только что прибывших греческих офицеров: «офицеров /армии/ Константина») that did not know a goddamned thing (которые ни черта не знали), and the artillery had fired into the troops (и артиллерия стреляла по /своим/ отрядам/войскам) and the British observer had cried like a child (и британский /военный/ наблюдатель плакал, как ребенок).

opium ['qVpIqm], artillery [R'tIl(q)rI], observer [qb'zWvq]

That same night he left for Anatolia and he remembered, later on that trip, riding all day through fields of the poppies that they raised for opium and how strange it made you feel, finally, and all the distances seemed wrong, to where they had made the attack with the newly arrived Constantine officers that did not know a goddamned thing, and the artillery had fired into the troops and the British observer had cried like a child.

That was the day he'd first seen dead men wearing white ballet skirts (это был день, /когда/ = в тот день он впервые увидел мертвых солдат в белых балетных юбочках; to wear — быть одетым /во что-либо/; носить /одежду/) and upturned shoes with pompons on them (и в туфлях с загнутыми кверху носками /и/ с помпонами; to upturn — загибать кверху; to turn — поворачивать). The Turks had come steadily and lumpily (турки шли настойчиво/непрерывно и сплошной массой; steady — неизменяемый; неуклонный; постоянный; lump — глыба, ком; масса; большое количество) and he had seen the skirted men running (и он видел, как солдаты в юбочках убегали) and the officers shooting into them (а офицеры стреляли по ним) and running then themselves (а потом сами побежали) and he and the British observer had run too (и он тоже бежал вместе с британским наблюдателем) until his lungs ached (пока у него не заболело в легких) and his mouth was full of the taste of pennies (и во рту был такой привкус, точно там полно медяков: «рот был полон вкуса пенсов») and they stopped behind some rocks (и они остановились за какими-то скалами) and there were the Turks coming as lumpily as ever (а турки все валили и валили: «шли так же густо/массово, как раньше»). Later he had seen the things that he could never think of (позднее он видал такое, чего никогда и представить себе не мог) and later still he had seen much worse (а еще позже видел и гораздо худшее). So when he got back to Paris that time (так что, когда он в тот раз возвратился в Париж) he could not talk about it (он не мог /ни/ говорить об этом) or stand to have it mentioned (ни /даже/ вынести, когда это /кем-то/ упоминалось).

wear ['weqrIN], ballet ['bxleI], steadily ['stedIlI]

That was the day he'd first seen dead men wearing white ballet skirts and upturned shoes with pompons on them. The Turks had come steadily and lumpily and he had seen the skirted men running and the officers shooting into them and running then themselves and he and the British observer had run too until his lungs ached and his mouth was full of the taste of pennies and they stopped behind some rocks and there were the Turks coming as lumpily as ever. Later he had seen the things that he could never think of and later still he had seen much worse. So when he got back to Paris that time he could not talk about it or stand to have it mentioned.

And there in the café as he passed was that American poet (и в /одном/ кафе, когда он проходил мимо, сидел тот /самый/ американский поэт) with a pile of saucers in front of him (с горой блюдечек перед собой) and a stupid look on his potato face (и с глупым выражением на своем картофельном лице) talking about the Dada movement with a Roumanian (/и/ говорил о дадаизме с румыном; movement — движение; течение, направление /литературное и т. п. /) who said his name was Tristan Tzara (который говорил, что его зовут Тристан Тцара[18]) who always wore a monocle and had a headache (/и/ который носил монокль и всегда жаловался на головную боль: «имел головную боль»), and, back at the apartment with his wife that now he loved again (а потом снова в своей квартире, с женой, которую он теперь опять любил), the quarrel all over (ссоры как ни бывало), the madness all over (безумия как не бывало), glad to be home (рад, что /снова/ дома), the office sent his mail up to the flat (контора = редакция пересылает его почту в /их/ квартиру). So then the letter in answer to the one he'd written came in on a platter one morning (и вот однажды утром пришло = ему подают на подносе письмо /написанное/ в ответ на то, которое он написал /тогда/) and when he saw the handwriting he went cold all over (и, увидев = узнав почерк, он весь похолодел) and tried to slip the letter underneath another (и попытался = хотел подсунуть письмо под другое = другой конверт). But his wife said (но жена сказала = спросила), " Who is that letter from, dear (от кого это письмо, милый)? " and that was the end of the beginning of that (и это был конец того, что /только/ начиналось).

café ['kxfeI], Roumanian [rH'meInIqn], headache ['hedeIk]

And there in the café as he passed was that American poet with a pile of saucers in front of him and a stupid look on his potato face talking about the Dada movement with a Roumanian who said his name was Tristan Tzara who always wore a monocle and had a headache, and, back at the apartment with his wife that now he loved again, the quarrel all over, the madness all over, glad to be home, the office sent his mail up to the flat. So then the letter in answer to the one he'd written came in on a platter one morning and when he saw the handwriting he went cold all over and tried to slip the letter underneath another. But his wife said, " Who is that letter from, dear? " and that was the end of the beginning of that.

He remembered the good times with them all (он вспомнил хорошие дни, /проведенные/ с ними со всеми), and the quarrels (и ссоры). They always picked the finest places to have the quarrels (они всегда выбирали для ссор самые чудесные места). And why had they always quarrelled when he was feeling best (и почему /только/ они всегда ссорились /именно тогда/, когда ему было особенно хорошо: «он чувствовал себя лучше всего»)? He had never written any of that because, at first, he never wanted to hurt any one (он так и не написал об этом, потому что сначала ему никого не хотелось обидеть) and then it seemed as though there was enough to write without it (а потом стало казаться, что и без того есть о чем писать). But he had always thought that he would write it finally (но он всегда думал, что в конце концов напишет об этом). There was so much to write (было так много /всего, о чем хотелось/ написать). He had seen the world change (он следил за тем, как меняется мир); not just the events (не только за событиями); although he had seen many of them and had watched the people (хотя и их = событий он повидал немало, и за людьми наблюдал), but he had seen the subtler change (но /нет/, он замечал более тонкие перемены) and he could remember how the people were at different times (и помнил, какими были люди = как люди по-разному вели себя в разное время). He had been in it (все это он сам пережил: «он был внутри этого») and he had watched it (все видел) and it was his duty to write of it (и он обязан: «это его обязанность/долг» написать об этом); but now he never would (но теперь уже не напишет).

event [I'vent], although [Ll'DqV], subtle [sAtl]

He remembered the good times with them all, and the quarrels. They always picked the finest places to have the quarrels. And why had they always quarrelled when he was feeling best? He had never written any of that because, at first, he never wanted to hurt any one and then it seemed as though there was enough to write without it. But he had always thought that he would write it finally. There was so much to write. He had seen the world change; not just the events; although he had seen many of them and had watched the people, but he had seen the subtler change and he could remember how the people were at different times. He had been in it and he had watched it and it was his duty to write of it; but now he never would.

" How do you feel (как ты себя чувствуешь)? " she said. She had come out from the tent now after her bath (она уже вышла из палатки после мытья = помывшись).

" All right (хорошо). "

" Could you eat now (может быть, поешь теперь)? " He saw Molo behind her with the folding table (за ее спиной он увидел Моло со складным столиком) and the other boy with the dishes (и второго боя с тарелками).

" I want to write (я хочу писать), " he said.

" You ought to take some broth to keep your strength up (тебе надо выпить бульону, подкрепиться: «чтобы поддержать свои силы»). "

" I'm going to die tonight (я сегодня умру), " he said. " I don't need my strength up (мне незачем подкрепляться). "

" Don't be melodramatic, Harry, please (пожалуйста, Гарри, не преувеличивай; melodramatic — мелодраматический; нарочито эмоциональный, преувеличенный), " she said.

" Why don't you use your nose (у тебя что, нос заложило: «почему ты не пользуешься носом»)? I'm rotted half way up my thigh now (я уже до половины бедра сгнил). What the hell should I fool with broth for (на кой черт мне канителиться с бульоном; hell — ад, преисподняя; to fool with smth. — забавляться с чем-либо; /без надобности/ возиться с чем-либо; fool — дурак)? Molo bring whiskey-soda (Моло, принеси виски с содовой). "

" Please take the broth (пожалуйста, выпей бульону), " she said gently (мягко).

" All right. "

The broth was too hot (бульон был слишком горячий). He had to hold it in the cup until it cooled enough to take it (ему пришлось долго студить его в чашке: «держать его в чашке, пока он не остыл достаточно, чтобы /можно было/ его пить») and then he just got it down without gagging (а потом он просто вылил его себе в рот, не поперхнувшись; to get smth. down — проглотить, заставить себя выпить, съесть /что-то неприятное/; to gag — затыкать рот; /по/давиться).

" You're a fine woman (ты замечательная женщина), " he said. " Don't pay any attention to me (не обращай на меня внимания). "

fold [fqVld], melodramatic [" melqdrq'mxtIk], thigh [TaI]

" How do you feel? " she said. She had come out from the tent now after her bath.

" All right. "

" Could you eat now? " He saw Molo behind her with the folding table and the other boy with the dishes.

" I want to write, " he said.

" You ought to take some broth to keep your strength up. "

" I'm going to die tonight, " he said. " I don't need my strength up. "

" Don't be melodramatic, Harry, please, " she said.

" Why don't you use your nose? I'm rotted half way up my thigh now. What the hell should I fool with broth for? Molo bring whiskey-soda. "

" Please take the broth, " she said gently.

" All right. "

The broth was too hot. He had to hold it in the cup until it cooled enough to take it and then he just got it down without gagging.

" You're a fine woman, " he said. " Don't pay any attention to me. "

She looked at him (она посмотрела на него = повернулась к нему лицом) with her well-known, well-loved face from Spur and Town and Country (/таким/ широко известным, всеми любимым лицом из = со страниц “Шпоры” и “Города и деревни”) only a little the worse for drink (только чуть-чуть хуже = подурневшим от пьянства), only a little the worse for bed (только чуть-чуть подурневшим от любовных утех), but Town and Country never showed those good breasts (но " Город и деревня" никогда не показывал этой красивой груди) and those useful thighs (и этих обхватывающих бедер; useful — полезный; умеющий и готовый помочь) and those lightly small-of-back-caressing hands (и этих легко ласкающих: «ласкающих поясницу» рук; small of the back — поясница; чересла), and as he looked and saw her well known pleasant smile (и, глядя на ее такую знакомую, приятную улыбку), he felt death come again (он снова почувствовал близость смерти). This time there was no rush (на этот раз вихря не было). It was a puff (было легкое дуновение), as of a wind that makes a candle flicker and the flame go tall (как /дуновение/ ветра, от которого свеча = огонь свечи подрагивает, и пламя вытягивается /столбиком/: «становится высоким»).

" They can bring my net out later (позже они могутпринести = вели принести сетку) and hang it from the tree (свесить ее с того дерева) and build the fire up (и развести костер; to build up — возводить, сооружать). I'm not going in the tent tonight (сегодня я не буду перебираться в палатку). It's not worth moving (не стоит труда: «движения»). It's a clear night (ночь ясная). There won't be any rain (дождя не будет). "

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 Следующая ⇒